Двое с «Летучего голландца», стр. 49
— Уильям Драммонд, — сурово поджала губы его мать, — как можно выказывать такую непочтительность к ученикам Господа? Этак у тебя ничего не выйдет.
Бен почувствовал, что у него стало покалывать затылок, он понимал, что старушка права. Ему припомнилось другое время и другое место — далекое прошлое, когда один человек взроптал и стал упрекать небеса. Бен слишком хорошо помнил, что случилось потом.
Эйлин поспешно стаскивала со спины Лабрадора маленького Уиллума.
— Матушка права, Уилл! И вообще, я думаю, что в этой кухне слишком много поваров! Мужчины, вам что, больше делать нечего?
Тут сержанту Паттерсону пришла в голову хорошая мысль.
— Может быть, этой головоломкой займутся леди, а мистер Брейтуэйт им поможет? Я же пригласил бы мужчин пройти со мной в кухню — хочу обсудить с вами одно дельце.
Уинни украдкой улыбнулась, переглянувшись с Хэтти.
— Согласны, сержант. Не прихватите ли с собой посуду со стола? И можно ее заодно вымыть. Мы дадим вам знать, когда нам захочется еще чая.
Сержант приостановился в дверях:
— Точно, мадам! Бен, Алекс, несите посуду! Вы же тоже с нами, мужчинами.
— Пожалуйста, сэр! — вручила Эми брату чашку с блюдцем.
Алекс недовольно на нее посмотрел. Но во всяком случае, он был теперь причислен к разряду взрослых мужчин.
Начало смеркаться, и Хват вдруг резко затормозил, так что едущие в машине попадали вперед.
— Ну-ка, Чудила, дуй назад к указателю, мы его проскочили! Посмотри, что там написано, да пошевеливайся!
Чудила протер глаза, похлопал веками:
— Потише, Хват! Я только-только вздремнул.
— Я тебе вздремну, — погрозил ему кулаком Хват. — Давай, беги! Считалось, что ты наблюдаешь за дорогой!
Чудила, надувшись, поплелся по дороге обратно. Хват расстелил перед собой план Чапелвейла, который ему дал отец Мод Боу и, хотя почти совсем стемнело, силился его рассмотреть.
— Теперь уж, наверно, недалеко?
В ответ с заднего сиденья послышался мощный храп.
Хват сдернул с руки кожаную перчатку и принялся хлестать ею по обоим спящим.
— А ну просыпайтесь! Что вы дрыхнете? Один я глаз не закрываю!
От чугунных щек Тумбы перчатка так и отскакивала, но он все же открыл глаза:
— В чем дело? Приехали?
Болтун шмыгнул носом, вытер грязным рукавом верхнюю губу и, рассмотрев рукав, жалобно сказал:
— Из-за дебя, дос сдова в крови! За что ты бедя? Но его причитания были прерваны возвращением Чудилы, который снова прыгнул на свое место впереди и объявил:
— Там написано Хэдфорд. Это близко?
Хват начал водить грязным пальцем по плану:
— Хэдфорд, Хэдфорд, где же он? Сейчас увидим… Ха… ха… ха! Вот где!
В дальнем углу плана виднелась дорога, ведущая из Чапелвейла, она была помечена — «дорога в Хэдфорд». Хват с ужасом понял, что они забрались в самый удаленный от Чапелвейла пункт. Дорога в Хэдфорд проходила севернее Чапелвейла. А из Лондона самый краткий путь к деревне был с юга, где проселочная дорога шла параллельно железной. Однако Хват счел за благо не посвящать в положение дел остальных.
Вместо этого он похвалился:
— Вот видите! Ничего я не заблудился! Говорил же вам, что знаю дорогу!
Он продолжал крутить руль, считая, что молчание его спутников свидетельствует об их согласии. Однако вскоре Болтун, перекрывая шум мотора, заявил:
— Но ты-то хвастался, что мы за четыре часа доберемся. А мы все едем и едем с пяти утра!
— Ну да! — согласился Хват, который имел оправдания на все случаи жизни. — А вспомни, сколько нам пришлось останавливаться? То этот фермер задумал в нас камнями кидаться, то коровы дорогу загородили, а когда мы случайно повернули не к той деревне, вам еще пришлось толкать машину назад! И на почту мы заезжали — узнать дорогу. Вот это все нас и задержало, на это и время ушло.
Болтун грустно вздохнул:
— Хорошая была эта леди на почте. Воды собиралась мне дать. Хотел бы я сейчас выпить водички!
— А по мне, так лучше пива, — злобно хмыкнул Тумба. — И хороший бифштекс в придачу, да еще бы пирог с почками. Помираю с голоду! С утра только кусочек хлеба проглотил!
Болтун промокнул шарфом свой многострадальный нос.
— Я просто подыхаю! За бсю дорогу ди разу де остадобились перекусить.
Темнело все больше. Хват наехал на ветку, валявшуюся посреди дороги, и заскрипел от злости зубами.
— Заткнитесь вы, обжоры! Только и думаете, как брюхо набить! Еще одно слово, Болтун, и я остановлю машину, а из тебя самого сделаю сандвич! Как ты на это смотришь?
— Ух!
Хват не сообразил, что это ухнула сова, и продолжал:
— Вот тебе и ух! Так что закрой пасть!
— Да я дабно болчу.
— И хорошо, не распускай слюни. Ага! Вот впереди какие-то огни.
— Это, верно, Хэдфорд, — воскликнул Тумба. — Может, разживемся там какой-нибудь добычей?
— Разживемся, если остановимся, — отозвался Хват, не отводя глаз от дороги. — Но мы останавливаться там не станем. Клянусь, дочка мистера Боу уже не может взять в толк, куда мы задевались.
— А… эта та маленькая «мисс — задери нос», — скривился Болтун. — Папочка велел вам сделать то, папочка велел вам сделать это… И смотрит на тебя так, будто наступила на что-то скверное.
Хват фыркнул:
— Пусть смотрит, как хочет, пока ее папочка нам деньги платит. Пять гиней каждому за то, что припугнем какую-то старушонку, выгоним ее из собственного дома. Неплохая плата за такую ерунду.
Урчанье в животе Тумбы заглушило даже рев мотора. Он печально погладил живот.
— Плевать на пять гиней! Сейчас я бы на все пошел ради кулька рыбы с жареной картошкой с солью и уксусом.
— Толстый ублюдок! Ни о чем, кроме обжорства, думать не можешь!
Но и это утверждение заглушил новый приступ урчанья в животе Тумбы. Он скорбно смотрел на проносящиеся мимо поля.
— Не виноват же я, Хват, что у меня желудок больше, чем у тебя.
— Да уж, если б у тебя мозги были такие, как твой желудок, ты бы у нас уже давно стал премьер-министром. Ни больше ни меньше!
— А что у премьер-министра тоже большой желудок? С чего бы это, как ты думаешь, Хват?
— Что? Что ты несешь? Спи уж лучше, Тумба!
— Можно и я сосну, Хват? — задрал ноги на приборный щиток Чудила.
Хват снял одну руку с руля и больно ущипнул Чудилу.
— Нет, нельзя! Держи глаза открытыми и следи за дорожными знаками!
Глава 41
«Будь сердцем добр, и чист и верен, как огонь. Пусть свет Святого Марка донесет мои слова до тебя. Э. д. У.».
Эми уже в третий раз зачитала эти слова дамам и мистеру Брейтуэйту, сидевшим в наступивших сумерках вокруг стола.
Вошел Бен с зажженной свечой в руках.
— Джон велел мне принести вам свечу, а то вы испортите глаза, вглядываясь в эту бумагу.
Миссис Уинн не признавала ни газового, ни электрического освещения, она придерживалась старых порядков, и в ее гостиной стояли четыре красивые керосиновые лампы. Бен зажег одну на камине, две — на подоконниках. Он поднес свечу к фитилю четвертой — самой большой лампы с высоким стеклом и основанием кремового цвета. Эта лампа стояла на том столе, где лежал листок, и, загоревшись, засияла мягким, ровным светом.
— Ну, теперь вам будет легче думать, — усмехнулся Бен, — по крайней мере, будете видеть, над чем голову ломаете. Миссис Уинн, я пойду, пройдусь с мужчинами.
На лбу старой леди пролегла озабоченная морщина.
— Ага, вот о чем вы договаривались в кухне. Я так и знала! Как только услышала про телеграмму о тех типах на автомобиле. Смотри, Бен, будь осторожен, слушайся сержанта Паттерсона, эти негодяи — народ опасный.
В голубых глазах странного юноши с моря мелькнуло нечто, подсказавшее миссис Уинн, что ему приходилось встречаться с опасностью много раз. Он ласково погладил ее по плечу, и от этого прикосновения ей стало легче на душе.
— Мы обо всем позаботимся, нас вон сколько: мистер Маккей, Джон, Уилл, Алекс, сержант и я. Можете на нас положиться. Только не открывайте никому, сперва посмотрите в окошко, кто идет. На всякий случай оставляю вам Неда.