Убийственно жив, стр. 64

Клио с Дарреном вытащили труп из камеры холодильника, развернули. Гнилостный запах сразу же разнесся по помещению. Потом они предоставили Генту делать свое дело.

Высокий, энергичный, сорока с лишним лет, в очках, с редеющими волосами, Гент пользовался международной известностью как автор общепризнанного труда по судебно-медицинской зубной экспертизе, конкурируя с монреальским ортодонтом Робертом Дорионом, написавшим книгу о прикусе, хорошо известную профессионалам.

Гент работал быстро, но тщательно, под скрежет пилы, которой Даррен крушил ребра и черепа других трупов. Настроение у всех было мрачное, принятые между коллегами шуточки были неуместны. Детское тельце угнетало сильнее, чем жертва убийства.

Гент сделал несколько фотоснимков обычным фотоаппаратом и портативным рентгеновским, записал на бланке положение и состояние каждого зуба, снял слепки с верхней и нижней челюсти. В соответствии с указаниями коронера, он позже разошлет их каждому дантисту в радиусе пятнадцати миль от Брайтона и Хоува. Не получив результатов, постепенно расширит область поисков, обратившись при необходимости ко всем лицензированным зубным врачам в Соединенном Королевстве.

Пока в этой сфере не существует международной системы регистрации. Если ни один дантист в Великобритании не опознает отпечатков и снимков, а анализ ДНК не даст точных ответов, тело похоронят за счет городских властей Брайтона и Хоува, и оно останется очередной цифрой трагической статистики.

Найджел Черчмен недавно подсчитал, что за последние пятнадцать лет провел в этом морге больше семи тысяч вскрытий, но всякий раз подступает к трупу с прежним юношеским энтузиазмом, как будто в первый раз. Он искренне любил свое дело и верил, что каждый, кого ему выпало препарировать, достоин внимания и стараний.

Красивый мужчина, страстный любитель спортивных машин, с идеальной фигурой и моложавым лицом, сейчас почти полностью скрытым под зеленой маской, доктор казался гораздо моложе своих пятидесяти девяти лет.

Он вспугнул трупных мух с мозга на металлическом подносе и приступил к работе. Сделал аккуратный срез изогнутым ножом с длинным лезвием, проверил, нет ли инородных предметов, скажем, пули, следа от ножевого ранения или специфических кровоизлияний, которые указывали бы на смерть от удара тяжелым предметом. Мозг оказался здоровым, неповрежденным.

Почти полностью съеденные глаза никакой информации не давали. Сердце крепкое, типичное для человека с хорошим сложением, артерии без расслоений. Возраст женщины пока нельзя точно определить. Судя по состоянию и цвету зубов, по физической форме, грудям, которые тоже наполовину исчезли, приблизительно от двадцати с лишним до сорока.

Даррен понес сердце к весам, записал данные в таблицу на стене. Черчмен кивнул: вес в пределах нормы. Перешел к легким, вырезал их, поднял обеими руками в перчатках, положил на поднос, из них вылилась темная жидкость.

Он оглянулся на Клио:

– Интересно. Она не утопленница. Воды в легких нет.

– Что это значит? – спросила Клио. Вопрос был глупый. Она задала его не подумав, будучи расстроенной после встречи с родителями погибшей девочки, после напряженного рабочего дня и от огорчения, что тень Сэнди омрачила их с Роем Грейсом отношения. Ответ ей отлично известен.

– Она попала в воду уже мертвая. К сожалению, обследование придется прекратить. Надо сообщить коронеру.

Вскрытие должен проводить специалист более высокого ранга, может быть, снова Надюшка Де Санча. Неизвестная женщина получила более серьезный разряд жертвы подозрительной смерти.

80

Рой Грейс сделал мысленную пометку никогда больше не оставаться с Норманом Поттингом в маленькой комнате в жаркий день. Они сидели рядом друг с другом перед видеомонитором в тесной каморке, примыкающей к залу опроса свидетелей. От Поттинга несло, как от старой шляпы.

Вдобавок сержант съел что-то сильно сдобренное чесноком. Грейс выудил из кармана пиджака, висевшего на спинке стула, пачку мятной жевательной резинки и предложил Поттингу, надеясь хоть чуть-чуть смягчить убийственный дух.

– Спасибо, Рой, никогда не жую эту дрянь, – отказался тот. – Меня от нее выворачивает наизнанку. – Он повозился с кнопками, включив быструю перемотку записи. Грейс смотрел, как на экране Поттинг, Дзаффероне и третий мужчина, пятясь, быстро исчезают из комнаты по одному. Поттинг остановил изображение, снова пустил, и все трое опять появились в дверях. – Ты уже завел личный сайт для знакомств, Рой? – неожиданно спросил Поттинг.

– По-моему, я для этого несколько староват.

Поттинг покачал головой:

– Возраст роли не играет. Хотя Ли только двадцать четыре. Мы с ней завели общий. «Норма-Ли» – понял? У нее уже три тайских подружки в Англии, одна в Брайтоне. Хорошо, правда?

– Гениально, – согласился Грейс, больше думая не о теме беседы, а о том, как держаться подальше от Поттинга.

– Знаешь, – фыркнул Поттинг, – тут встречаются очень даже интересненькие малышки. Ух!

– Я думал, ты теперь счастливый новобрачный, с молодой женой.

Поттинг просиял, курносая физиономия счастливо сморщилась.

– Скажу тебе, Рой, это действительно что-то! Она научила меня кое-чему новенькому. Обалдеть! У тебя была когда-нибудь восточная женщина?

Грей покачал головой.

– Верю на слово.

Он старался сосредоточиться на экране, старался прогнать подальше мысли о Сэнди и сконцентрировать внимание на работе. На его плечи возложена огромная ответственность, и то, что он сделает в ближайшие дни, окажет решающее влияние на его карьеру. Понятно, что при такой важности дела на него нацелен не только критический взгляд Элисон Воспер.

На экране худой угловатый мужчина опустился в одно из трех красных кресел, стоявших в комнате для свидетелей. У него было примечательное лицо, скорее интересное, чем красивое, небрежно взлохмаченные волосы, бородка немецкого колониста. Он был в широкой гавайской рубашке, голубых джинсах, кожаных сандалиях. Лицо бледное, словно он почти все время проводил в помещении.

– Это и есть любовник Кэти Бишоп? – спросил Грейс.

– Да, – подтвердил Поттинг. – Барти Чанселор.

Громкая фамилия. [27]

– Тот еще мерзавец, – буркнул Поттинг.

Грейс следил за ходом беседы, во время которой оба детектива делали в блокнотах пометки. Несмотря на необычный внешний вид, Чанселор говорил уверенно, слегка высокомерно, с хорошим произношением выпускника частной школы, держался спокойно, единственным намеком на волнение было то, что он время от времени крутил браслет на запястье.

– Миссис Бишоп когда-нибудь говорила с вами о своем муже, мистер Чанселор? – спрашивал Поттинг.

– Да, конечно.

– Вас это заводило? – спросил Дзаффероне.

Грейс улыбнулся. Молодой спесивый констебль делал именно то, чего он от него ожидал: выводил Чанселора из равновесия.

– Что имеется в виду? – уточнил Чанселор.

Дзаффероне не сводил с него глаз.

– Вам было приятно спать с женщиной, зная, что она изменяет мужу?

– Я здесь для того, чтобы помочь вам отыскать убийцу моей дорогой Кэти. Считаю, что этот вопрос не относится к делу.

– Здесь мы решаем, что относится к делу, а что не относится, – холодно заявил Дзаффероне.

– Я сюда пришел добровольно. – Чанселор повысил голос. – Мне ваш тон не нравится.

– Я понимаю, что вы расстроены, мистер Чанселор, – любезно вставил Норман Поттинг, изображая классического доброго копа рядом со злым – Дзаффероне. – Могу себе представить, что вы пережили. Вы очень бы нам помогли, рассказав побольше об отношениях между мистером и миссис Бишоп.

Чанселор повертел браслет на руке.

– Этот тип просто зверь, – вымолвил он.

– В каком смысле? – спросил Поттинг.

– Он избивал миссис Бишоп? – добавил Дзаффероне. – Жестоко с ней обращался?

– Не физически, а морально. Постоянно делал замечания насчет ее внешнего вида, домашнего хозяйства – в этих вопросах он одержимый. И ужасно ревнивый… Именно поэтому она была предельно осторожна. И… – Чанселор помолчал секунду, словно не решаясь продолжать. – Ну, не знаю, имеет ли это значение, но она мне рассказывала о его очень странных причудах.