Красавица, стр. 10

Белль неожиданно пришло в голову, что изящный и не много кокетливый орнамент, украшавший стены комнаты, его рисунком в виде цветов жимолости, переплетенных с виноградной лозой, и эксминстерские ковры на полу как-то in-вяжутся с развешанным по стенам оружием. «Но зато долги ми зимними вечерами здесь, наверное, очень уютно», — решила она. К тому же, когда мода на доспехи пройдет и вме сто оружия появится обычная мебель, комната станет просто очаровательной. Эта несколько прозаическая мысль окончательно развеяла последний налет романтики, еще сохранявшийся в ее душе.

И конечно, Белль моментально заблудилась. Если бы не Стивен, отлично ориентировавшийся в этом лабиринте комнат, она бы совсем потеряла голову. Благодаря его указаниям она вскоре отыскала заднюю лестницу, возле которой не было ни души. Взобравшись на второй этаж, Белль наконец-то сообразила, где она находится, и очень скоро отыскала предназначенную ей комнату. Каково же было ее удивление, когда Стивен, не говоря ни слова, вслед за ней вошел в спальню и плотно закрыл за собой дверь.

Чья-то заботливая рука развела в камине огонь, что было несколько неожиданно, учитывая, что для апреля погода стояла на редкость теплая, однако Белль обрадовалась: к этому времени она окончательно пала духом и к тому же промерзла до костей.

Поставив графин с остатками бренди на туалетный столик у постели, Стивен зажег стоявшие на трюмо свечи, предусмотрительно отодвинув их сначала от стены, чтобы пламя свечей не коснулось тяжелых портьер на окнах.

— Возможно, это будет ошибкой, — проговорил он, улыбаясь ее отражению в большом зеркале, — но, может быть, выпьем еще по бокалу, прежде чем расстаться?

— Стивен, — неуверенно начала Белль, чувствуя страшное смущение и какую-то непонятную робость, — мы ведь не помолвлены. То есть, я хочу сказать, мы не жених и невеста в полном смысле этого слова.

Стивен нахмурился. Между бровями у него залегла недовольная складка.

— Черт, совершенно забыл об этом. Впрочем, это не так уж важно. Официальной частью я займусь утром, — решительно сказал он. А потом поднес к губам почти пустой графин и повернулся к ней: — За нашу свадьбу, Белль. Это будет нечто грандиозное, клянусь тебе.

— Стивен, — слабым голосом проговорила Белль.

Она снова попыталась остановить его, но он даже не услышал ее. Белль была в отчаянии — ее мутило, все плыло у нее перед глазами, и к тому же она едва стояла на ногах.

— Да? — Неуверенной рукой Стивен с грохотом поставил графин на столик и шагнул к ней. — Ты поцелуешь меня на прощание, Белль? Само собой, это типичный мазохизм, но тут уж я ничего не могу с собой поделать — уж очень хочется, лежа в постели, чувствовать вкус твоих губ.

— Не уверена, что это хорошая мысль, Стивен. Я… я просто разваливаюсь на куски. А твои поцелуи так смущают меня…

— Если честно, я тоже едва держусь на ногах, — кивнул он, обхватив одной рукой ее за талию и притянув к себе.

Как-то так получилось, что они тесно прижались друг к Другу, и опять ее охватило то же странное чувство — ей вдруг захотелось полностью отдать себя этому человеку.

«Нет, это невыносимо», — подумала Белль. Она либо больна, либо просто бредит!

— Ах, моя прекрасная Белль, понимаешь ли ты, что делаешь со мной? Ты свела меня с ума, заставила забыть обо всем. Конечно, это сумасшествие, но разве это не прекрасно? — пробормотал он.

Горячие губы Стивена прижались к ее уху. Он легко сдул непокорную прядку, выбившуюся из ее прически, и глубоко вздохнул.

— Да, но… — Белль вдруг показалось, что она падает. Она не сразу поняла, что это вовсе не результат выпитого ею бренди. Потеряв равновесие, Стивен навалился на нее всей тяжестью своего тела. Не удержавшись на ногах, оба свалились на кровать.

— Стивен! — ахнула она, тщетно пытаясь высвободиться из-под его тяжести. Белль окончательно смутилась. К тому же он был такой тяжелый и горячий, что она едва могла дышать. — Очнись же, Стивен! Не может быть, что ты настолько пьян, что ничего не соображаешь! Ты должен немедленно встать! Убирайся в свою комнату! Иначе я попросту задохнусь! Ты меня слышишь, Стивен?!

Ответом ей послужил раскатистый храп. Каким-то чудом, извиваясь и толкая его руками, она умудрилась откатить в сторону его бесчувственное тело. Переведя дух, Белль попыталась вытащить из-под него подол платья и переместиться на другой конец кровати, которая сейчас показалась ей неожиданно узкой и весьма ненадежной.

— Стивен, ты меня слышишь? Очнись же! — воскликнула она, встряхивая его за плечо, но он только невнятно что-то пробормотал, поглубже зарывшись головой в подушку.

Это какой-то чудовищный кошмар! У нее промелькнула мысль опрокинуть на голову своему без пяти минут любовнику стоявший на туалетном столике кувшин с холодной водой, но она отбросила ее. «Может быть, просто спихнуть Стивена на ковер, а потом взять его за ноги и перетащить в другую комнату — в какую угодно?» — подумала она. Однако от этой заманчивой идеи пришлось отказаться: пол комнаты вдруг угрожающе вздыбился, словно решив поменяться местами с потолком, а сама комната бешено закружилась перед ее глазами.

Потерпев поражение, Белль устало закрыла глаза и уронила голову на подушку.

— Сейчас, только минуточку отдохну, — заплетающимся языком сообщила она камину, — а потом непременно встану, вылью Стивену на голову воду из кувшина и вытолкаю его из комнаты!

Ответа, естественно, не последовало. Но Белль об этом так и не узнала — через мгновение она уже спала мертвым сном.

Глава 3

На рассвете Белль открыла глаза и с удивлением обнаружила, что не может больше спать и совершенно не в состоянии наслаждаться прелестями деревенского утра. Багряные отблески зари, окрасившие небо в зловещий кроваво-красный цвет, просочились к ней в спальню через выходившее на восток окно, и от этого почему-то вдруг страшно разболелась голова, а распухшие веки словно налились свинцом. Вдобавок ко всем этим мукам где-то совсем рядом, приветствуя утро наступающего дня, истошно разорались петухи. Белль чертыхнулась — о том, чтобы снова провалиться в блаженную дрему, можно было смело забыть.

Она открыла глаза и с несчастным видом обнаружила, что матрас под ней угрожающе кренится вправо, из чего она сделала неутешительный вывод, что с той стороны находится чье-то тело, причем куда более тяжелое, чем ее собственное.

Издав жалобный стон, больше похожий на последний вздох умирающего, Белль с трудом повернула голову, собираясь убедиться, что подозрения не обманули ее и она и в самом деле не одна в постели. При виде бледного как мел лица Стивена Кертона, мало чем отличавшегося по цвету от подушки, на которой он лежал, желудок Белль отчаяние взбунтовался, без особых церемоний дай ей понять, что решительно против столь ранних пробуждений, в особенности учитывая события предыдущего вечера.

Поскольку Белль сознавала, что облегчить бунтующий желудок можно только одним-единственным способом, а способ этот как-никак требовал известного уединения, она сообразила, что в ее положении самым разумным было бы незамедлительно сползти с постели и ринуться на поиски туалета — на тот случай, если ее стошнит прежде, чем она будет в состоянии справиться с подступающей к горлу дурнотой.

К счастью, когда ей все-таки — и не без труда — удалось принять вертикальное положение, терзавшая ее головная бол: усилилась, а желудок, как ни странно, почти сразу же успокоился. Оставалось радоваться, что ей удалось избежать последнего унижения — ее не стошнило прямо на пол. Едва-едва переступая дрожащими ногами, Белль кое-как доплелась до туалета и схватила стоявший там тазик.

Введенный в заблуждение ее действиями, желудок Белль сделал попытку выполнить первоначальное намерение и избавиться от своего содержимого. Белль в ответ сделала попытку подчинить его себе. Схватка оказалась краткой, не весьма напряженной. В результате Белль удалось одержать верх, но лишь благодаря тому, что она сообразила высунуть голову в окно и несколько минут жадно вдыхала свежий утренний воздух.