Миллион за выстрел, стр. 39
Но не Доминика, своего лучшего друга и учителя…
Боль была слишком сильной. Она должна двигаться, иначе развалится на части. Она открыла дверь и спрыгнула на бетон.
– Пошли.
13
Когда они вернулись в коттедж, было уже темно.
– Я возьму малыша и уложу его спать, – сказал Джадд, беря Барри на руки и направляясь к коттеджу.
«Какой заботливый», – устало подумала Елена. Всю дорогу от Орландо он занимал Барри, не позволяя задавать лишние вопросы. Какой странный человек. Странный и неистовый, но где-то в нем осталась теплота.
– Я рада, что он все время играл с Барри. Я не знаю, сумела бы я справиться. Я не знаю, что ему говорить.
– Ничего не говори, пока не наступит подходящий момент. – Гален помог ей выйти из машины. – Ты сама поймешь, когда можно будет сказать.
– Разве? – Она уже ни в чем не была уверена. – Я не хочу причинять ему такую боль. Он еще так мал. Он не понимает.
– Никто из нас толком не понимает, что такое смерть. – Гален повел ее к коттеджу. – Вот устрою тебя и позвоню Логану, попрошу его позаботиться о похоронах Доминика и твоего брата. Полиция наверняка не сразу отдаст тела.
– Я знаю. Не имеет значения. Наверное, нам следовало бы похоронить Доминика по католическому обряду, но не думаю, что он при жизни придавал большое значение тому, что случится с его телом после смерти. Он знал, что души его уже там не будет. – Она вздохнула. – А Луис? Не знаю. Не могу сейчас о нем думать. Доминик назвал бы его заблудшей душой и простил. Но я не могу. Пока. Может быть, и никогда.
– Я тоже. – Гален открыл входную дверь. – Давай уложим тебя в постель.
– Я сама могу лечь.
– Знаю, что можешь. Мне просто приятно тебе помочь, легче на душе.
Она слишком отупела, чтобы спорить, поэтому он отвел ее в спальню, помог раздеться и уложил в кровать. Взял махровую салфетку, намочил ее и вытер ей лицо и руки. Потом сел на стул около кровати.
– Поговорим?
Она покачала головой:
– Не о чем говорить. Все кончено. Они мертвы.
Он немного помолчал.
– Ты винишь меня?
– Нет. Так решил Доминик. Он сделал то, что считал нужным сделать. Ты лишь не стал возражать.
– Не совсем так. Я вцепился в предложенный им вариант. Я все искал способ удержать тебя от похода в этот сад.
– Примерно так же ты остановил меня тогда на ранчо. Я ведь нацелилась на Чавеза.
Он кивнул.
– Я… что-то в тебе нашел. Такого со мной раньше не случалось. Я не хочу тебя терять.
– Ты напрасно меня изолировал.
– Никогда больше не буду. Обещаю.
Она отвернулась.
– Уходи. Пожалуйста.
– Позволь мне остаться. Я буду молчать.
– Пожалуйста, – прошептала она. – Я сейчас начну плакать. Я… больше не могу сдерживаться. Я хочу вспоминать Доминика и горевать по нем. Это личное.
Он встал и взглянул на нее:
– Я хочу быть с тобой.
Она покачала головой:
– Ты не можешь разделить мою печаль. Ты не любил его так, как я. Я должна с ним проститься.
Гален наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Загляну позже. – Он выключил лампу.
Когда он выходил, по ее лицу уже струились слезы.
«Думай о Доминике. Вспоминай, сколько было хорошего. Думай о подарках, которые он дарил, о смехе, о заботе, о понимании. Уничтожь боль, думай о Доминике и попрощайся с ним…» – так плакала в ночи Елена.
Гален нашел Джадда на веранде.
– Мальчик спит?
– Заснул мгновенно. Как она?
– Страдает, разумеется. Ведь она потеряла брата и лучшего друга.
Джадд кивнул:
– Когда ты залезал в фургон, то спросил, умер ли Доминик. Почему ты не спросил про Луиса? – спросил Гален.
Джадд улыбнулся.
Гален уставился на озеро.
– Вообще-то я был уверен, что ты доберешься до снайпера раньше, чем он подстрелит Луиса. Ты не так надежен, как я думал.
– Мы все ошибаемся.
– Если это ошибка.
– Ты о чем?
– Разумеется, снайпер получил приказ убить Луиса, если он сделает что-то не так или если у нас появится возможность его выкрасть. – Гален посмотрел на Джадда. – С другой стороны – что, если нет?
– Это вечное «что, если», – пробормотал Джадд.
– Что, если ты снял снайпера до того, как он выстрелил? Что, если ты повернул ружье и прикончил Луиса сам?
– Слушай, зачем мне это делать?
– Вот я тебя и спрашиваю.
Джадд наклонил голову.
– Гм-м. Ты хочешь поиграть в свою игру «что, если»? Ладно. Он был наркоманом, который предал Елену. Если бы мы его спасли или он остался бы жив, он всегда бы был слабым звеном и постоянной угрозой для нас и Елены. Он, скорее всего, был бы ее мучителем всю оставшуюся жизнь. Мы никогда не смогли бы ему доверять – а вдруг Чавез поманит пальцем? Вполне логично было его ликвидировать. – Он слегка улыбнулся. – Как ты понимаешь, это все предположения.
– Понимаю, – тяжело вздохнул Гален.
– Тогда увидимся утром. – Джадд прошел мимо него к дверям, ведущим в дом, потом остановился и оглянулся через плечо. – Да, еще одно основание. Мне нравился Доминик Сандерс, и тот сукин сын, кто его убил, заслуживал пули.
Барри с серьезным лицом натянул тетиву своего лука.
– Молодчага, – похвалил Джадд. – Теперь целься.
Елена остановилась на веранде, наблюдая за парочкой, стреляющей в мишень, прикрепленную к сосне.
Барри выпустил стрелу и в восторге завопил, когда она впилась в картон:
– Я попал!
– Попал, попал. – Джадд дал ему еще стрелу. – Теперь постарайся попасть в яблочко.
– У твоего сына хороший глаз, – сказал подошедший сзади Гален.
– Где он взял лук и стрелы? Я оставила их в Томако.
– Джадд смастерил. Они за последние несколько дней очень подружились.
– Сама вижу. Я ему благодарна. Сейчас я недостаточно уделяю времени Барри.
– Надо, чтобы раны затянулись. Потом наверстаешь.
Они дали ей время. Ничего не требовали. Не приставали с разговорами. Только покой.
– Я отвечаю за Барри. Я уже в состоянии все делать сама.
– Мы с Джаддом с удовольствием еще побудем няньками. Нам нравится малыш.
– От Чавеза ничего?
Гален покачал головой:
– Он вышел из этой ситуации сильно побитым. Думаю, зализывает раны.
– Нам тоже нечем хвастаться. – Ее губы искривились. – Уверена, он очень скоро вылезет из своей пещеры и повернет нож в ране.
– Тогда радуйся передышке.
Она не могла ничему радоваться. Она с трудом держала себя в руках, стараясь не рассыпаться на тысячи кусочков. Но сегодня ей было намного лучше, чем вчера. Завтра станет еще немного легче. Все проходит.
– Барри спрашивал про Доминика?
Гален покачал головой:
– Пока нет. Дети воспринимают перемены легче, чем взрослые, а Джадд постоянно его чем-то занимает.
– Он любил Доминика. Он о нем спросит, – грустно сказала Елена.
– Спросит – ответишь. Почему бы тебе не пойти погулять и подумать о чем-нибудь другом?
То же самое совсем недавно предлагал ей Доминик, и она последовала его совету. Пока она таращилась на озеро и позволяла природе успокоить свои нервы, он и задумал все это. Доминик любил все, что существовало на этой земле, и он научил ее этой любви. Она пойдет к берегу, вдохнет пропитанный сосновым ароматом воздух и посмотрит на небо и озеро.
И может быть, почувствует его присутствие.
Заря уже высветила край неба.
Елена стояла у окна своей спальни и смотрела на озеро. Этой ночью она почти не спала, забывалась лишь на короткие мгновения, но она знала, что возвращаться в постель бесполезно. Стоило ей заснуть, как приходили Доминик и Луис, и она просыпалась.
Казалась, в последние несколько дней жизнь замерла, но все скоро изменится. Позвонит Чавез, и все начнется сначала. Он никогда не прекратит искать их. Может, он уже едет, летит, плывет сюда.
Но что сокрушаться заранее. Хватит и того, что есть.
Она отвернулась от окна. Легко уговаривать себя не думать о том, что замышляет Чавез. Труднее действительно выбросить его из головы.