Мрак под солнцем, стр. 26
Может, этому единению способствовала сама атмосфера праздничного кабаре. А может, просто в этот день у всех троих были положительные полюсы биоритмов, так удивительно совпавшие. Домой они возвращались в прекрасном настроении. Перед тем как попрощаться, Бернардо поцеловал руку Инес. И кажется, сделал это не только в силу конспирации. Жоакин в этот момент уже входил в их номер, и он вполне мог ограничиться просто дружеским рукопожатием. Инес оценила его поведение и на прощание улыбнулась.
А утром он был разбужен настойчивым телефонным звонком. Это был тот самый резидент, с которым он беседовал вчера.
– Доброе утро, – мрачно сказал этот тип, – вы правильно сделали, что прилетели в Париж. Не меняйте своего расписания. Никаких импровизаций. Строго следуйте по программе, словно ничего не произошло. Вы, кажется, должны потом полететь в Мексику?
– Если вы так считаете, – пробормотал Бернардо, еще не совсем пришедший в себя.
– Поезжайте, – посоветовал ему незнакомец, – и не забывайте о своей основной работе. Это очень важно.
– Мне нужно с кем-нибудь встретиться в Мексике?
Любой, слышавший их, мог решить, что это обычный разговор двух бизнесменов.
– Вас найдут. Постарайтесь быть все время вместе со своей женой. О вас уже пишут некоторые мексиканские газеты. Сегодня даже появилось сообщение о вашем легком ранении в ногу.
– Ничего себе легкое, – не удержался Бернардо, – а я буду знать, кто приедет в Мексику на наши коммерческие переговоры?
– Приедет ваш учитель по институту. Вы с ним вместе отдыхали в Румынии. До свидания, всего вам хорошего.
Бернардо опустил трубку, уставившись в одну точку. Его наставником, с которым они вместе работали в Румынии, был сам «Чиновник». Генерал Сергей Валентинович Чернов.
Глава 10
Получив известие из Вашингтона, Роджер понял, что просто не имеет права сидеть сложа руки. На его запрос по поводу сотрудника специальной группы Джилларда пришел стандартный ответ, что категория допуска самого Робинсона не позволяет ему получать сведения абсолютно секретного характера, и для их получения нужно согласие одного из высших офицеров ЦРУ либо личный приезд запрашиваемого на место, в Лэнгли. Это был обычный формальный ответ, и Роджер не стал бы обращать внимание на подобную отписку, если бы в конце сообщения не стояла просьба позвонить в отдел специальных операций полковнику Харгривсу.
Сколько Роджер ни вспоминал такого офицера, но вспомнить не мог. Тогда он позвонил в Лэнгли к своему старому другу Джозефу Дравинскому. К счастью, тот оказался на месте.
– Как дела, Роджер? – обрадовался Джозеф. – Я столько времени не слышал твой голос. Ты ведь теперь стал настоящим мексиканцем. Мне говорят, что ты иногда приезжаешь в Вашингтон, бываешь в Лэнгли, часто ездишь к себе в Сиэтл, но я никак не могу тебя застать. Так нельзя, Роджер, забываешь старых друзей, это просто нехорошо.
– Нет, – засмеялся Роджер, – ты ведь знаешь, Джозеф, сколько у меня работы. А к тебе нужно заходить на целый день, на весь день.
– Правильно, – согласился Джозеф, – иначе на кой черт ты мне нужен. Посидим, поболтаем, вспомним молодые грехи. А ты уже стал старой черепахой, лишь бы греться на солнышке.
– В этот раз приеду, зайду обязательно, – пообещал Роджер. – Слушай, Джозеф, ты не знаешь, кто такой полковник Харгривс в отделе специальных операций? Мне пришло сообщение, просят связаться с ним.
– Харгривс? – удивился Джозеф. – У тебя что, неприятности?
– Нет, с чего ты взял?
– Он не из отдела специальных операций. Он из контрразведки. Занимается поиском неблагонадежных сотрудников среди наших ребят. Очень мрачная личность – худой, маленький, неприятный, злой. Увидишь его, сразу все поймешь, я всегда говорил, что нельзя доверять очень маленьким людям.
Сам Джозеф, потомок польских эмигрантов в третьем колене, был тучным веселым остряком, весившим целый центнер. Он носил большие широкие брюки с постоянно оттопыривающимися карманами и широкие подтяжки, по которым его узнавали все сотрудники ЦРУ.
– Странно, – удивился Роджер, – а почему тогда мне написали, что он из отдела специальных операций? Может, ошибка?
– У этих ребят не бывает ошибок. Это они сами так считают. После Эймса им мерещатся шпионы даже в постели у Клинтона. Им дай волю, и они пересажают половину Америки. Они, конечно, не станут сообщать тебе, из какого отдела Харгривс. На самом деле он часто занимался вопросами обеспечения безопасности наших резидентов за рубежом. Может, у него есть какая-нибудь информация по вашей стране.
– Кто тут может на нас напасть, – немного беспечно ответил Роджер, – кому мы нужны в этой стране, когда здесь столько американских объектов для нападения.
– Тогда зачем ты нужен этому Харгривсу? – спросил Джозеф.
– Слушай, Джозеф, ты помнишь полковника Пола Биксби, ну того, с которым мы работали по Колумбии?
– Конечно, помню, – обрадовался Джозеф, – прекрасный человек. А почему ты спрашиваешь?
– Я дважды давал по нему запрос в ЦРУ. И дважды приходил ответ, что такой человек никогда не работал в ЦРУ.
– Как это не работал? – засмеялся Джозеф. – Так просто быть не может. Мы же все его знали, а из наших в Колумбии погибли всего два человека. Может, ошибка?
– По третьему запросу мне снова ответили, что пока моя просьба уточняется. И меня просят позвонить этому Харгривсу.
– Я такого никогда не слышал, – озабоченно произнес Джозеф, – ты пока никуда не выходи. И ни с кем не говори. Я все постараюсь выяснить за полчаса и тебе позвоню.
Он уже собирался положить трубку, когда Роджер, движимый каким-то благородным чувством солидарности, позвал уже собирающегося отключиться Дравинского.
– Джозеф...
– Да, – успел услышать свое имя Джозеф.
– Дело в том, – замялся Роджер – говорить или не говорить. Нужно сказать, иначе потом он будет чувствовать себя подлецом, если и с Дравинским что-нибудь случится. У него четверо детей, а это, похоже, серьезная игра, – дело в том, что вчера мы разговаривали насчет этих проблем с Уильямом Брауном. Ты должен его знать тоже, он из отдела координации действий. Его группа занимается проблемами поставки наркотиков.
– Я его не знаю, – нетерпеливо сказал Роджер, – но я о нем слышал. При чем тут он?
– Вчера он тоже пытался выяснить, кто и почему стер имя Пола Биксби из нашего компьютера. А потом поехал в Лэнгли уточнять, когда Биксби работал в группе Джилларда.
– Верно, – вспомнил Джозеф, – он работал и с Джиллардом.
– Он вчера поехал в Лэнгли... – снова сказал Роджер.
– Ну, ну, говори, что ты замолчал?
– Он не доехал, Джозеф. Погиб в автомобильной катастрофе. И я думаю, не случайно.
Джозеф молчал. Долго молчал. Наконец Роджер, не выдержав, позвал его:
– Джозеф...
– Ты в своем кабинете? – спросил Джозеф изменившимся голосом.
– Да.
– Я тебе перезвоню. – Дравинский сразу отключился.
Роджер постучал пальцами по поверхности стола. Потом нажал кнопку переговорного устройства.
– Генри, зайдите ко мне и принесите ответы на наши запросы по делу мистера Пола Биксби. Да и наши запросы тоже захватите.
Через минуту к нему зашел Генри и положил на стол несколько бумаг.
– Вот запросы, а вот их ответы. Первого запроса нет, вы его сделали из Вашингтона. Я вчера дал сообщение, просил для отчетности прислать копию вашего запроса.
Роджер шумно выдохнул воздух.
– Интересно, – пробормотал он.
– Что-нибудь не так, шеф? – встревожился Генри.
– Нет, все в порядке, просто я думаю о случайном совпадении.
– Иногда бывают такие непонятные случайные совпадения, – задумчиво произнес Роджер и снова включил свой селектор. – Мисс Саммерс, – попросил он своего секретаря, – пожалуйста, зайдите ко мне. И пригласите Отилио.
Отилио Силвейра был четвертым сотрудником Роджера – исполнительным, надежным, терпеливым чиновником, исправно фиксирующим все сообщения и агентурные донесения, поступающие к ним в резидентуру. Никто не мог бы и подозревать этого суховатого, немного хромого, рано полысевшего человека в принадлежности к одной из самых сильных разведок мира. Весь его образ говорил скорее о чиновнике из департамента сельского хозяйства, чем о заместителе резидента ЦРУ в Мексике. Вдобавок ко всем своим аналитическим достоинствам он обладал прекрасной памятью и был одним из лучших снайперов во время прежней работы, связанной с оперативной деятельностью.