Братья по оружию или Возвращение из крестовых походов, стр. 15

– Что же я мог возразить, государь? – униженно оправдывался архиепископ.

– Что вы могли возразить? – задохнулся Филипп от возмущения. – А не правильнее ли спросить, что вы должны были делать? Ладно, отвечу, коль вам невдомек: защищать французское духовенство, поддерживать права короля, а не потакать капризам нашего честолюбивого прелата. Он чересчур возомнил о себе, полагая, что вся власть принадлежит ему одному. Не будет этого! Пусть распоряжается в собственной епархии – вот его дело. А вам я вот что скажу: я вовсе не призываю противодействовать ему во всем, но повинуйтесь ему и законных повелениях, а не в стремлении превысить свои права. Именно это вы могли и должны были сделать! И, клянусь Богом, вы горько раскаетесь, что поступили иначе!

– Но, государь, – начал было епископ, – папа Римский, наш святой отец…

– Отец? – гневно прервал его Филипп. – Разве отец отбирает права у своих детей? Скажите лучше, что он – жестокосердный отчим, желающий лишить детей моей второй жены их собственного наследства. А теперь выслушайте меня, французские прелаты, а особенно вы, архиепископ Реймский. Не вы ли на совете в главном синоде торжественно подтвердили мой развод с Ингельборгой?

– Справедливо, государь, – сказал архиепископ. – Я его подтвердил, но…

– Но! – передразнил король. – Никаких «но», государь мой! Я не намерен выслушивать теперь возражения. Я знаю одно: вы объявили развод! И у меня есть свидетельство, подписанное вами собственноручно – этого мне достаточно. А вы, епископ Парижский, и вы, епископ Сакссонский?.. А все остальные? Разве хоть на секунду вы усомнились тогда в законности этого акта? – продолжал он, переводя взгляд с одного на другого.

Все молчали, поскольку каждый из них способствовал разводу, свершившемуся несколькими годами раньше. Филипп продолжал:

– Итак, клянусь всемогущим Богом, в ваших же интересах отстоять вынесенное вами решение, и вы его отстоите! Если же вы ошиблись, то вам и сносить наказание, а не мне и не той, которую я люблю больше жизни. И коль найдется во Франции хотя бы один епископ, , не соглашавшийся с общим решением, то пусть он и соблюдает обряды отлучения, раз уж ему так хочется, но только и пределах собственной епархии. А вас я хочу предупредить: если хоть кто-то из вас, подписавших определение, епископ или аббат, вздумает последовать этому примеру, то я выброшу его из епархии, лишу земель и поместьев, звания и богатства, и выгоню навсегда из своего государства. Запомните это хорошенько и не забывайте никогда! Клянусь, я выполню данное слово, и это так же верно, как то, что я король! Бароны и рыцари! – объявил он, вставая. – Заседание совета закончено.

И вышел из зала, сопровождаемый Артуром и большей частью баронов.

ГЛАВА III

После отъезда из замка графа дю Монта де Кюсси предался грустным размышлениям. Бесчисленные вопросы, на которые он тщетно пытался ответить, роились в его мозгу. Когда он снова увидит Изидору? Но забудет ли она его? Будет ли верна ему всю жизнь? А если она и сохранит для него свое сердце – что тогда? Эти его раздумья были прерваны приходом пустынника. Де Кюсси чрезвычайно обрадовался неожиданному визиту человека, которого он не без основания считал своим спасителем, бросился навстречу и, подав руку, помог подняться по лестнице.

– Милости прошу, святой отец! – пригласил он. – По какому случаю вы посетили мое жилище. Мимоходом ли заглянули сюда, или собираетесь погостить у меня несколько дней?

– Я пришел удостовериться, живы ли вы, – отвечал старец, – и не пресекло ли какое-нибудь новое безрассудство нить вашей жизни.

– Нет, пока нет, – рассмеялся рыцарь. – И я чрезвычайно счастлив, что вижу вас у себя. Я тотчас же прикажу подать завтрак.

– Спасибо, – поблагодарил отшельник, – пусть мне принесут салат и чашу воды.

– Как, добрый пустынник! Даже после столь долгого и утомительного путешествия вы все же отказываетесь от более основательной пищи?..

– Пусть подадут мне то, что я просил. Никакой иной пищи я не признаю. Я не из числа тех, кто наслаждается, пожирая мясо невинных животных.

Рыцарь велел слугам выполнить просьбу старца, а сам завел разговор с ним о своей несчастной любви и попросил совета, как ему действовать дальше. В это время доложили о приезде королевского гонца. Де Кюсси согласился его принять. Вошел гонец и, вежливо поклонившись, передал рыцарю письмо короля.

Дождавшись, когда он уйдет, де Кюсси поспешно распечатал пакет и прочел следующие строки:

Искренней радостью светились глаза молодого рыцаря, пока он читал послание короля. Но вот последняя строчка была прочтена, и настроение де Кюсси снова ухудшилось. Он не мог не понимать, что подобное предприятие ему не по карману: для исполнения воли короля требовалось немало денег, а у него не было ни гроша. Рука, в которой он сжимал письмо, безвольно опустилась.

– Проклятая нищета! – вскричал он с досадой, забыв о присутствии пустынника. – Передо иной открываются такие возможности для завоевания счастья почестей и любви, а у меня нет ни монеты, чтобы снарядить свою свиту, в рубище возвратившуюся из Палестины:

– Вы так огорчены, сын мой! – сказал пустынник. – Что вас встревожило?

– Еще бы! Дорога надежд, подвигов и славы открыта передо мной, а я не могу ступить на нее. И виной всему – проклятая бедность, эта непреодолимая преграда, которая всегда стоит на моем пути. И видя, что счастье было почти у меня в руках… Да что говорить! Прочтите это письмо, добрый пустынник, и сами все поймете. От себя же могу добавить, что вместо войска, требуемого королем, я могу выставить только десять человек, да и те – пешие, без оружия, ничем не снаряженные. Мне стыдно возглавить такое войско!

– Не стоит отчаиваться, сын мой, – сказал старец спокойно. – Иногда следует пожертвовать немногим, чтобы приобрести все. Будьте умеренны в расходах: чтобы поддержать вас и вашу свиту до сражения, нужно не много денег. А в бою вы докажете, что не богатство побеждает, а храбрость.

– Не много денег! – повторил де Кюсси печально, я говорил уже вам: у меня нет их совсем.

– Значит, надо продать что-нибудь, и у вас будет нужная сумма. Например, этот вот перстень, сияющий на вашем пальце…

– Нет, никогда! Лучше мне лишиться руки, чем этого перстня. Когда я отправлялся в Святую землю, он был подарен мне храбрым и благородным человеком, графом Танкервильским. Надевая его на палец, добрый граф благословил меня и напутствовал мудрыми советами, которым я стараюсь следовать и по сей день. И хотя, как вы слышали, смерти разлучила нас, я и за золотые горы не расстанусь с этой драгоценностью.

– Я знаю одного ювелира, который заплатил бы хорошие деньги за эту вещицу, но коль вы отказываетесь ее продать, то и говорить не о чем.

– Ни за какие сокровища! Но вот что я вспомнил: у меня есть прекрасный изумруд, купленный когда-то у еврея. Надеюсь, вас не затруднит, почтенный отец, показать его ювелиру, и, если камень ему понравится, попросите прислать деньги как можно скорее.