Талисман из Рэдволла, стр. 51
— Я не могу этого запретить. Но, видишь ли, если Рукки увидит с выдрами еще какое-нибудь существо, она отвернется от нас и даже не посмотрит на твоего друга, в каком бы состоянии он ни был.
Нимбало чуть не заплакал:
— Но мы с Тагом так долго были вместе… А сейчас вы его заберете. Что я без него буду делать?
Мгера взяла мышонка за лапу:
— Ты дождешься его возвращения здесь, в аббатстве. Тебе у нас будет хорошо. Мы живем здесь как дружная семья.
Мгера не знала, что сказала запретное слово.
— Не говорите мне о семье, — огрызнулся Нимбало. — Я не хочу жить ни в какой семье.
Командор с выдрами отправились в путь, а Филорн применила другую тактику уговаривания.
— Я еще не встречала воина, который страдал бы отсутствием аппетита. Приглашаю вас прогуляться на кухню, Нимбало-Убийца. Лучше нашей пищи вы нигде не найдете.
Мгера направилась к постели Крегги. Так как отнести барсучиху наверх никто не смог, ее устроили тут же, под гобеленом с портретом Мартина Воителя. Почуяв приближение Мгеры, Крегга слабо улыбнулась:
— Твоя мама смогла бы птицу с дерева заманить к себе на кухню. А этот малыш, мышонок Нимбало, хороший товарищ. Доброе пополнение в нашем аббатстве. Ты, конечно, поможешь ему освоиться, Мгера.
— Мы вместе поможем ему, Крегга, — поправила барсучиху Мгера, присаживаясь на край ее постели.
— Может быть, если я поправлюсь, но никто не живет вечно.
Мгера вдруг принялась принюхиваться и рыться в подушках.
— Что случилось, Мгера?
Мгера поднесла к носу барсучихи полоску зеленой ткани.
— Опять. Еще одна. Выцветший зеленый. Домотканый. Пахнет сиренью. Как он оказался в твоей постели?
— Откуда это знать слепой барсучихе, да еще тяжко раненной?
— РОСНА, — прочитала Мгера. — Что же это значит, Крегга?
К кухне устремились многие обитатели Рэдволла, так как никто за весь день не смог толком перекусить. Нимбало отдал должное всем блюдам, начиная супом и кончая десертом. Филорн попыталась его разговорить.
— Должно быть, вы с Дейной пережили множество приключений. И можете рассказать нам, так ведь? Позвольте, я наполню ваш кубок Октябрьским элем.
Нимбало почувствовал, что душа его оттаяла. Куча хорошей пищи, внимательные слушатели. Он прикончил остаток свекольно-картофельного пирожка с репой и запил добрым глотком эля.
— Да-а, мэм, верно. Благодарю вас, мэм. Вот однажды мы с Тагом, то есть с Дейной, попали в логово змей. Но что нам с Дейной змеи. А вот скажите, довелось ли вам попробовать пирог из змеерыбок?
— Из змеерыбок? — ужаснулась Филори. — Даже не слыхала. А ты что, пробовал?
Нимбало подмигнул притихшим соседям по столу:
— Трудно поверить, но именно так.
31
Струйки сизого дыма ползли вверх, обвивая кроны деревьев. Над костром из шишек и сухих ветвей висел котел, в котором что-то булькало. Стоящий рядом Командор помешал содержимое, попробовал и повел хвостом.
— Слек, еще раков. Блек, наруби перца и луку.
Две крепкие сестрицы-выдры, Слек и Блек, быстро выполнили поручение, и очень скоро Командор протянул им поварешку.
— Попробуйте и скажите, что вы об этом думаете.
— Да-а… Воду зажжет.
— Не-е… Такого никто больше не сварит.
— Х-хе, не вздумай сказать это своей матери, — усмехнулся Командор.
Дейна так и не приходил в сознание, неподвижно лежал на носилках.
Слек потрогала его сухой и горячий нос и обратилась к Командору:
— Бедный парень три дня ничего не ел. Может, попробуем покормить?
— Никакой еды! — погрозил ей лапой Командор. — Каплю воды время от времени, и больше ничего. А теперь все наполните свои миски и подождите меня за излучиной. Да не перестарайтесь, оставьте для Рукки побольше. Я хочу ее развеселить.
Когда команда с полными мисками удалилась, Командор подошел к толстой лиственнице. Дерево давно умерло, сердцевину выели грызуны и насекомые, но ствол все еще стоял на берегу. Вождь выдр погладил его, отступил на полшага и ударил по нему хвостом.
Буммм!
В прибрежных скалах откуда-то появилась невероятно древняя выдра. Шерсть ее казалась серебряной, но по большей части скрывалась под черным плащом с капюшоном, расшитым ракушками и раковинами, кораллами и янтарем, полированными камнями и осколками хрусталя. Согнутая возрастом выдра передвигалась при помощи тяжелой суковатой палки. Во рту ее не сохранилось ни зуба, но глаза сверкали ярче, чем золотые серьги в ушах.
Командор поклонился:
— Рукки Гарж, рад видеть тебя в добром здравии!
Старуха причмокнула деснами, прежде чем ответить:
— Хах-х, это ты, малец-сорванец, пострел речной? Небось, твои обжоры вылакали весь мой суп?
Командор почтительно проводил выдру к котлу.
— Они только попробовали, королева моя. Лучшее для тебя оставили. Вот отведай.
Рукки Гарж запустила поварешку в кипящий котел, оттуда — прямо в рот, и враз опустошила ее. Она почмокала, облизала губы:
— Лучше меня варишь, молодец. Ну, ты ведь не придешь повидать Рукки без нужды. Что болит?
Командор показал на Дейну:
— Принесли беднягу из аббатства. Стрелой ранен. Кроме тебя, никто не сможет ему помочь, кудесница.
Рукки понюхала рану Дейны, подняла его веко и заглянула в глаз, потерла нос, ощупала лапы. Приподняла и отпустила хвост. И все время бормотала при этом:
— Хах-х, Рэдволл… Ученые, хах-х… Пчелиного жала вытащить не смогут… х-харх-х-х…
Командор нарушил почтительное молчание:
— Верно, моя волшебница, но ты ведь сможешь?
Рукки вернулась к котлу и отправила в рот еще две
поварешки кипящего супа.
— Юска! Крашеный. Плохо. Х-х-а-а-ах, плохо. Зачем лечить нечисть?
Командор пустился в пояснения, а Рукки еще два раза зачерпнула из котла.
— Дейна сын моего старого друга. Юска захватили его еще ребенком. Риллфлаг его отец. Филорн — мать. Она еще живет в аббатстве с дочерью, сестрой Дейны. Сестру зовут Мгера.
— М'х-и-и-и-ира… М'и-и-и-и-и-и-и-ира… Имя мне нравится. Хорошее имя. Я исцелю его.
Командор не двинулся с места, зная, что Рукки терпеть не может лапопожатий, объятий и вообще прикосновений.
— Спасибо тебе, Рукки Гарж. Котел с супом для тебя я буду держать на огне день и ночь.
Она оперлась на палку:
— Хах-х, много надо будет супа, много… осенние яблоки падать начнут, тогда готов будет твой Дайна… Дейна.
Командор постарался не показать удивления.
— Да, долго…
— Долго, долго… Стрелу надо убрать, да и картинки его не красят.
Тут удивление Командора прорвалось наружу:
— Как, ты и татуировки уберешь?
— Могу, могу. Я тебе щуку на лапе наколола, помнишь?
— Как же, как же. Давно это было. — Командор посмотрел на свою лапу.
— Могу наколоть, могу убрать. И метку на лапе уберу. Будет порядочным речным псом, а не нечистью.
По указанию Рукки Командор перенес Дейну в ее пещеру и уложил на длинный уступ скалы, устланный мхом. Жилище Рукки напоминало плащ его хозяйки. От пола до потолка пещера сверкала, поблескивала, светилась хрусталем и металлом, янтарем и сердоликом, малахитом и гагатом. Все это великолепие освещали два больших фонаря, наполненных светлячками.
Командор вытащил нож Сони Рата:
— Маленький подарок нашей спасительнице. Тебе, Рукки.
Рукки отпрянула, спрятав лапы под плащ.
— Красивый… Но кровавый… Х-х-х-х, кровавый. Много крови пролил. Не прикоснусь к нему. Воткни в ту стенку.
Командор выбрал место и погрузил лезвие в узкую расщелину.
Что мне теперь делать?
Старуха отмахнулась от него:
— Убирайся. Иди суп варить. Понадобишься — позову, поможешь. А грубиянов своих шумных держи подальше, подальше. Иди, малец, иди.
Командор еще не успел выйти, а Рукки уже подбросила в очаг трав и корней, от которых повалил беловатый дым. Предводитель выдр поспешил убраться прочь от незнакомых запахов, а Рукки открыла темную лакированную шкатулку и начала подбирать инструменты.