Планета шестизарядного пистолета, стр. 7
Но в процессе быстро изменяющихся циклов послеатомной истории, через сто лет после создания первого поселения на Миссури, ее города были уже перенаселены и находились в финансовом затруднении. Население возрастало. Правительственный бюрократизм, по своему происхождению основывающийся на начальной федеративной форме Косфеда, стал более централизованным. Это требовало чрезвычайной власти. Создали государство всеобщего благосостояния.
Правительство было свергнуто в кровавой борьбе, которой руководили реакционно-революционные элементы, выступавшие за восстановление идеалов и ценностей более простого, более нравственного времени, когда права принадлежали не крупным управлениям, а отдельным лицам, способным удержать власть в своих руках. К сожалению, тот образ, который привлекал и восхищал потомков европейцев в революционерах, представлял собой мстителя высоченного роста с плотно сжатыми губами, вооруженного до зубов. Это был неприступный человек из древних художественных и документальных фильмов, мифический герой давно погибшей мистической планеты Террафирма.
Революционеры уничтожили города с тем, чтобы снова восстановить их, но по новым схемам. Децентрализация населения в соответствии с декретами привела к массовым переворотам и кровопролитиям. Через свои временные комитеты вождь революции постановил, что планета будет развиваться по законам, которые были установлены на ранних этапах развития запада Америки на планете Террафирме. То тут, то там в завуалированных рассказах Зак читал о том, что несколько ученых и педагогов пытались остановить безумие, которое происходило приблизительно сто сорок лет назад. Но их сопротивление подавили.
Итак, снова основали города. Это были маленькие потрепанные городишки: названия, образы, невероятные правила поведения – все с особой кропотливостью восстанавливали по старым кинолентам. Не имело никакого значения, что содержание этих кинолент было совершенно фантастическим. Этот миф дал начало ауре идеализированной правды: в унаследованном далеком прошлом люди были свободными и сильными, потому что открыто бросали вызов другим людям и природе, и выживали самые приспособленные.
Руководители революции основали городки поблизости от рудников и шахт. Был отдан указ об устранении всех двуногих роботов, которые выполняли тяжелую работу с тем, чтобы все горожане могли работать. Большую часть обслуживающих профессий упразднили, осуществив это в процессе всеобщей чистки и разрушения городов. Сбитые с толку люди, которые хотели найти простые ответы на вопросы, ставшие теперь трудноразрешимыми, горячо поддерживали программу революционной верхушки. Естественно, что в эту мечту легче поверили в тех местах, где было скопление людей, а именно в городах Миссури, разбухших от населения и сверхналогов. Зак, который уделял много времени самообразованию, кое-что знал из истории. Он понимал, что отклонения в душевном состоянии народа обычно невозможно объяснить через длительный период времени, но если эти отклонения наблюдают современники, то чаще всего, они просто не обращают на них внимания. В сотнях кинолент, которые пользовались невероятной популярностью у жителей Миссури старого поколения и у их европейских предков, можно было найти четкий ответ на вопрос о социальном хаосе: перестройка настоящего в лучших традициях прошлого.
Да, но реальность доказала обратное.
Рудники и шахты истощались, что было вызвано недостаточным применением технических средств. Современные методы добычи полезных ископаемых были запрещены наряду с другими нововведениями, утвержденными давно умершим руководством революции. В связи с этим маленькие городки, изолированные друг от друга, стали считать себя более европеизированными и попытались привлечь туристов. Но туристов становилось все меньше, потому что о целях руководства революции давно забыли, остались лишь последствия. На Миссури было опасно приезжать. Хенси Бонна почитали здесь почти также, как и старого быка с Террафирмы, доведенного до бешенства половым возбуждением. Идеал исчез.
При одной только мысли об этом Зака начинала бить мелкая дрожь в его маленькой клетушке, обработанной транквилизатором. Идеал исчез. Осталось отвратительное ружье. Часы были повернуты вспять, причем достаточно далеко. Они намертво остановились. Если бы не фороспоры, которые так изумительно цвели на ярком оранжевом солнце, он бы не прочь был расстаться с жизнью. О, господи, ни за что!
Ему, наконец, удалось заснуть, покачиваясь и вдыхая запахи, которые исходили от лекарственных средств. Он проснулся под вечер от звука часов, прихватил свои вещи и едва дотащился до Эпплджека Коррала, чтобы оседлать робота-пони и попрощаться с фортом Пропалшн, Зак покидал его с ужасным предчувствием, что он не просто возвращается верхом в жалкую кутерьму прошлого. И это было именно так.
6
Сумерки в тот же день.
Жуткие, словно зубья пилы, тени Джеронимос простирались вдоль всей местности. Такими же отвратительными казались и остроконечные кактусы. Зак задержал взгляд на горизонте, высматривая дикарей. Дикари были еще хуже, чем бандиты, которые рыскали в городках. По крайней мере, бандиты разговаривали на лингва франка.
Заку показалось, что у подножия гор поднимается пурпурный дым. Его передернуло. Затем он понял, что дым исходит от костра, разведенного в каком-то овраге. Зак подстегнул своего робота-коня. Где-то внутри у него сработал механизм, он пронзительно заржал, но ускорил шаг. Зак откинул поводья, дотянулся до вещей, чтобы достать последние заряды с транквилизаторами для своей шестизарядки.
Но в этом не было никакой необходимости. Он с облегчением вздохнул.
Внизу, в темноте оврага, он увидел разоренный и разбитый яркий вагончик для торговли разнообразными товарами. По-видимому, он просто застрял в овраге. Мягкий свет выделял имя владельца. Буквы в стиле рококо были желтого и ярко-зеленого цвета: ВЫЕЗДНОЙ ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР ДОКТОРА БАСТЕРА. С радостными возгласами Зак понесся в сторону костра.
Пожилой человек, лица которого не было видно, появился из вагончика с пистолетом наготове. Это был высокий джентльмен в темных брюках и сапогах, белом фраке, грязном цилиндре, узком галстуке и цветном жилете, отделанном бисером и старомодными блестками.
Зак помахал шляпой и спустился в овраг. «Убери это оружие, Бастер! Это я! Зак Рендольф».
– Зак Рендольф? Черт возьми, если я не прав! Не видел тебя еще с луны Киова! Спускайся сюда!
Мудрые глаза старика смотрели серьезно, хотя лицо искрилось улыбкой. Улыбка обнажила потерявшие белизну зубы. Слишком редко приходилось встречать человека в этих местах.
Зак остановил своего робота-коня и спешился. Он поднес вещи к костру, и Бастер Левинсон похлопал его по плечу своей тяжелой ладонью.
– Как дела, мальчик? Как дела в Шейне? Я не видел тебя уже шесть месяцев, с тех пор, когда в последний раз заезжал туда. – Старик присел у того места, где кипятился котелок с горьковатым кофе. Из-под бровей были видны его глаза с каким-то волчьим взглядом. – Полагаю, все по-прежнему? Азартные головы продолжают стрелять и держаться самодовольно и развязно?
– Все, как и прежде. – Зак усмехнулся, почти расслабившись. – Ничего в Шейне не меняется, только становится еще хуже.
– Да, да, действительно. Не существует рынка культуры. Никто не покупает те книги, которые есть у меня. – Он выругался. – Обычно я продаю книги с анекдотами. Они хорошо расходятся вместе с иглами, кастрюлями и свиным салом. Легче обмануть немого, чем мудрого. Но все-таки, расскажи мне, почему ты возвращаешься этой дорогой? Ты ведь направляешься из форта?
– Да. – Зак не смотрел в глаза старика. – Бизнес. Погрузочно-разгрузочные работы.
Бастер Левинсон сплюнул.
– Что-то не верится. Не твое это дело, слишком мирный ты человек. Скакать верхом по местности, где обитают дикари из-за погрузочно-разгрузочных работ? Ладно, я не настаиваю. Одним из преимуществ подобного образа жизни, как говорят здесь, является то, что каждый человек имеет право на собственные тайны. Но при малейшем проколе тебя могут пристрелить. Ради собственной же безопасности пусть твое останется при тебе. Выпей немного кофе и съешь фасоль, мой мальчик. А потом я расскажу тебе новости, которые узнал во время своей поездки, а ты расскажешь мне о своих новостях.