Наследница страсти, стр. 68

— Здравствуй, Кейт. — Энн подошла ближе, встала над Кейт, всмотрелась в нее. — Ты еще жива?

Кейт облизнула губы. Или попыталась сделать это, но язык не повиновался ей.

— Энн. Прошу тебя.

Она не хочет умирать. Не может! Она нужна Эдварду и Питеру!

— Ты еще жива. — Энн присела на корточки, заглянула Кейт в лицо. — Ты больше не красавица, Кейт. Ты просто уродина.

Как может в Энн таиться столько ненависти и злобы?

— Помоги, — прошептала Кейт — или только попыталась.

— Эдвард думает, что ты бросила его. Полагает, что ты сбежала… с другим мужчиной. — Энн засмеялась. — Забавно, правда?

Кейт зажмурила глаза, внезапно осознав, что сжимает в руке медальон. Он был ее последней надеждой. Может, если она отдаст его Энн, та очнется от своего безумия. Вспомнит об их дружбе. Сжалится над ней.

Но Кейт не смогла поднять руку и отдать медальон Энн. Она не могла даже пошевелить рукой.

— Где Питер? Где он? Он исчез, Кейт. Я хочу знать, где он! — крикнула Энн, выпрямляясь и злобно глядя на Кейт.

Кейт закрыла глаза, пытаясь собраться с силами, чтобы отдать Энн медальон. Питер. Он в безопасности. А Энн все равно убьет ее. Внезапно к ней пришла решимость. Она открыла глаза. Встретилась взглядом с Энн. И сказала, тихо, но ясно:

— У графини.

Глаза Энн расширились.

— Ты сучка! Ты умная, сообразительная сучка! Ты думаешь терзать меня и из могилы, да?

Энн в ярости принялась ходить по башне.

Кейт вытянулась без сил. Произнесенные слова дались ей слишком дорого.

— Мы с Эдвардом назначили день свадьбы. На август. И я не стану воспитывать твоего щенка, — бросила Энн.

Кейт посмотрела на нее. И случилось что-то странное. Серые тени в башне начали рассеиваться, потому что снаружи опять заструился яркий, чистый свет. Он окутал Кейт. Она медленно исчезала, растворяясь в коридоре ослепительного света.

Кейт улыбнулась. Она уплывала, ощущая покой. Смерть, поняла она, совсем не страшная. Она несет мир и покой.

Почему она так боялась умереть?

Энн смотрела на нее.

— Почему ты улыбаешься? Что тут смешного? Что ты знаешь, чего не знаю я?

Поскольку Кейт не ответила, а, продолжая улыбаться, закрыла глаза, Энн пнула ее носком ботинка. Никакой реакции.

— Я не позволю, чтобы ты посмеялась последней, и я не стану воспитывать твоего щенка.

Она наклонилась и схватила Кейт за руки, собираясь тащить ее, потом остановилась. Разжала стиснутую ладонь Кейт, очень холодную, словно она уже умерла. В ней был медальон.

Энн сразу же узнала его. Первым побуждением было отбросить медальон в сторону. Но вместо этого она открыла его и увидела портреты двух очень юных, очень наивных улыбающихся девушек — лучших подруг.

Потрясенная, Энн захлопнула его и опустила за корсет, под платье, под пальто, что были на ней. Затем отказалась от жалости и сожалений. Умерла ли Кейт?

Энн встала на колени и поднесла к ее носу ладонь. Кажется, она дышала, но едва заметно.

Энн вытащила Кейт из башни. Шел легкий снег.

Задыхаясь, Энн волокла ее к дому, теперь заколоченному. Обогнув дом, она наконец остановилась и выпустила Кейт. Если она еще не умерла, то скоро уже точно умрет. Энн еще раз внимательно посмотрела на нее при дневном свете. Кейт была не только безобразно уродлива, но похожа на труп. Теперь она не показалась бы Эдварду красивой и очаровательной.

Двери земляного погреба были открыты. Энн не колебалась. Она столкнула Кейт вниз и услышала, как с глухим стуком упало на земляной пол ее тело.

Она закрыла двери и навесила на них замок. Потом пошла через дорогу к церкви, где оставила на дорожке свой экипаж.

А в глубоком земляном погребе настала полная тьма.

15 января 1909 года

«Дорогой Дневник, я уже давно не писала. Я только что вернулась после еще одной поездки в Стэнсмор. Последней и окончательной, надеюсь. Потому что я ни за что не позволю Эдварду ездить туда, когда мы поженимся. Там нас будут окружать слишком неприятные для нас обоих воспоминания.

Дело сделано. Кейт мертва. Я сама об этом позаботилась.

Мы с мамой никогда не обсуждаем нашу тайну. Это и к лучшему, потому что говорить особенно не о чем. Кажется, я внушаю маме ужас, но с этим ничего не могу поделать. Думаю, она никогда до конца не верила, что я стану следующей графиней Коллинзуорт. У меня же не было ни малейшего сомнения.

Свадьба назначена на август. Весь Лондон говорит об этом, называя наш брак величайшим союзом всех времен. Я так волнуюсь. Едва могу дождаться».

Глава 27

Джил выключила мотор, но оставила гореть фары. Они светили прямо на парадную дверь и огромные, черные окна первого этажа. Весь каменный дом казался погруженным во тьму, что было очень странно и внушало беспокойство. На ночь свет всегда оставляли включенным. Где прислуга? И разве Уильям, а с ним, возможно, и Маргарет не в доме?

Алекс сидел рядом с ней на пассажирском сиденье, откинув голову назад и закрыв глаза. Близилась полночь. Джил еще никогда не была так измучена, но мысль о сне даже не посещала ее. Люсинда умерла, ее отвезли в морг в Скарбо-ро. Она приехала к коттеджу на «мерседесе» Шелдонов, потому что автомобиль все еще стоял там, перед домом. Огнестрельную рану Алекса обработали в больнице Скар-боро. И он, и Джил дали показания полиции.

Джил посмотрела на Алекса, ей было страшно войти в дом. К ее удивлению, Алекс открыл глаза и слабо улыбнулся ей. А она думала, что он крепко спит.

Выглядел он ужасно. Лицо было призрачно-серым, под глазами залегли черные круги, не говоря уже о щетине. Правое плечо перебинтовано, рука на перевязи. На рубашке и брюках запеклась кровь.

— Ты похож на наркодилера, — попыталась пошутить Джил. Что ей на самом деле хотелось сделать, так это обнять Алекса и поплакать в его объятиях. Не из-за себя — из-за него.

Он засмеялся. Коротко, но искренне. Затем посерьезнел.

— Жуткая боль. Таблетка больше не действует.

Джил состроила гримаску.

— Надо было принять две.

— Это следует обдумать. — Он вгляделся в парадную дверь.

«Интересно, что ждет нас внутри?» — подумала Джил.

Внезапно Алекс открыл дверцу левой рукой — пуля попала в правое плечо, и теперь эта рука бездействовала.

— Идем.

Страх охватил ее. Джкл потушила фары и вышла из машины, захлопнув и свою и его дверцы. Она думала только о том, что Уильям в доме, вероятно, один. Джил почти не сомневалась, что его пассажиром была Люсинда, а не Маргарет, хотя, может, она не разглядела в машине третьего человека — на заднем сиденье. Но делает ли это Уильяма сообщником Люсинды? Мысли путались.

— Дай я тебе помогу. — Джил взяла Алекса за левую руку, чтобы он мог опереться на нее. Они пошли к дому.

— Ты не сказала полиции о кошке, обыске и тормозах.

Сердце Джил болезненно сжалось.

— Не сказала.

— Ты заявила, что Люсинда напала на тебя из-за твоих исследований жизни Кейт.

— Я помню, что сказала, — напряженно отозвалась Джил. Они остановились перед дверью, их взгляды встретились. — Поначалу Люсинда мне помогала, но когда начали вылезать неприглядные вещи, она стала неуправляемой. Безумной.

— Черт! — ругнулся Алекс.

— Прости меня, Алекс! — воскликнула Джил. — Это все я виновата.

Он бросил на нее взгляд, полный боли и злости, и, решившись, вошел в дом своего дяди.

В холле царила непроглядная тьма. Дождь давно прекратился, из-за густых облаков выглядывало несколько звездочек, по комнате плясали тени. В огромном помещении было болезненно тихо. Напряжение Джил нарастало.

Больше всего ей хотелось, чтобы Уильям и Маргарет оказались непричастны к запугиванию, к покушениям на ее жизнь.

Алекс нащупал на стене выключатель — и свет залил холл.

Джил вздрогнула. Уильям сидел на одном из обитых бархатом стульев, что выстроились вдоль дальней стены, не двигаясь, с выражением полного отчаяния на лице.

— Дядя Уильям.