Полночные наслаждения, стр. 75
— Так вы сказали, это начнется сегодня или завтра? — спросила Софи, вставая с кресла. Она не могла произнести слово «роды». Применительно к ней оно казалось странным. Ведь рожают живых детей, а тут…
— Да, — подтвердил доктор Ламбет, внимательно следя за Софи. Она в шоке, но сейчас, наверное, это даже неплохо. — Держите ее светлость в тепле, — сказал он, повернувшись к Симоне.
Камеристка кивнула, ее глаза были наполнены слезами. Доктор Ламбет вежливо поклонился.
— Итак, ваша светлость, завтра утром я обязательно вас навещу.
— Я спущусь с вами вниз, — ответила Софи.
Доктор Ламбет с поклоном пропустил ее вперед. Очень странно. Еще никто из пациентов-аристократов не провожал его до двери. Видимо, на нее сейчас нашло временное помрачение.
Он снова сделал попытку:
— Мадам, вы действительно не хотите, чтобы я поговорил с вашим супругом?
— Да, — отозвалась она с вялой улыбкой. — Спасибо, доктор.
Они спустились по широкой мраморной лестнице. Довольно экстравагантная пара. Величественный доктор Ламбет, рыжеволосый, с усталыми глазами, и Софи, миниатюрная и, несмотря ни на что, ослепительно красивая. Бледность сменилась густым румянцем. Этот факт доктора Ламбета насторожил, но мысленно он уже был у следующей пациентки, виконтессы, матери четырех детей. Существовали серьезные подозрения, что пятого она будет рожать именно сегодня. С первыми четырьмя девочками никаких проблем не было, так что роды должны быть легкими. Единственная сложность — это если пятый младенец тоже окажется девочкой. Тогда мамаша непременно будет в истерике, не говоря уже о самом виконте. Доктор вспомнил, как виконт воспринял появление на свет четвертой дочери. Если же будет пятая…
В холле доктор Ламбет отвесил быстрый поклон и удалился, еще раз пообещав прибыть рано утром. Он сел в свой экипаж и велел кучеру ехать к дому виконта, обдумывая утешительную речь.
Глава 26
Перед доктором Софи изо всех сил старалась не выдавать своего смятения, но сейчас, почувствовав невероятную усталость, с большим трудом начала взбираться вверх по лестнице.
Из библиотеки вышел Патрик.
— Ты не собираешься рассказать мне о результатах визита доктора?
— Расскажу, но позднее.
— Нет, — проговорил Патрик сквозь стиснутые зубы, — я хочу знать это сейчас. Пожалуйста, давай на минутку зайдем в библиотеку. Я хочу знать, почему ты срочно пригласила доктора.
Софи быстро осмотрелась. Слуг поблизости не было.
— Мне надо идти, сейчас я это обсуждать не собираюсь.
— Софи!
«Нас ведь повсюду слышно», — подумала Софи и спустилась вниз. Теперь их с Патриком разделяли только три ступеньки.
— Ну хорошо, доктор сказал… сказал… — Произнести вслух то, что сказал доктор, у нее не было сил. — Он сказал, что зайдет завтра утром. — Это была половина правды, вернее, много меньше, чем половина. Голова отяжелела, словно ее налили свинцом, и внутри пульсировала тупая боль. Боже, только бы не видеть вопросительно вздернутых бровей Патрика, его сверлящих глаз.
— Ты же не хотел ребенка, — неожиданно произнесла она. — Отчего же так встревожился? — Свой голос Софи слышала каким-то приглушенным, как будто он доносился откуда-то из-под воды.
В это мгновение у Патрика был такой свирепый вид, что Софи была вынуждена ухватиться за перила. С ее головой что-то происходило. Муж открывал рот, но она ничего не слышала. Совершенно ничего. В ушах отдавалось биение сердца, глухое и тяжелое, как удары кувалды. Его ритм совпадал с пульсациями боли. Софи еще крепче сжала перила, что несколько ослабляло боль.
Патрик кричал. Позади него в коридоре возник испуганный Клеменс. Невероятным усилием воли Софи заставила себя вслушаться в слова мужа.
— Черт возьми, — кричал он (его голос был хриплым от гнева), — как ты можешь говорить такое? Я хочу этого ребенка!
Софи слабо улыбнулась, внезапно почувствовав, что голова стала очень легкой, как воздушный шарик, и вот-вот слетит с ее плеч. Ужасные пульсации боли наконец-то ослабли.
— Нет, я знаю, что ты не хочешь детей.
— О Боже, Софи, о чем ты говоришь?
— Ты что, забыл, как радовался надежде, что я окажусь похожа на маму и не произведу на свет много детей. Тебе не хотелось, чтобы они путались под ногами.
Заметив Клеменса, Патрик взглядом заставил его удалиться. Всеми силами он пытался унять вскипающий гнев. Софи сама не понимает, что говорит. Она беременна. Да-да, конечно, у беременных свои причуды.
— Успокойся, Софи, и перестань нести этот бред. — Он произносил слова медленно, как будто разговаривал с ребенком.
Софи удивленно расширила глаза. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это поскорее лечь в постель.
— Вспомни разговор с Брэддоном, вскоре после нашего возвращения из Уэльса, — обронила она. — Я случайно его услышала. Ты говорил, что женитьба сковала тебе ноги кандалами, и был доволен хотя бы тем, что никто из отпрысков нашего рода не болтается у тебя под ногами.
Наступила зловещая тишина.
— Могу я теперь пойти лечь? — Софи сделала шаг наверх. У нее сейчас было уверенное ощущение, что голова оторвалась от туловища и плавает сверху. Она покачнулась и ухватилась за перила.
— Софи, я говорил это несерьезно, — донесся голос Патрика как будто через толстый слой ваты.
Она с трудом заставила себя оглянуться.
— Ты был прав… совершенно прав.
Патрика захлестнуло слепое бессилие. Он смотрел на жену, она улыбалась. Черная бездна отчаяния разверзлась перед ним. Софи поверила ужасным словам, которые он тогда сдуру наговорил. Неудивительно, что она так и не смогла его полюбить. Неудивительно, что она смотрела на него, как будто он был воплощением самого дьявола.
В сердце начала нарастать саднящая боль.
— Софи! — завопил он. — Боже мой, Софи, я очень хочу этого ребенка!
Но она не понимала его слов. Был слышен только резкий голос, который постепенно перерастал в оглушительный рев. Софи тихо охнула и, ощутив наполнившую голову приятную темноту, которая притупила болезненные пульсации крови в ушах, почти с радостью разжала дрожащие пальцы.
Патрик с ужасом наблюдал, как Софи сначала слегка покачнулась, а затем начала стремительно падать головой вперед. Все это происходило очень медленно, как во сне. Он отчаянно рванулся вперед. Она упала, как тряпичная кукла, — колени задели первую ступеньку, а массивный живот упруго стукнулся о мраморный пол. Единственное, что ему удалось спасти, это голову. Она приземлилась на его вытянутые руки.
С величайшей осторожностью он перевернул и притянул ее к себе. Лицо жены было все в красных пятнах. Она горела. При этом тело оставалось совершенно безжизненным. Патрик ничего не слышал, кроме шума в ушах, который постепенно перерос в слова: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Его почему-то особенно испугали посиневшие веки Софи.
«Боже мой! Ей срочно нужна помощь».
Он встрепенулся.
— Клеменс!
Дворецкий появился через пятнадцать секунд.
— Вызовите доктора, — бросил Патрик, не оглядываясь. Клеменс ошеломленно смотрел на лежащую на полу герцогиню.
— Доктора Ламбста! Немедленно. — Патрик нагнулся к Софи и нежно поцеловал ее веки. Она не пошевелилась.
Патрик быстро ощупал тело — слава Богу, кажется, ничего не сломано.
— Сейчас я отнесу тебя наверх, дорогая, — прошептал он и поднял жену на руки.
Голова Софи безжизненно откинулась назад, упершись в его правую руку. Ее живот сейчас казался огромным.
Патрик с трудом проглотил слюну. Боже, неужели это падение отразится на младенце? Барабанная дробь в ушах усилилась.
Когда прибежала запыхавшаяся горничная, Патрик уже снял с жены платье и надел ночную рубашка. Симона помогала ему молча, за что он был ей очень благодарен.
Наконец Софи уложили в постель.
— Что будем делать? — Патрик смущенно посмотрел на Симону.
— Она без сознания?
— Да. Лишилась чувств, стоя на лестнице, и потому упала.