Канатная плясунья, стр. 50

Эти слова ни в коей мере не касались Телора, но он почувствовал, как его охватывает негодование при мысли, что женщина еще будет выбирать, хочет она или нет остаться с мужчиной, которому чем-то обязана. И в то же самое время, хоть это и было глупо, Телор понял, что Кэрис стала для него еще более желанной. Попав в плен двух совершенно разных чувств, он никак не мог решить, какие слова ему сказать в ответ, а Кэрис, совершенно не подозревая, что и ошеломила, и взволновала своего собеседника, продолжала мечтательно:

– Я люблю дорогу. Люблю такие вот вечера, разговоры с людьми, которые оценили меня по заслугам. Мне нравится быть уверенной, что завтра вновь натянут мой канат и простые люди будут смотреть на мои танцы и восторженно кричать. Мне нравится и то, что на монеты, которые бросают мне люди, восхищенные моим талантом, я могу купить себе хлеба. И каждый день видеть новые места или же старые, которые за время наших путешествий чем-то изменились, и я могу сказать: о, взгляните, появился новый дом. А на пивной новая вывеска. Конечно, сегодняшняя ночь прекрасна. Но если я промокаю до нитки или трясусь от холода так, что боюсь, как бы не раздробились мои кости, тогда, конечно, бываю не в таком уж восторге от дороги.

Кэрис говорила оживленно и с удовольствием. Засыпая, Телор подумал о том, что в голосе девушки прозвучали и циничные нотки, но большая потеря крови и усталость сомкнули его веки.

– Тебе не нужно больше бояться, что ты вымокнешь или замерзнешь, – сонно пробормотал он. – Мы не ночуем под открытым небом в дождливую или холодную погоду.

Глава 11

Телор сумел осознать всю значимость сказанных им слов лишь на следующее утро, когда проснулся. Поначалу он был слишком захвачен своими собственными страданиями, потому что рана на боку воспалилась и причиняла значительную боль, болели и все ушибы на теле, оставленные дубинками противников. Когда Дери помог ему спуститься к ручью, чтобы оправиться и умыться, Телору казалось, что все части его тела трутся друг о друга, как жернова, и когда через несколько минут карлик усадил его под дерево, Телор думал только о том, как бы не закричать от боли. Кэрис нигде не было видно, и Телор вспомнил слова Дери, что девушка отправилась поискать что-нибудь к завтраку. И только тогда Телор вдруг вспомнил, что сказал вчера Кэрис и этим, фактически, дал ей понять – он не будет возражать, если девушка останется с ними.

И если сначала он был всего лишь слегка поражен случившимся, то потом осознал все безрассудство своего поступка. Уже на третий день их пребывания в замке Коумб Телор понял – Дери мечтает, чтобы девушка осталась с ними, да и ей самой не хочется по кидать их. И, конечно, она вовсе не удивилась, услышав его слова, он уже почти спал, но все равно вспомнил, что сказал Кэрис. Телор был уверен: после его слов девушка радостно засмеялась и произнесла нечто, похожее на «Мне бы очень этого хотелось», а это означало только одно – она с самого начала предполагала путешествовать с ними постоянно. Потом Телор вспомнил остальную часть их разговора и слегка исправил свое предположение. Кэрис будет путешествовать с ними до тех пор, пока сама не захочет перемен.

В этот момент Кэрис, придерживая одной рукой подол рубашки, в котором что-то лежало, перебиралась через ручей, проворно перепрыгивая с камня на камень. Она не издавала ни звука, и это было вызвано природной предосторожностью: артисты обычно предпочитали оставаться незаметными, за исключением тех случаев, когда выступали, но Кэрис улыбалась и размахивала зажатыми в свободной руке веточками растения, похожими на перо.

– Я принесла тебе болиголов, – Кэрис опустилась на колени рядом с Телором.

– Должен признаться, я чувствую себя отвратительно, – ответил он, приподнимая брови, – но не настолько плохо, чтобы принимать яд.

– Не будь глупым, – засмеялась Кэрис. – Я не хочу заставлять тебя принимать это внутрь. Я растолку листья и приложу к твоей ране. Это поможет снять боль. А если листьев будет достаточно, то положу немного и под повязку на твои ребра. Это поможет, но немного, потому что болиголов лечит только тогда, когда повреждена кожа. Вот если бы у нас было немного гусиного жира...

– Мы можем купить его, когда будем покупать еду, – бросил Дери через плечо, роясь в седельных сумках. Он нашел мягкую полоску кожи и протянул ее Кэрис.

– Можешь использовать это для примочки.

Карлик наблюдал, как девушка оторвала листья от стеблей, разложила их на полоске кожи и стала толочь гладкими камешками. Но листья были слишком сочными и водянистыми, и вскоре стало ясно, что сами по себе они не пристанут ни к телу Телора, ни к полоске кожи, поэтому Дери вытащил из узла с одеждой менестреля ленточку, чтобы привязать примочку. Пока Кэрис прикладывала влажную массу к ране, Дери почистил луковички и корешки, которые девушка высыпала из подола своей рубашки. Когда Кэрис измельчила листья, стало ясно, что их слишком мало, и она решила не беспокоить Телора, развязывая и снова обматывая повязку вокруг его груди. Завтракая остатками сыра и хлеба, Кэрис и Дери обсуждали свой предстоящий поход в Креклейд.

И основной вопрос, поставивший их в тупик, состоял в том, идти ли им пешком или ехать верхом. Если они пойдут пешком, Телору долгое время придется оставаться одному, если же поедут верхом, возникнет проблема: где оставить Шуэфута и Дорализа. Телор заверил, что будет только рад какое-то время побыть в одиночестве. Он мог бы заняться своими песнями и музыкой, Дери и Кэрис, напротив, пытались убедить его поспать и вести себя как можно тише. Хотя и непохоже, чтобы разбойники бросились в погоню за ними, но друзьям не хотелось надолго оставлять Телора одного. В конце концов решили, что всю упряжь Шуэфута они перенесут на Дорализа и поедут вместе на муле. В город Кэрис въедет одна и, прежде чем отправиться покупать канат, поставит мула в какую-нибудь конюшню.

Когда Дери заметил, что его стремена коротковаты для Кэрис и это будет заметно, девушка помотала головой, губы ее исказила уродливая усмешка и, жалобно хныча, она сказала:

– У моего хозяина каждый пенни на счету, поэтому мне и приходится пользоваться седлом с пони его сына.

– А ты, действительно, неплохая актриса, – сказал Телор, с беспокойством размышляя о том, что из того, что говорила и делала девушка, было правдой, а что – просто игрой.

Дери просто кивнул, соглашаясь с Телором, и продолжил обсуждать их план. Когда Кэрис купит канат, она вернется к тому месту, где будет ждать ее Дери. Переодевшись в старый костюм, она с Дери вернется в город, но уже как артистка. Выступив, они снова выйдут за пределы города, Кэрис наденет на себя одежду слуги и вернется в город за своим канатом и другими покупками, выведет из конюшни Дорализа и по дороге обратно заберет Дери.

Они отъехали, взяв на заметку воспоминание Телора, что где-то в полумиле от города есть небольшой лесок. Заметив этот лесок, друзья въехали в него, Дери спешился, и его место заняла Кэрис. Карлик потратил несколько минут на то, чтобы объяснить девушке, как управлять поводьями, она быстро все усвоила, но, когда он протянул ей кошелек, Кэрис прикусила губу.

– Я ничего не смыслю в деньгах, – призналась она. – И ты лучше оставь в кошельке ровно столько, сколько будет стоить канат, а все остальные монеты забери и объясни мне, как называются монеты, лежащие в кошельке. Я постараюсь израсходовать меньше денег, чем ты дал, но мне нужен хороший канат, прочный и ровный, который не растягивается слишком сильно или слишком быстро.

Дери поднял глаза на девушку, во взгляде его мелькнуло раздражение.

– Ты хочешь сказать, что не имеешь ни малейшего представления о том, сколько может стоить такой канат? Думаешь, я это знаю? Неужели тебе никогда не приходилось покупать себе канат?

– Никогда, – Кэрис покачала головой. – Морган учил меня... или... нет, мне кажется, я уже умела ходить по канату. Я была тогда очень маленькой, и поэтому не знаю, откуда появился мой первый канат. Возможно, он принадлежал моему отцу и матери. А Морган потом стал покупать точно такие же. Когда же я осталась с Ульриком, у меня вообще не было новых канатов.