Верное сердце, стр. 44

Ах да. Ребенок. Ребенок, которого им только предстояло зачать. Пока что он был доволен ею. Если бы только у него имелось в запасе чуть больше времени, чтобы завоевать ее доверие…

Он сделал глубокий медленный вдох. Совсем недавно она тоже просила его дать ей больше времени. Он отказал ей тогда – и теперь неожиданно для себя пожалел об этом! Иначе он бы сумел так или иначе заручиться ее доверием…

Бог свидетель, он бы никогда не убил ее. Никогда. А ее брат? Что сталось с Клифтоном? О нем до сих пор не было ничего известно. Быть может, когда страсти немного улягутся, Гарет пошлет кого-нибудь на поиски мальчика. Однако пробуждать в Джиллиан новую надежду пока не стоит.

Приблизившись к камину, он опустился на корточки рядом с Джиллиан, однако не стал к ней прикасаться, а долго смотрел на нее, свесив с колена крепкое запястье. Ее красота всегда поражала его, подобно удару меча в живот, лишая его способности дышать и рассуждать здраво.

Темные шелковистые ресницы дымчатого цвета отбрасывали тень на ее щеки. Вино придало ее губам сочный темно-малиновый оттенок. Одна капелька все еще оставалась на полноватой нижней губе, и отблеск пламени превращал ее в переливающуюся рубиновую бусинку. Рот был слегка приоткрыт, дыхание стало глубоким и ритмичным. Почти благоговейно Гарет провел пальцем по ее нежной щеке, смахнув каплю вина и поднеся палец к губам.

Тут ее глаза внезапно открылись, все еще слегка затуманенные дремотой и вином. Джиллиан зашевелилась.

– Гарет? – пробормотала она.

– Да? – отозвался он хрипло.

Тонкие пальцы Джиллиан коснулись уголка его рта – поразившая его ласка, от которой у него пошла кругом голова.

– Я кормила тебя, – прошептала она.

– Джиллиан… – Он произнес ее имя с несвойственной ему нерешительностью.

Она окинула взглядом черты его лица, словно видела его в первый раз. Сердце его бешено забилось, ибо он не заметил на ее лице ни страха, ни неприязни.

– Когда ты был болен, – теперь голос ее едва можно было расслышать, – я поила тебя… вот так.

Не успел он опомниться, как она наполнила свой рот вином из кубка. Сначала, положив руку ему на грудь, заставила его облокотиться и сама склонилась над ним, так что ее волосы опутали его шелковистой пеленой. Когда ее губы коснулись его, он приоткрыл рот. И как только он это сделал, струйка вина потекла из ее рта в его рот.

И тут его вдруг осенило. Гарет был потрясен и пристыжен сверх всякой меры тем, что она пошла на такие крайности, чтобы спасти его жизнь.

Это было похоже на сон. Господи Иисусе, это и впрямь было как сон… чувственный, сладострастный сон. Желание бурлило в его жилах, и он едва смог сдержать стон. Во всем виновато вино, подумал он. Это оно лишило ее самообладания, заставив выпустить чувства на свободу. И вместе с тем что-то внутри его воспарило на головокружительную высоту.

Не раз его руки судорожно сжимались и разжимались, и он едва удержался от порыва заключить ее в объятия и припасть к ее губам в бесконечно долгом поцелуе. Однако он не поддался этому порыву и не отстранился от нее. Ему вдруг показалось, что он сначала вознесся до небес, а потом рухнул обратно на землю. Соблазн взять то, что она предлагала ему с такой охотой, был слишком силен. Ибо в ней чувствовался некий скрытый огонь – тот самый огонь, который впервые дал о себе знать еще в ту ночь, когда они впервые поцеловались. О, она могла сколько угодно выплескивать на него свою ярость, изображая сопротивление. Однако она поневоле приоткрыла ему то, что пряталось за холодной как лед наружностью.

Она целовала его до тех пор, пока вина совсем не осталось. Лишь тогда оторвала от него свои разгоряченные губы и снова потянулась к кубку, однако Гарет тотчас отставил его в сторону.

– О нет, – усмехнулся он, – ты и так уже выпила сегодня достаточно вина, Джиллиан.

Ее розовые губы выпятились, лоб наморщился.

Гарет помог ей подняться. Джиллиан нетвердо держалась на ногах. Когда, подхватив ее на руки, он отнес ее в постель, она со вздохом обвила рукой его шею. Какое-то время Гарет стоял неподвижно рядом, не решаясь – видимо, из корыстных побуждений – отпустить ее. Наконец уложил ее на перину. Голова Джиллиан уткнулась в подушку, длинные ресницы касались щек. Гарет присмотрелся к ней внимательнее. Она опять уснула!

Вот чего стоили все его мечты о ночи райского блаженства!

Гарет снял с нее платье и туфли и, не глядя, отшвырнул в сторону. Сгусток жара нарастал в нижней части живота. Гарет тоскливо смотрел на нее. Лунный свет озарял ноги Джиллиан, гладкие и блестящие, словно выточенные из слоновой кости, и ему так хотелось, проснувшись, увидеть эти стройные ноги сплетенными с его собственными. Коралловые соски заострились от прохладного ночного воздуха, словно напрашиваясь на то, чтобы их целовали и ласкали языком. Ему не терпелось нагнуться пониже и обхватить губами эти сочные сладкие плоды, чувствуя, как от одного его прикосновения они становятся жесткими и упругими…

Тут Джиллиан снова зашевелилась, слегка раздвинув колени. Эта поза оставляла средоточие ее женственности открытым и уязвимым, доступным для его всепроникающего взгляда. Он знал, что если ему вздумается протянуть руку и дотронуться до этих нежных розовых складок, липкий жар ее тела останется на кончиках его пальцев…

С губ его сорвался целый поток приглушенных проклятий, и Гарет лишь с большим трудом заставил себя отвернуться. У него стучало в висках, и эта пульсация эхом отдавалась в его чреслах. Ах, каким же он был глупцом, раз позволял ей так мучить себя! Она лежала здесь перед ним совершенно обнаженная и полная той чувственной прелести, которая пробуждала в нем все самые низкие инстинкты. В конце концов, она была его женой перед Богом… однако он до сих пор не мог назвать ее своей.

О, как он презирал себя! Она искушала его сверх всякой меры, почти выше его сил. Однако он сумел совладать с приливом желания, закипавшим в его жилах, хотя это потребовало от него всей силы воли. Хотя ее упрямство и задевало его гордость, он не мог и не хотел ей противиться.

Однако Гарет не собирался овладеть ею вот так. Он хотел, чтобы она отдалась ему сознательно и по собственной воле. Он хотел заставить ее стонать, хотел ощущать всем существом ее близость, чувствовать, как бархатные своды ее лона смыкаются вокруг его мужского естества…

Поэтому ему оставалось только раздеться и улечься в постель рядом. Это очень напоминало их ночи в хижине на берегу, с той лишь разницей, что теперь они оба были обнаженными и Джиллиан стала его женой. Притянув ее поближе, он запустил пальцы в ее волосы и повернул ее лицом к себе. Хотелось всего один раз коснуться напоследок ее губ…

Во сне она поцеловала его в ответ. Во сне она дала ему то, на что никогда бы не согласилась в холодном свете дня.

Гарет вовремя успел отстраниться. Он далеко не чувствовал себя удовлетворенным, но пока ему было довольно и этого.

Глава 16

Джиллиан проснулась с таким чувством, словно в голове у нес слышался лязг мечей. Ей страшно хотелось пить, а пытаться думать для нее было все равно что пробираться через топкое болото. О Господи, до чего же ужасно она себя чувствовала! В уме ее царила самая настоящая неразбериха, события вчерашнего дня в ее памяти были весьма смутными. Она помнила, как после ужина в зале поднялась наверх, а затем налила себе вина… Боже правый, во всем виновато вино! ?

Все еще полусонная, она сунула руки под подушку и перевернулась на бок. Хотя она пыталась быть при этом осторожной, боль в голове терзала неотступно. Джиллиан застонала и открыла глаза. И тут она увидела то, что сейчас меньше всего хотелось бы видеть, – мужа, растянувшегося рядом на постели.

Слова не шли у нее с языка. В бездонных зеленых глубинах его глаз поблескивало ленивое веселье.

– Ну и как миледи себя чувствует утром? – осведомился он.

Его всепонимающая улыбка просто выводила из себя. Без сомнения, он прекрасно знал, как она себя чувствовала, болван!