Восьмой день творения, стр. 11

Оршевский сунулся в самую середину пачки и вытащил ту единственную, отличающуюся от прочих картонку. На ней было написано «Джонатан Платц», а напротив даты рождения стоял большой знак вопроса. Его поставили ручкой и несколько раз обвели – словно машинально, задумавшись. Это мог сделать лишь отец Збышека, вот только он никогда раньше так не поступал с вещами, которые коллекционировал. Чем его так заинтересовал Джонатан Платц, почему он забыл об аккуратности? Кстати, установленным фактом являлось то, что он слыл большим оригиналом. Возраста его усыновления никто не знал. Никаких данных о настоящих родственниках не обнаружилось, но это еще можно было как-то понять. Збышек припомнил отрывок из дневника:

Збышек отложил карточки и посмотрел в окно, закрытое ночной пеленой. Несмотря ни на что, он все-таки боялся. Коктейль, который он пил маленькими глотками, помогал бороться со страхом, слегка ослаблял это ощущение. Еще ему было стыдно за вчерашнее приключение в кофейне, за то, что он позволил себе выйти из рамок, но сейчас он так и не смог обойтись без алкоголя. Правда, он следил за тем, чтобы сока в питье было побольше.

Оршевский снова взял великолепно выполненный рисунок генеалогического древа семьи Платцев. Судя по последним датам, нарисовал его кто-то в начале XX века, когда Платцы уже официально покинули свою усадьбу в Зауберблик. Интересно, знали ли они, что оставляют после себя? Может, они надеялись, что пещеру никто не найдет?

Нужно было соединить проницательность отца с умением Трачука, чтобы ее история на этом не закончилась.

Что-то блеснуло на поверхности картонки. Збышек наклонил ее, передвинул лампу и увидел, что когда-то здесь карандашом был нанесен знак вопроса, а потом его кто-то стер. Отец? Он повел пальцем от имени Джонатана вниз картонки, аж до Максимилиана, где линии раздваивались…

Збышек отодвинулся от лампы и осторожно нащупал кресло. У него было ощущение, что он сейчас потеряет сознание. Как сказал Рогочки? Место?! С ненавистью взглянув на остатки коктейля в бокале, он подошел к шкафу с магнитофоном. Кассета – копия той, с работы Трачука – была здесь, внутри.

«Марек, мы ошиблись, оба варианта никуда не годятся. Мы ни под каким видом не имеем права путешествовать во времени. Рафал раздвоился, как одно из мест…»

Клавиша щелкнула и пленка остановилась. «Как одно из мест», – повторил Збышек, по-новому смакуя каждую интонацию. Они этого не поняли. Думали, падая в лифте, отец что-то напутал или Рогочки чего-то не понял. Ошибка! Рогочки не слышал слов, отец вложил ему свои мысли прямо в голову. Может быть, в виде символов, а не слов на каком-то конкретном зыке. «Platz» по-немецки значит – место. На самом деле смысл послания такой: «Рафал раздвоился, как один из Платцев.» О Боже, это все меняет. Стоп, а сломанная нога? Ох, если пещера обладает такими чудесными свойствами, то почему бы ей не лечить старые травмы? Он зашагал по комнате, пытаясь найти телефон. Надо позвонить в Варшаву. Сейчас Трачук у жены в больнице, однако..

Дверной звонок возвестил чей-то приход. Оршевский еще мгновение пытался сообразить, куда можно спрятать разложенные документы, но вдруг опомнился. В конце концов, это не имеет значения. Кем бы гость ни оказался, он его сейчас спровадит. Мужчина за дверью выглядел банально. Сумка на плече делала его похожим на курьера. Может, телеграмма от Трачука? Збышек открыл замок.

– Оршевский? – спросил незнакомец, испытующе глядя ему в глаза.

– Да, а в чем дело?

Визитер принял какое-то решение и сунул руку в сумку.

– Прекрасно, – Он вытащил из полиэтиленового пакета влажную тряпку. – У меня для вас кое-что есть.

Збышек почувствовал удар в живот, боль и влагу на лице. Он попытался вдохнуть воздух, однако что-то мерзкое заполнило его легкие. Из-за фигуры мужчины появился еще кто-то. Оршевский пнул его со всей силы, потом его снова ударили, а потом… Собственно, далее никакого «потом» уже не было.

***

Збышек сидел привязанный к креслу и не мог изменить свою позу даже при большом желании. Особенно мешали ему в этом руки – выкрученные назад и связанные. Рот ему залепили пластырем, и закричать он тоже не мог. Напавшие на него дремали, едва различимые в свете ночной лампочки. Окна заслоняли шторы, но до рассвета еще оставалось какое-то время.

Оршевский повернул голову. Часы на видеомагнитофоне показывали пятнадцать минут шестого. С того момента как он пришел в себя, прошло два часа. О Боже, пробуждение было ужасно. Средство, которым его усыпили, оказалось жуткой отравой, и Збышека так рвало, что похитители не знали, что делать. Один из них, молодой, более здравомыслящий, приготовил ему чай без сахара, и постепенно Оршевскому стало легче. Кстати, профессионалами они не выглядели. Скорее уж, смахивали на людей без моральных принципов, решивших таким способом немного заработать. Еще в ванной, склонившись над умывальником, он услышал их ссору. Адрес и фамилия жертвы совпадали, а вот возраст – нет. Им немного полегчало, когда Збышек объяснил, что его отец недавно умер. Не желая, чтобы их работодатель пошел на попятный, они решили не отпускать Збышека. Правда, пообещали, что только до полудня. Оршевский подумал, что они, скорее всего, получат за свою работу немного. Нетрудно было догадаться, кто хотел подержать Яна Оршевского под замком в то время, когда пещера будет открыта.

Он снова взглянул на часы. Трачук должен приехать через несколько минут. Не спуская глаз с мужчин на канапе, Збышек осторожно снял с ноги ботинок. Все в порядке, получилось. Теперь он прикинул, как далеко сможет дотянуться ногой. Тоже неплохо. К счастью, он сидел лицом к прихожей и, хорошо прицелившись, сразу же после звонка мог попасть ботинком во входную дверь. Трачук его услышит, а уж он наверняка вооружен.

Один из похитителей что-то пробормотал, потом встал и пошел в туалет. Збышек прикрыл глаза. Несмотря ни на что, он должен освободиться. В том проклятом лифте отец увидел будущее. Он не мог ошибиться. Именно поэтому сегодня в десять часов он обязан появиться в Сьешеве и встретиться с Рольняком. Не с тем, ровесником его отца. Тот наверняка хотел увидеться со своим дубликатом и, чтобы этому не помешали, нанял похитителей. Надо было найти молодого Рольняка, того, который в 1955 году родился в пещере. Чудо, несомненное, чудо! Однако, как сказал Трачук, вся пещера является сплошным чудом. Один Рольняк вышел, а второй перенесся на сорок лет вперед и сейчас появится в Сьешеве. Вот причина, по которой сила пещеры иссякла всего лишь за один визит. То же самое произошло двести лет назад с Максимилианом Платцем. Однако тому хватило знания о будущем, усыновления самого себя и получения богатства. Он не хотел возвращения в прошлое и манипулирования историей. Может, не хватило ему воображения, а может, Рольняк сильнее жаждал обогащения.

Так, теперь он все полностью понял. Рольняк купил проигрыватель компакт-дисков для своего двойника. Он придумал это сорок лет назад, входя в пещеру. Разделиться, чтобы один жил нормально и готовил для самого себя руководство к действию, сведенья о происшедшем. Теперь молодой, находящийся где-то между временем, заберет шпаргалку и получит богатство, как герой американского фильма. Только ничего из этого не выйдет. Уйдя в поток времени, он прежде всего уничтожит наш мир. Прошлое переплетется с будущим и взорвется великим, многомерным Армагеддоном. Может, Рольняк рассчитывает, что мир разделится на версии со старым Рольняком и с молодым, получившим в подарок знание о будущем? Возможно… Но отец из своего видения понял, как страшно ошибался Рольняк.