Война с Котиром, стр. 3
Вор подмигнул Землялапе и нахально поцеловал Гуди:
— Иди за мной, товарищ. Я тебя приведу туда раньше, чем кошка успеет тряхнуть усами.
Гуди Колючка покачала головой и улыбнулась. Она всегда относилась к Гонфу с особой нежностью.
Хижина Сосопа находилась глубоко в лесу, чтобы ее нельзя было сразу найти. Вскоре беглецы добрались до нее. Землялапа попрощался со всеми и шаром покатился обратно, к своему племени. Бен смотрел ему вслед, пока Гонф разжигал огонь. Когда огонь разгорелся, Гуди, Бен и Гонф уселись вокруг. Недалеко от очага ежата высовывали мордочки из-под одеял.
— Гонф, ты опять воровал в Котире? Что стащил на этот раз?
Вор засмеялся, заметив, как Гуди поморщилась Он кинул малышам кусок сыра:
— Когда речь идет о Котире, товарищи, это никакое не воровство. Это называется освобождение. Ну-ка, отправьте все это себе в живот и поспите немного, все четверо.
Бен Колючка посасывал потухшую трубку и шевелил толстой веткой горящие поленья:
— Гонф, мне бы очень хотелось, чтобы ты был поосторожнее. Тех запасов, что есть, нам хватит до весны. Гуди и я никогда себе не простим, если тебя поймают.
— Что значит немного еды и питья? Разве между товарищами могут быть какие-нибудь счеты? Детям нужно есть. Кроме того, разве я могу забыть, как вы с Беном заботились обо мне, когда я остался жалким сиротой?
Бен отпил вина и покачал головой:
— Все равно, будь осторожен и не забывай правила Сосопа: выжидай удобное время и не давайся в плен. В один прекрасный день мы отвоюем Страну Цветущих Мхов.
Гуди вздохнула и принялась готовить овсянку для завтрака.
— Красиво звучит, но мы ведь мирные животные. Мне не постичь, каким образом мы сможем вернуть себе нашу землю, воюя против обученных солдат.
Гонф долил бузинного вина в чашу Бена Колючки и, погрустнев, уставился на огонь.
— Вот что я тебе скажу, товарищ. Наступит день, когда все переменится. В Страну Цветущих Мхов придет кто-нибудь бесстрашный, а мы уже будем наготове. Мы так отплатим за все этой грязной шайке дармоедов и их хозяевам — диким котам, что им покажется небо с овчинку.
Бен устало потер глаза:
— Кто-нибудь бесстрашный… Забавно, что это говоришь ты. Я думал совсем недавно, что вижу такого. Эх, сейчас он, наверное, уже мертв или сидит в темнице. Давай спать. Я ужасно устал.
4
Два горностая втащили в спальню Вердоги бешено вырывающегося пленника. Он тяжело дышал, глаза его сверкали, бесстрашно вызывая на бой тех, кто лишил его свободы.
Вердога сел в кровати, забыв о сне, и обратился к горностаям:
— Докладывайте. Что это у нас тут такое?
— Повелитель, мы его поймали в границах твоей страны. Он чужак и ходит с оружием.
В комнату вошла ласка и положила у подножия кровати заржавевший меч пленника.
Из-под полуопущенных век Вердога бросил взгляд на меч:
— Носить оружие и нарушать границы моих владений — значит совершить преступление против моего закона.
Пленник, пытаясь вырваться, крикнул громко и гневно:
— Кот, я не знал, что это твоя страна. Прикажи своей страже развязать меня и не лапать. Ты не имеешь права держать в плену рожденного свободным!
Тут Цармина схватила покореженный меч пленника и приставила острие к его горлу:
— Наглое ничтожество! Говори быстро, как тебя зовут? Где ты украл эту ржавую железяку?
Стражи силой удержали мышонка от прыжка, голос его задрожал от гнева:
— Мое имя — Мартин Воитель. Этот меч некогда принадлежал моему отцу, а теперь он мой. Я волен идти куда хочу.
Движением меча Цармина заставила Мартина откинуть голову назад.
. — Для мыши ты слишком много болтаешь, да еще с высокопоставленными особами, — презрительно прошипела она. — Сейчас ты в Стране Цветущих Мхов. Вся земля, какую можно обойти за день, принадлежит нам по праву завоевания. Закон, установленный моим отцом, гласит, что никому не дозволено носить здесь оружие, кроме его солдат. Кто нарушает закон, карается смертью. — Плавным кошачьим жестом она подала знак страже. — Увести его и казнить!
Стражники остановились, услышав голос Зеленоглаза, который обратился к сыну:
— Джиндживер, а тебе нечего сказать? Как мы поступим с этим пленником?
— Говорят, что незнание закона не освобождает от ответственности, — откликнулся тот. — Но даже если это так, было бы несправедливо покарать Мартина. Он чужак, и нельзя требовать, чтобы он был знаком с нашими законами. Кроме того, убить его слишком просто. Мне он кажется честным малым. Если бы у меня было право решать, я приказал бы выдворить его с нашей земли, а затем вернуть ему меч. Он поймет, что назад ему лучше не возвращаться.
Вердога перевел взгляд на дочь:
— В мире и без того достаточно трусов, даже если не убивать храбрецов по пустякам. Этот Мартин — настоящий воин. Но, с другой стороны, если мы позволим ему расхаживать по нашей земле, это могут истолковать как признак нашей слабости. Мое суждение таково: пусть он немного охладит свои лапы в тюремной камере. Через некоторое 'время его можно выпустить на свободу при условии, что он никогда больше не будет столь самонадеян, чтобы нарушать границы моих владений.
Дзынь!
Цармина всунула меч между притолокой и каменной стеной, а потом со страшной силой навалилась всем телом на эту почтенную реликвию. Меч сломался, обломок клинка упал со звоном на пол, а в кошачьей лапе осталась только рукоять, которую кошка швырнула одному из стражников:
— Бросьте его в подземелье, а вот это привяжите на шею. Если мы когда-нибудь выпустим его, пусть все видят, сколь далеко простирается наше милосердие. Уведите эту тварь!
Стражники потянули за веревку, но Мартин твердо стоял на месте, не поддаваясь. На мгновение он встретился взглядом с Царминой. Голос его звучал ясно и бесстрашно:
— Твой отец принял справедливое решение, но правильным было твое. Лучше бы ты убила меня, пока могла. Клянусь, что когда-нибудь я тебя убью!
Стражники уволокли Мартина в камеру. В наступившей тишине Цармина опустилась в кресло и фыркнула:
— Чтоб мышонок убил меня! Чепуха!
Вердога тяжко закашлялся и улегся на подушку:
— Если ты так думаешь, дочка, то сильно ошибаешься. Я по опыту знаю, что такое храбрость: она бывает всякого роста и всякой породы. Он воин, даром что мышь. У него сердце бойца — это я заметил по его взгляду.
Цармина не ответила отцу и обратилась к Фортунате:
— Лиса, приготовь Повелителю Зеленоглазу зелья покрепче. После всех этих волнений ему необходим сон. Джиндживер, подай отцу лекарство. Он его примет только из твоих лап.
Фортуната протянула Джиндживеру чашу с приготовленным питьем. Цармина кивнула ей, и обе вышли из комнаты. В коридоре дикая кошка сжала лисью лапу своими мощными когтями:
— Ну что, приправила лекарство? Фортуната вздрогнула от боли, когти вонзились в ее кожу.
— Дважды. Первый раз перед тем, как привели пленника, и второй раз сейчас. Он выпил столько яда, что хватило бы уложить полгарнизона.
Цармина притянула лисицу к себе; глаза кошки горели.
— Если к утру он не умрет, тебе придется приготовить яд для себя.
Темница Котира помещалась глубоко под землей. Камеры были темными, сырыми и дурно пахли. Протащив Мартина по проходу и вниз по лестнице, стражники швырнули его в камеру. Он сопротивлялся, не уступая без борьбы ни дюйма, и они были рады наконец от него избавиться.
Мартин лежал на полу, ощущая щекой холод каменного пола. Когда дверь за ним с грохотом захлопнулась, один из горностаев, поворачивая ключ в замке, просунул морду сквозь решетку двери:
— Благодари свою счастливую звезду. Если бы госпожа Цармина добилась своего, ты очутился бы в самой темной и сырой камере, что дальше по коридору. Господин Зеленоглаз пожелал, чтобы тебя поместили в хорошую камеру и давали хлеб и воду, да еще сухую солому на подстилку. Ты ему, видно, приглянулся.
Мартин лежал не шевелясь и вслушивался, пока тяжелые шаги стражников не затихли вдали. Оказавшись в одиночестве, он встал и осмотрелся. Хорошо было хотя бы то, что в камеру пробивался свет от факела, горевшего поодаль в коридоре. Почувствовав слабое движение воздуха, Мартин посмотрел вверх. Под самым потолком в стену была вделана узкая решетка. Мартин увидал звезду, сиявшую в ночном небе. Это было все, что осталось ему от внешнего мира и свободы. Он сел, прислонившись спиной к стене, и закутался в свой дырявый плащ, стараясь хоть немного согреться.