Укрощение герцога, стр. 64
– Конечно, нет, потому что в результате появилась Мэри.
На этот раз она сама притянула к себе голову Гейба. И именно она дотронулась языком до его губ и поцеловала его тем дерзким, безумным, страстным поцелуем, которому научил ее он.
– Вы не должны, – сказал он несколькими минутами позже.
Она почувствовала, что сердце ее сейчас разорвется, такую боль услышала она в его голосе. Право же, это походило на извращение, настолько она была переполнена восторгом, оттого что мистер… мистер Гейбриел Спенсер был в нее влюблен.
– Я должна, – ответила она просто.
– Но я…
– Вы незаконнорожденный и растите ребенка от связи с актрисой. Вы мистер Доримант в жизни, – сказала она серьезно.
Но теперь он уловил что-то необычное в ее тоне и глазах.
– Нет, – проговорил он. – Я этого не допущу.
Они смотрели с минуту в глаза друг другу.
– Вы ничего не знаете обо мне, – сказал он наконец хрипло. – Моя мать…
– Я жду с нетерпением возможности познакомиться с ней.
– Этого никогда не будет. Моя мать долгие годы была любовницей герцога. И я не такой незаконнорожденный, как Мэри, чье происхождение будет тайной. Все о нем знают. Ваша репутация будет загублена, даже если…
– Да, – сказала она улыбаясь. – Думаю, это так.
– Нет! – закричал он.
Мужчины так глупы. Она всегда так считала и потому воображала, что неспособна заставить себя почувствовать хоть какую-нибудь привязанность к одному из этих бедных созданий. Как же случилось, что она без памяти влюбилась в одного, проявлявшего такое же слепое упрямство, как и все остальные представители его пола?
Она провела ладонью по его щеке. На ней проступила колючая поросль будущей бороды. Он был единственным, кого она хотела: настоящий ученый, человек, с которым она могла говорить часами, мужчина, заставлявший ее кровь бешено струиться по жилам.
– Насколько я понимаю, во всем этом есть только один отрицательный момент, – сказала она, продолжая гладить его щеку.
– Я вижу по крайней мере сотню, – хрипло возразил он, по-видимому, решивший упираться, чего бы ему это ни стоило, как тот глупый бульдог, который когда-то принадлежал ее отцу.
– Вы не любите Шекспира, – сказала она. – Это серьезный недостаток.
– Не играйте со мной, – проворчал он.
– Я и не играю. – Джиллиан улыбнулась самой ослепительной из своих улыбок. – Я беру вас, Гейбриел Спенсер. Я претендую на вас. Я выхожу за вас замуж, я…
Но он прервал ее высокомерное перечисление своих намерений, попытавшись уйти. Поэтому она была вынуждена снова поцеловать его. И тут оказалось, что она прижата к стене, а его пальцы гладят ее волосы. Чуть позже в сумрачных глазах Гейба она заметила проблеск улыбки и поняла без всяких объяснений, что она единственная на свете, кто увидел эту особенную улыбку.
– Я не возьму вас в жены, – сказал он, опровергая свои слова этой улыбкой.
– Я построю ивовый шалаш возле ваших ворот и поселюсь в нем.
– Мой дом в Кембридже, – сказал он и добавил: – Вас будут видеть там немногие. К тому же они не знают Шекспира так хорошо, как вы.
– Героиня Шекспира угрожает петь любовные песни среди ночи. Это погубит вашу репутацию преподавателя, – сказала она со вкусом.
– У меня нет репутации.
– Есть ваша собственная, – сказала она нежно, потому что было очевидно, что ему следовало об этом напомнить. – У вас репутация блестящего ученого и человека чести. Репутация человека, любящего дочь и готового сделать для нее все, даже пойти против собственных инстинктов и явиться к незнакомому члену семьи, герцогу, ничего не знавшему о вашем существовании.
– Герой Шекспира не был таким болваном, как я, чтобы явиться туда, куда его не приглашали.
Она почувствовала, что ее улыбка согрела их обоих изнутри.
– Рейф был вам рад.
– Я воспользовался его гостеприимством, чтобы ухаживать за вами.
– Так вы за мной ухаживаете? – спросила она с любопытством. – А я думала, что вы целуете меня, просто чтобы убить время.
– Конечно, я за вами не ухаживал, – возразил он, противореча сам себе. – Я ни за что не стал бы губить вашу жизнь.
Она скорчила горестную гримасу:
– Мне придется вернуться к своему первоначальному плану.
– И что это за план? – спросил он настороженно.
– Выйти за Рейфа, конечно. Ну, мы с Имоджин прекрасно это спланировали: она собиралась вступить в связь с вами, а я – выйти замуж за вашего брата.
Он издал какой-то горловой звук, очень напоминавший рычание.
– Если я правильно поняла, вы считаете, что я должна выйти замуж за настоящего аристократа. Так почему не за Рейфа? Если я не могу получить вас, Гейб, то остальное для меня не так уж важно. Рейф и я будем счастливы вместе… Как выдумаете, он читал Шекспира?
– До известной степени.
– Философов? Потому что я очень хотела бы прочесть манускрипт с диалогами Платона, который только что получила Бодлианская библиотека.
– Мы как раз договариваемся о том, чтобы приобрести манускрипт XII века «Беседы Эпиктета».
– Как вы думаете, Рейф это знает? – Он покачал головой. – Возможно, я научусь говорить о лошадях. Вам известно, что я боюсь ездить верхом? – Он снова покачал головой. – Я плохая наездница, и лошади меня не жалуют. Как вы полагаете, это может повредить нашему с Рейфом счастью, когда мы поженимся?
– Вы могли бы научиться, – сказал он, чувствуя себя как утопающий, которого вода уже накрыла с головой.
– Да, – согласилась она. – Потом Джиллиан сделала шаг вперед, прильнула к нему и, глядя ему в лицо, в его дорогое лицо, сказала: – Я научу его целоваться… так, как это делаете вы.
Казалось, он борется с собой, пытаясь что-то выговорить, а возможно, и наоборот, попридержать язык.
Она не позволила себе улыбнуться. Вместо этого провела рукой по его мускулистой груди.
– Я наловчусь получать удовольствие от разговоров о лошадях и конюшнях, забуду, что когда-то меня интересовали Шекспир и философия, напрактикуюсь целовать Рейфа так, как вы целуете меня…
Эту последнюю фразу она не смогла закончить, точнее, она потонула в болезненном шепоте, потому что его руки обвились вокруг ее талии.
– Вы – моя смерть, – сказал он.
Но в голосе его она расслышала покорность судьбе, и сердце ее пустилось вскачь.
– Да, – прошептала она, потом добавила: – Или нет?
– Это называют petite mort, – сказал он. – Маленькой смертью. – И его губы слились с ее губами.
Глава 32
Скабрезные шутки о норах и других отверстиях (но автор от них воздержится)
Имоджин суждено было опоздать на репетицию. После ленча она уснула и видела восхитительные сны, где мужчины в масках с огромными усами делали с ней разные соблазнительные вещи, а она слабо возражала, говоря «нет», а потом сменяла гнев на милость и отвечала «да».
Все это закончилось, когда Имоджин проснулась и начала одеваться, испытывая непривычное, но отнюдь не неприятное ощущение между ног. Она постаралась отвлечься от этих мыслей, сбежала вниз по лестнице и поспешила в театр. Но, как только она достигла конца коридора, внезапно услышала, как ее тихонько окликнули:
– Имоджин!
Она обернулась:
– Да?
Но не обнаружила двери, откуда мог бы раздаться этот оклик. Она оказалась в круглом помещении и снова обернулась. Одна из расписных панелей на стенах коридора была отодвинута. По-видимому, там находилась потайная дверь.
Но оттуда никто не появился.
– Иди сюда.
Несомненно, этот серьезный низкий голос принадлежал мистеру Спенсеру. Имоджин подавила улыбку. Внезапно она поняла, почему так стремилась в бальный зал, и это не имело никакого отношения к точному времени репетиции и тому, что она боялась опоздать.
– Да? – повторила она и осторожно двинулась к двери в стене.
Тишина. Но расписная панель была отодвинута, и дверь открыта.
Она протянула руку к хрупкой панели, но не было времени заглянуть внутрь. Его руки Схватили ее и потянули, а рот его прижался к ее губам. Глаза Имоджин закрылись сами собой, и тело ее растаяло в его объятиях, будто не прошло и минуты с прошедшей ночи и до настоящего поцелуя. Похоже было, что весь день они варились на медленном огне, взорвавшемся пламенем в эту самую минуту.