Горький вкус времени, стр. 18

– Я не замерзла. Я… люблю снег. Я изучаю его, чтобы писать.

– Жюльетта! – позвала Катрин из-за кружащегося водоворота снежинок.

– А теперь мне надо идти.

– Сейчас. – Руки Жан-Марка крепче сжали ее ладони. – Вы так же счастливы в аббатстве, как и Катрин?

– Одно место или другое… По-моему… – Жюльетта встретилась глазами с неодолимым взглядом Жан-Марка и нервно кивнула:

– Да.

– Неужели так трудна было признаться? – На смуглом лице Жан-Марка неожиданно блеснула улыбка. – Счастье не исчезнет, если вы скажете о нем.

– Разве? – Жюльетта с усилием улыбнулась. – Ну, конечно, нет.

– Катрин говорила, что вы не получали вестей от королевы со времени своего приезда сюда.

– Я ничего и не ждала от нее, никакой весточки, – быстро ответила Жюльетта. – Королева всегда слишком занята, чтобы еще и обо мне помнить.

– У бабочек очень короткая память, – слегка улыбнулся Жан-Марк.

– Неважно, даже если она меня и забыла. – Жюльетта выдернула свои руки из крепких пальцев Жан-Марка и попятилась. – Я счастлива в аббатстве и благодарю вас за то, что вы уговорили королеву отправить меня сюда.

– Я вижу, в отличие от Катрин вы не делаете ошибки, восхваляя мою доброту.

– Я знаю, вы хотели поместить меня сюда, чтобы я защищала Катрин.

– Вы так считаете? Жюльетта серьезно кивнула.

– Я не подвела вас.

– Что ж, в таком случае нам с Катрин повезло обоим. А вам никогда не приходило в голову, что у меня могли быть на то и другие причины?

Жюльетта отвела глаза.

– Нет.

– И вы не собираетесь узнать, были они или нет?

– Мне пора идти. – И тут Жюльетта поняла, что ей хочется еще побыть с ним. Вот так стоять и смотреть в эти насмешливые черные глаза и попытаться уловить и объяснить их выражение. Какое у него одухотворенное лицо, как быстро оно меняется!

– Сказать вам? – Жан-Марк придвинулся ближе. – Деловой человек должен уметь ждать, пока его капиталовложение не принесет ему своих плодов.

– Я защищала Катрин, вот вы и пожинаете плоды.

Жан-Марк поднял капюшон плаща Жюльетты с той же нежностью, с какой она несколько минут назад прикрыла волосы Катрин.

– Неужели? – Он заглянул девушке в глаза. – Сколько вам лет, Жюльетта?

У Жюльетты перехватило дыхание, и она попыталась сглотнуть комок в горле.

– Скоро будет шестнадцать.

– Бегите с этого холода. А я еще должен засвидетельствовать почтение преподобной матери, как порядочный опекун. – Его голос зазвучал резче. – И ради всего святого, съешьте немного фруктов у Катрин. Я не позволю вам умирать с голоду, равно как и замерзать ради нее.

– Она моя подруга. Я скучала по ней.

– Ах вот наконец-то и правда! – Жан-Марк улыбнулся. – Превосходно. А я-то думал, вы так и будете прятаться за своими колкостями.

В следующую минуту Жан-Марк канул в снежный вихрь. Неожиданно Жюльетта почувствовала себя опустошенной, словно Жан-Марк забрал с собой часть ее самой.

Что за дурацкая мысль, одернула себя Жюльетта. Ничего он у нее не забрал. Просто Жан-Марк Андреас сильная личность, и естественно, что ей немного грустно после его ухода.

– Жюльетта, ты окоченеешь на этом ветру, – сердито-тревожным голосом окликнула ее Катрин.

Жюльетта поспешила присоединиться к подруге. Она нырнула под аркаду и тряхнула головой, чтобы капюшон, накинутый ей на голову Жан-Марком, снова упал на плечи. Они с Катрин направились по дорожке к старинному каменному зданию, где находились кельи учениц.

– А теперь расскажи мне про ужин, когда ты выступала в роли хозяйки Жан-Марка.

Жан-Марк смотрел в окно экипажа. Метель разыгралась, окутывая все вокруг мятущейся снежной мглой и заметая дорогу. Ему следовало принять приглашение преподобной матери и укрыться в аббатстве, пережидая непогоду, вместо того, чтобы попытаться вернуться в Париж.

Одна мысль о жестком матраце в аскетической келье показалась ему невыносимой. Он решил отправиться прямо в Дом на Королевской площади, занимаемый его нынешней любовницей Жанной Луизой. Она встретит его с обычным вызовом, который вскоре сменят поражение и желание. Вызов был так же важен для Жан-Марка, как поражение, а сегодня ему была необходима чувственная борьба.

Жан-Марк смотрел на падающий снег и видел не роскошную красоту Жанны Луизы, которой будет наслаждаться через несколько часов, а невинную прелесть Жюльетты Де Клеман. Он ожидал встречи с ней, сопровождая Катрин в аббатство, но, увидев ее, был потрясен. Ее худенькое тело, даже закутанное в это ужасное серое одеяние, выдавало зарождающуюся в ней женщину.

Жан-Марк ощутил жаркое томление вожделения. Жюльетта… Смелая, дерзкая и вместе с тем трогательно ранимая, со щеками, разгоревшимися от холода, и глазами, где светилась воля, которую можно было согнуть, но не сломить. Жан-Марк не анализировал свои сложные чувства к этой девушке. Он не хотел знать, почему она возбуждала и трогала его одновременно.

По крайней мере, он не совершил безумства. На мгновение, когда она посмотрела на него, у Жан-Марка возник сумасшедший порыв забрать ее с собой в Париж.

А почему бы и нет? Он мог обеспечить ей прекрасное содержание. Судя по рассказам Катрин, и мать Жюльетты, и королева явно забыли о ее существовании с тех пор, как она уехала из Версаля. Можно было дать ей понять, насколько искусительными были их отношения два года назад. Жан-Марк знал, как пробудить женщину, чтобы она желала его, а Жюльетта была бы потрясающей любовницей и невероятно вызывающей. Жан-Марк с первой встречи почувствовал, какой женщиной должна стать Жюльетта, но теперь время ее расцвета уже почти наступило. Почти.

Проклятие! Он не настолько распущен, чтобы соблазнить невинность в монастыре, с отвращением подумал Жан-Марк. Что бы там ни ожидало их впереди, он подождет, пока она не станет противницей, достойной его меча. А до тех пор он будет довольствоваться вызовами женщин типа Жанны-Луизы.

И впервые у Жан-Марка возникло странное чувство, что победа над любовницей не принесет ему ни удовольствия, ни удовлетворения.

5

– Я не спрашиваю, где Жюльетта. – Сестра Мария-Магдалина избегала умоляющего взгляда Катрин. – Но в судомойне она должна быть до того, как прозвонит полуденный колокол, иначе ее наказание будет удвоено. Вы поняли?

– Жюльетта не хотела пропускать утренние молитвы, – защищала подругу Катрин. – Когда она рисует, она теряет счет времени.

– Стало быть, надо учить ее помнить о времени. Господь наградил ее великим даром, но признательность за его дар выражается в почитании и смирении.

Смирение и Жюльетта? Если бы Катрин не сердилась, она бы расхохоталась.

– Жюльетта стремится совершенствовать свой дар. Разве это не форма почитания господа?

Морщинистое лицо сестры Марии-Магдалины смягчилось.

– Ваша преданность делает вам честь, Катрин. – На мгновение в прекрасных серых глазах монахини появился блеск. – И я не стану ее испытывать. Вы можете не говорить, где на этот раз прячется Жюльетта, чтобы самой не оказаться вместе с подругой на коленях, выскребая каменный пол в судомойне.

Она пожала плечами.

– Полагаю, наказание вряд ли послужит ей серьезным уроком. За эти пять лет она читала молитву только с щеткой в руке над каждым сантиметром пола в аббатстве.

– Но Жюльетта не жалуется, – напомнила Катрин. – Она служит господу с радостью.

– Согласна, она переносит наказания довольно бодро. Но вы заметили, какими стали каменные стены и полы на ее картинах? Совсем как в жизни. По-моему, стоя на коленях, Жюльетта изучает их структуру и цвет вместо того, чтобы молиться.

Катрин видела, но надеялась, что, кроме нее, никому Другому это в голову не придет. Она слабо улыбнулась.

– Вы говорили, что приобретение знаний благословенно.

– Не обращайте мои слова против меня. Мы обе знаем, что Жюльетта вела себя дурно. Помните, я хочу видеть Жюльетту до того, как прозвонит колокол! – Монахиня повернулась и исчезла в часовне.