Лик бесчестья, стр. 7
– Он только что отъехал, – доложил Фиск по сотовому телефону. – Следовать за ним?
– Нет, нам и так известно, где он ночует. Он был у Евы Дункан?
– Она весь вечер оставалась дома. Он пробыл у нее больше четырех часов.
Тимвик выругался.
– Она клюнет!
– Я могу ей помешать, – предложил Фиск.
– Рано. У нее друзья в полиции. Нам не стоит поднимать волну.
– Заняться мамашей?
– Может быть. Это задержит Дункан. Дай мне поразмыслить. Оставайся на месте. Я перезвоню.
«Трусливый заяц!» – презрительно подумал Фиск. Он слышал по голосу Тимвика, как тот волнуется. Вечно он размышляет и колеблется, вместо того чтобы подать ясный сигнал. Ведь все так просто: пойми, какой результат тебе хочется получить, и действуй соответственно. Будь у него самого столько власти и возможностей, сколько у Тимвика, он развернулся бы во всю ширь. Хотя занять место Тимвика ему не слишком хотелось. Ему нравилось его дело. Мало кто был так же доволен своей жизненной нишей, как Фиск.
Он откинул голову на подголовник кресла, не отрывая взгляда от дома. Первый час ночи, мать Дункан скоро вернется домой. Он заранее выкрутил лампочку над крыльцом. Если Тимвик не станет тянуть со звонком, Фиску не придется даже заходить в дом.
Главное, чтобы этот трус сделал выбор в пользу простого и разумного решения и позволил Фиску ее убить.
3
– Ты ведь знаешь, что не сможешь отказаться, мама, – сказала Бонни. – Не понимаю, почему ты так волнуешься.
Ева села в кровати и посмотрела на диван у окна. Бонни всегда встречала ее на этом диване, подобрав под себя ноги в джинсах.
– Не знаю, о чем ты толкуешь…
– Ты не сумеешь побороть соблазн, уж поверь мне.
– Ты – всего лишь мой сон и не можешь знать больше, чем я.
– Я не сон, – возразила Бонни со вздохом. – Я призрак, мама. Что мне сделать, чтобы тебя в этом убедить? Почему участь призрака так трудна?
– Расскажи мне, где ты находишься.
– Я не знаю, где он меня зарыл. Меня там уже не было.
– Удобная версия!
– Мэнди тоже этого про себя не знает. Но ты ей нравишься.
– Если она там, с тобой, то как ее настоящее имя?
– Имена нам больше не важны, мама.
– А мне важны.
Бонни улыбнулась.
– Это потому, что ты можешь любить только обладателей имен. Но в действительности имена – это лишнее.
– Глубокая мысль для семилетней девочки…
– Перестань, ради бога! Прошло уже десять лет. Перестань меня подлавливать. Кто сказал, что призрак не взрослеет? Не могу же я все время оставаться семилетней!
– Вид у тебя прежний.
– Потому что тебе хочется меня видеть такой. – Она прижалась затылком к стене алькова. – Ты слишком много работаешь, мама. Я за тебя тревожусь. Может быть, сотрудничество с Логаном пойдет тебе на пользу.
– Я на это не соглашусь.
Бонни снисходительно улыбнулась.
– Не соглашусь!
– Там видно будет. – Бонна повернулась к окну. – Вечером ты думала обо мне и о жимолости. Мне нравится, когда ты вспоминаешь меня по-доброму.
– Ты мне это уже говорила.
– Можно и повториться. Сначала тебе было слишком больно. Я не могла к тебе приблизиться…
– Тебя нет рядом. Ты – всего лишь сон.
– Неужели? – Бонни посмотрела на нее с любящей улыбкой. – Значит, ты не станешь возражать, если сон продлится чуть дольше? Иногда я очень по тебе скучаю, мама.
Бонни. Любовь. Прямо здесь… Боже, она здесь! Пусть это всего лишь сон…
– Да, останься, – прошептала Ева хрипло. – Пожалуйста, останься, моя деточка.
Утром Еву разбудило солнце, бьющее прямо в глаза. Она посмотрела на часы и тут же села. Часы показывали половину девятого, а она всегда вставала в семь. Странно, почему мать решила ее не будить.
Ева кинулась в душ, отдохнувшая и полная оптимизма, как всегда бывало после снов о Бонни. Психоаналитик написал бы на основании ее снов целую диссертацию, но она старалась не копаться в себе. Сны с участием Бонни стали посещать ее через три года после гибели девочки. Это случалось все чаще, но Ева не могла разобраться, когда их ждать, что их вызывает. Может быть, Бонни снится ей в ситуациях, когда ей предстоит решить сложную задачу? Как бы то ни было, сны приносили неоспоримую пользу: после них Ева просыпалась собранной, полной сил. Так было и на этот раз: она чувствовала себя способной покорить любую вершину.
Что ей Джон Логан!
Она быстро натянула джинсы, накинула свободную белую рубашку – свою обычную рабочую униформу и спустилась в кухню.
– Мама, я проспала. Почему ты меня не…
В кухне было пусто. Ни запаха бекона, ни поджаренного хлеба в тостере. Все осталось как в полночь, когда она заглянула сюда в последний раз.
Когда Ева ложилась спать, Сандра еще не возвращалась домой. Посмотрев в окно, Ева облегченно перевела дух: машина матери стояла на привычном месте.
Видимо, она поздно вернулась и тоже проспала. Наступила суббота – выходной для Сандры. Ева решила не подавать виду, что беспокоилась. Сандра уже подметила склонность дочери ее опекать и имела полное право сопротивляться давлению.
Ева достала из холодильника пакет с апельсиновым соком, налила себе полный стакан, сняла со стены портативный телефон и набрала номер полицейского участка.
– Диана говорит, что ты ей не звонила, – сказал Джо. – Звони ей, а не мне.
– Сегодня днем обязательно свяжусь с ней, честное слово! – Ева присела за кухонный стол. – Расскажи мне про Джона Логана.
На противоположном конце провода наступило долгое молчание.
– К тебе обратился Логан?
– Да, вчера вечером.
– Предложил работу?
– Да.
– Какую?
– Не знаю. Он не раскрывает подробностей.
– Видимо, ты отнеслась к предложению серьезно, раз звонишь мне по этому поводу. Чем он тебя приманивал?
– Фондом Адама.
– Смотри-ка, он знает, как на тебя повлиять!
– Он хитер. Я хочу знать, насколько. – Ева отпила апельсиновый сок и блаженно зажмурилась. – И насколько честен.
– Вряд ли его можно отнести к той же категории, что твоего наркодельца из Майами.
– Звучит не очень-то вдохновляюще. Он бывал не в ладах с законом?
– Насколько я знаю, нет. Во всяком случае, не в США.
– Разве он не американский гражданин?
– Американский, но, основав собственную компанию, он провел много лег в Сингапуре и Токио, совершенствуя свою продукцию и изучая маркетинг.
– Кажется, учеба пошла ему на пользу. Серьезны ли разговоры, будто он карабкался вверх по трупам?
– О счастливчиках всегда злословят. Нет, это наговор. Хотя о годах, прожитых им за границей, известно немного. Люди, с которыми он имел дело, – крепкие орешки, но он пользуется у них уважением. Какой из этого напрашивается вывод?
– Что мне надо проявлять осторожность.
– Правильно. У него репутация прямого малого, в своих сотрудниках он культивирует лояльность. Но учти, все это – видимость, в глубине может таиться невесть что.
– Можешь узнать о нем побольше?
– Что именно тебя интересует?
– Все. Занимался ли он в последнее время чем-нибудь необычным? Пожалуйста, копни поглубже. Очень тебя прошу!
– Ладно, копну. Начну прямо сейчас. – Джо помолчал. – Но тебе не удастся получить информацию за просто так. Сегодня же позвонишь Диане, а ближайшие выходные проведешь с нами в коттедже у озера.
– У меня нет времени на… – Она вздохнула. – Обязательно.
– И чтобы у тебя в чемодане не громыхали кости!
– Будет исполнено.
– Наслаждайся природой и нашим обществом!
– С тобой и с Дианой мне всегда очень хорошо. Просто я ума не приложу, почему вы так обо мне печетесь.
– Это называется «дружба». Тебе часом не знакомо такое словечко?
– Знакомо. Спасибо, Джо.
– За грязное белье Логана?
– Не только.
Никто, кроме него, не смог бы помочь ей побороть безумие, первое время овладевавшее ею по ночам; дальше были годы совместной работы и бескорыстного товарищества. Она откашлялась.