Том II: Отряд, стр. 43

Дальнейшее повествование свидетельствует, что эти события ДОЛЖНЫ были происходить в те же 24 часа, когда Аш впервые вошла в Дижон! Или, по крайней мере, не позже, чем следующий день ее пребывания.

Но если углубиться в подробности одежды и погоды в моем «Фраксинусе», действие тут ДОЛЖНО происходить всего через несколько часов после встречи Аш с Карлом Бургундским, поэтому действие происходит 15 ноября 1476 года.

Не думаю, что пропущено что-то существенное, возможно, какие-то начальные призывы вооружаться!

Было ли что-нибудь написано на переплете? Нельзя ли это отсканировать?

Приписка.

Посылаю первую часть, перевел наскоро и не начисто. Позже почищу. Пять дней работал, не сходя с места. Просто не верится, что у нас есть!

Пирс.

ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ. 15 ноября — 16 ноября 1476. Под покаянием note 36

…оперативная группа на стенах Дижона. note 37

— Какого хрена, что это она делает? — крикнул Роберт Ансельм, перекрывая шум. — Ты вроде говорила, она ждет, что мы откроем ей ворота!

— Может, пытается заставить нас сосредоточиться на этой мысли!

Где-то краешком мысли Аш сознавала, что стальной шлем и нарукавники — хорошая защита для головы и рук; но ее конечности были прикрыты только тонким слоем кольчуги и шерсти и льна. «Да, плохо без моего миланского доспеха».

— Дьявольщина хреновая! Одна болтовня, а город можем потерять прямо сейчас…

Она заставила себя выпрямиться на парапете и выглядывала между зубцами стены note 38 на пустое пространство, на котором появились бегущие фигурки.

Орда бежала вперед, в направлении северо-западной стены Дижона, бегущие устанавливали щиты, падали позади них на колени, делали выстрел — карфагенские стрелки из-за мантелетов note 39 стреляли из своих нечестивых черных луков, изогнутых в обратном направлении. Шпок! — от удара головки стрелы о каменную стену у нее сжалось все внутри. Вдоль всего парапета раздавался треск аркебузных выстрелов, то и дело слышались громкие приказы Анжелотти и Людмилы; и от несмолкаемого гула от выпускания стрел из больших луков воздух разрывался; взмокшие стрелки во всю глотку поздравляли друг друга с удачным выстрелом.

Из окопов перед лагерем визиготов черной волной поднялись солдаты. И в ту же секунду раздался свистящий визг. Аш посмотрела налево — башня над северо-западными воротами загораживала ей видимость, но шум битвы перекрыли звуки ударов и крики. На долю секунды она опять взглянула в прежнем направлении — а внизу к стене уже бежала толпа, над головами они тащили осадные лестницы и щиты, некоторые уже упали под непрерывным огнем с парапетной стены.

— Иностранные наемники! — прокричал ей в ухо Роберт Ансельм. Она расслышала его через приглушающую звуки подкладку шлема.

— А эти откуда? — она наклонилась между каменными зубцами и посмотрела вниз и вперед. Рядом с людьми в черных туниках с копьями и топориками бежало сорок-пятьдесят человек европейской внешности.

— Пленники! — прокричал Ансельм.

С одного взгляда она поняла, что он прав: захваченные в плен жители города, дижонцы, осенью подались на службу к готам, выход у них теперь оставался один — умереть или на стенах города, или от руки визиготских назиров, которые были в их тылу. Она резко отвлеклась от выслушивания донесений гонцов и отдачи приказов, постучала Ансельма по нагруднику и указала ему на отряд, появившийся в тылу.

Ансельм поднял забрало, прищурился и хрипло захохотал.

— Ну, Джос, до чего крут, дерьмо хреновое!

За толпой иностранных наемников и обреченных пленников вперед двигался отряд в синей форме с изображением корабля и полумесяца, плечи их были прикрыты дублеными шкурами, они тащили свои лестницы. Аш поймала себя на том, что тоже прищурилась, стараясь рассмотреть личное знамя Джоселина ван Мандера, но среди летящих обломков скалы, грязи, аркебузного дыма и из-за дальности расстояния это было невозможно.

— Ага, явились, — заговорила она твердо, стараясь преодолеть дрожь в голосе.

Когда первый ряд нападающих добрался до края крепостного рва под ней и стал бросать в ров вязанки хвороста дополнительно к уже почти заполнившим его, она опять обернулась к парапету.

— Ансельм! Давай всех алебардщиков на стены! Людмила, отведи стрелков, дайте им дорогу. Анжелотти…

Заглушая бренчание кольчуг и доспехов алебардщиков, взбегающих по ступеням на парапет, слева от нее послышался треск и бум-м-м! «Да это же главные ворота! — поняла она. — Вот дерьмо!»

Она отвернулась, поискала глазами Анжелотти, не увидела, и сделала шаг к ближайшей баллисте. Два человека из команды, обслуживающие лебедку, сидели на корточках позади утыканных стрелами деревянных щитов, и на глазах Аш Джон Стур сильно врезал по деревянной раме молотком, выпрямился, отступил на шаг и удовлетворенно похлопал по стволу с чашей.

— Годится? Попробовать теперь?

— Куда девался капитан Ансельм? — завопила Аш.

Долговязый оружейник, с выбившимися из-под воинской шляпы соломенными волосами, крикнул ей через плечо:

— Вниз пошел…

И тут же ее оглушил взрыв невероятной силы.

Парапет вздрогнул под ее ногами; в воздухе со свистом пронеслись обломки скалы. Два зубца стены снесло начисто; по обе стороны от них разрушилась половина кирпичной кладки; и в парапетной стенке образовалась брешь.

Мимо нее что-то пролетело, блестя, и помчалось дальше вниз, в город. Она дрожала всем телом от пережитого потрясения, и первой ее мыслью было: «Меня не задело! — и потом уже: — Прямое попадание по баллисте!»

Деревянные щиты разлетелись щепками. Один человек с криком катался по плитам. Перед Аш по белым обломкам дерева стекали влажные обрывки плоти; и висела нога, все еще в совершенно целом сапоге. Еще один человек лежал убитый на парапете. И не было ни следа Джона Стура. Только расплескалась красная лужица глубиной в шесть дюймов по растресканным плитам.

Подняв руку, Аш стерла прилипшие к губам чужие волосы. Выплюнула попавший ей в рот обломок чьей-то кости.

Через долю секунды вылетел снаряд из второго требушета, в стену подальше от них врезался известняковый валун размером с половину повозки. Она увидела мешанину веревок и дерева и людей на коленях, на спинах, их снесло взрывной волной до середины лестницы. Валун разлетелся на куски, обломки посыпались вниз, на ничейную территорию под стенами.

Над головой прозвучал резкий свист — летели глиняные сосуды, несущие пламя, Аш вздрогнула, нырнула вниз. Глиняные сосуды один за другим шлепнулись вдоль всего парапета по обе стороны от нее, разбрызгивая яркий греческий огонь на шеренги людей и на деревянное ограждение. От гула огня она задрожала.

— Ансельм!

Кто-то плечом оттолкнул ее в сторону. Над головой ее знамя клюнуло, стало опускаться по диагонали, толпой его медленно стало относить от нее — стрелки и алебардщики проталкивались мимо, подальше от наружной стенки, спеша к лестницам.

— Стой! — заорала она, надсаживая голос. Беспорядочная толпа алебардщиков Рочестера зажала ее, прижала к разрушенному зубцу: на миг промелькнуло перед ее глазами пустое воздушное пространство, а внизу — люди и лестницы. От столь близкой пропасти у нее похолодело в животе.

Со стороны ворот слышались выстрелы крючковых ружей, быстро и сильно били их укрепленные баллисты, но карфагенцы теперь уже в мертвой зоне…

— Стоять, блин! — закричала она, одного схватила за плечо, другого за пояс. Оба вырвались от нее. Поверх шлемов уходящих она увидела, как ее знамя постепенно выпрямляется, движется к ней, — и падает.

Без размышлений Аш нырнула в свалку между бегущими, сгребла знамя и подняла над головой. Оно стало развеваться в воздухе — неловко и неуклюже. Она услышала приближающийся голос Ансельма, он уже слышался на лестнице, быстро схватила знаменосца штандарта отряда Льва и прокричала: «…прямо где стоите, хреновины!» Увидела его поднятую руку с клинком.