Звонок с того света, стр. 62
Но лучшей из всех, самой обольстительной в момент агонии была эта девчонка Жаквиллар. Не ее он намечал в жертву в ту ночь, а совсем другую потаскушку, но вышло так, что попавшаяся ему у университетского кампуса дрянь, одетая точно как проститутка, почему-то взъерепенилась, пустила в ход ногти и вырвалась, оставив его ни с чем.
Вот тогда он, потерпев досадную неудачу в одном месте, решил сделать ставку на девицу Жаквиллар. О ее существовании он узнал еще раньше от своего осведомителя, как и о том, что доктор Саманта принимает живое участие в судьбе девушки. Потом он видел их вместе выходящими из Боучеровского центра и беседующими на улице.
Однажды он проследил за Лианн до ее дома. Ему показалось знаменательным, что вместо очередной убитой проститутки на день рождения Анни Саманта помимо торта получит в качестве сувенира еще и труп своей пациентки.
Когда первая намеченная жертва сорвалась, он не мешкая сел в автобус, направился в район, где жила Лианн, пешком приблизился к ее дому и, спрятавшись в темном месте, стал ждать. Будучи в курсе обстоятельств в семье и ее взаимоотношений с родителями, он предполагал, что девушка не усидит весь вечер дома вместе с враждебно настроенной матерью.
Как оказалось, он все рассчитал правильно. Он увидел, как она выскочила из подъезда, явно расстроенная и «на взводе», проследовал за девушкой по пятам до набережной Миссисипи, где та уселась на скамейку, а он подсел к ней. Некоторое время они оба молча разглядывали темную, медленно текущую перед ними реку, потом он завел разговор. Хотя Лианн пребывала в самом мрачном настроении, у них все быстро сладилось. Она, как оказалось, была не прочь урвать немного легких деньжат.
Остальное ему тоже далось легко. Как когда-то с кражей у Саманты из комода ее белья.
Но вот чего он хотел больше всего, так это наблюдать, как воспримет Саманта известие об убийстве милой ее душе девочки, незаметной мухой залететь в комнату, примоститься на потолке, все видеть и слышать. Ведь Саманта знает, что Лианн умерла из-за нее.
Он восстановил в воображении все детали, все стадии убийства. Как она умоляла пощадить ее! Ее голос и сейчас звучал у него в ушах, словно записанный на пленку. Его кровь начала вскипать и ревущим потоком устремилась по венам. Вены набухали от толчков крови. Его бросило в жар. А отвердевший член распирал брюки. Он представил, что Саманта сейчас стоит перед ним, рыжая, зеленоглазая, зрелая женщина во всем великолепии своей нагой красоты. Скоро видение обратится в реальность. Саманта доставит ему наслаждение еще большее.
Сигнал мобильника вырвал его из мира сладостных фантазий. С яростью он прохрипел в трубку: «Слушаю!»
– Привет! – пропела она кокетливо.
Ее задорный голосок ему приятно было услышать, и гнев его мгновенно улетучился, а на лице невольно засветилась улыбка. Она была хорошенькой, всегда оживленной и весьма предприимчивой особой, готовой исполнить его любые, самые извращенные желания и претворить в реальность самые странные идеи. Впрочем, в извращенности она ничуть не уступала, если даже не превосходила его. И сейчас в ее тоне ощущалась неприкрытая похоть.
– Сегодня ночью я не работаю, и, может быть, мы вместе с пользой проведем время?..
– Может быть... – произнес он, все еще улыбаясь, но поглядывая на снова зашевелившееся существо в углу комнаты. Настал срок для очередной дозы. Он пичкал узника снотворным из аптечки, похищенной им когда-то в хьюстонской больнице.
– Открылся новый ресторан на Шартр-сквер. Я прочла в газете... Настоящая французская кухня и прочее... Ты знаешь, как это все шикарно подается в рекламе. А можно перекусить и наедине... Я ведь даже умею готовить. Чтобы ты знал, я еще многое умею... Ха-ха...
Он слушал ее смех и думал о своей «охоте», о том, как жизнь покидала тело Лианн. Эта болтушка еще не знает, что ей придется испытать те же муки, когда мерцающая удавка обовьет ее красивую тонкую шею.
– Что ж, я согласен, – протянул он с притворной ленцой, хотя на самом деле его охватило желание рискнуть и показаться на людях, смешаться с толпой прохожих, фланирующих по Бурбон-стрит, ощутить запахи разгоряченных тел, быть как все и в то же время быть одному и нести под маской обыденности свою неповторимость.
– Кажется, я созрел для того, чтобы послушать немного джаза. Давай встретимся, – он взглянул на часы, – на углу Биенвиль и Бурбон-стрит.
– Ой, как здорово! Мне прямо не терпится... – произнесла она с намеком.
«Мне тоже», – подумал он и мысленно усмехнулся. Их желания совпадали, но, однако, не до той глубины, где обитала его истинная страсть, ради которой он пожертвовал столь многим. В его хижине хранились сувениры, оставшиеся от давних, более светлых времен. Он принес их из прошлого и разместил здесь как напоминание о том, какой была его жизнь раньше и какой она могла бы быть и сейчас – спортивные награды, теннисная ракетка, клюшки для гольфа, эстафетная палочка, удочки, лыжи и то, что было связано с трагическим поворотом его судьбы, – фотографии Анни и Саманты. Одной из этих грешниц он уже воздал по заслугам, второй еще предстоит искупить свою вину.
А сам он обрек себя на бесконечное искупление. Он не знал, наступит ли ему конец, а возможно, и не желал конца. Сегодня он даст себе послабление, ублажит свою подружку, потолкается в толпе, если повезет, раздобудет кокаину, а позже... позже возвратится в свое Одиночество, в нору, откуда никто не услышит вопля о помощи, и займется своим пленником.
Он и так уже потратил на него слишком много сил и времени. Пора запускать свой сокровенный план в действие.
Он взглянул на скулящее существо в углу и потянулся за шприцем. Пленник, почувствовав каким-то странным образом, что мучитель вот-вот приблизится к нему, часто задышал под плотной повязкой и задергался, пытаясь отползти. Тело его извивалось на месте, словно наколотый на булавку червь. В существе ничего не оставалось от человека, только, пожалуй, ужас в блеклых глазах, почти залепленных гноем.
– Что предпочитаешь? Это, – спросил он пленника, показывая ему шприц, – или аллигатора?
Какой патетический момент! Как сильна жажда жизни в существе, которое все равно обречено на смерть, но согласно на любые муки, чтобы продлить срок, пока в нем теплится сознание. Возиться с ним не доставляло ему никакого удовольствия, одни лишь заботы. Убить его, просто скинув в болото с порога хижины, было легче легкого, но существо было частью его плана, и главной его частью.
– Заткнись!
Он пнул пленника носком ботинка по оголенной бледной голени, изъеденной москитами. Какой еще запас крови остался в этой беспомощной плоти?
– Заткнись! Не раздражай меня!
Звуки, издаваемые существом, оборвались мгновенно, как будто выключили радио. Зато в узких щелочках его глаз стали набухать слезы.
Отец Джон и вправду рассердился. Игра стала ему надоедать. Он вколол пленнику снотворное, стянул с омертвевшего пальца колечко с дешевым камнем и поместил в шкафчик со своими сувенирами.
Глава 30
– Ты ни минуты не должна оставаться здесь!
Это было первое, о чем решительно заявил Тай с ходу, влетев в распахнутую Самантой дверь и заключив в объятия свою перепуганную возлюбленную.
– Твой дом стал для тебя опасен.
Она была уже в таком разобранном состоянии, что не возражала, как прежде, отстаивая свою независимость, а лишь невнятно бормотала, захлебываясь слезами:
– Как это ужасно! Все идет по кругу... Лианн... О боже, она была беременна... Как и Анни.
– Успокойся, дорогая. Скоро все образуется.
– Неправда! Будет только хуже.
– Мы схватим его, я обещаю.
Он целовал ее мокрые от слез щеки, потом дрожащие губы, и мужская ласка постепенно возвращала ее из мира кошмаров в реальность солнечного дня.
Ей так хотелось верить хоть кому-нибудь, а больше всего – верить Таю Уиллеру, мужчине, который сейчас обнимал ее.
– Расскажи по порядку и в подробностях о том, что произошло, – попросил он, осторожно поддерживая ее под руку, пока они шли в кабинет. Тай усадил ее в кресло, а сам сел напротив.