Ночь с принцем, стр. 55

Глава 19

Кристабель снился очень странный сон. Будто она взлетает в небо и ее поддерживают чьи-то ласковые руки. Потом они осторожно опускают ее на облако, ноги освобождаются от сжимающих их оков. Голос откуда-то сверху говорит: «Пусть она спит. Ей надо отдохнуть. Пусть пока останется в платье».

Ее разбудил звук закрывающейся двери. Кристабель медленно открыла глаза и обнаружила, что находится в незнакомой комнате, освещенной только пламенем камина. Значит, это был не сон. Наверное, они уже в имении Берна. И наверное, это он на руках поднял ее по лестнице и уложил в эту кровать с замечательно мягкой пуховой периной.

Она села и поморщилась от боли, косточки корсета впились в грудь. Кристабель вспомнила, как до этого проснулась в объятиях Берна, когда их карета подъезжала к городу, где они должны были обедать. После обеда они опять занимались любовью, медленно, легко и чудесно. А потом она снова уснула.

Кристабель потерла глаза и повертела головой в поисках часов. Полночь. Они доехали быстро. Но где же Берн? Неужели он собирается спать отдельно, пока они находятся здесь? Как-то это странно для ее ненасытного любовника.

Кристабель внимательнее рассмотрела комнату. Непохоже, что ее заранее готовили к приезду хозяина. Хотя в камине весело горел огонь, воздух еще был прохладный, да и пахло здесь, как в комнате, которой долго не пользовались. А главное, она слишком розовая, для того чтобы быть спальней Берна. На окнах — кружевные розовые занавески, розовый балдахин и розовое покрывало на изящной кровати и даже бледно-розовый ковер на полу. Совсем не похоже на комнату Берна. Так где же он все-таки?

Поднявшись с кровати, Кристабель отворила дверь, вышла и оказалась в просторном холле, в который выходили двери нескольких спален. Из комнаты, расположенной дальше по коридору, доносились негромкие голоса. Кристабель направилась туда, осторожно ступая ногами в одних чулках.

Подойдя к последней двери, она услышала из-за нее голос Берна, говорившего с кем-то:

— Значит, доктор приходил еще раз? Он уверен, что ей лучше?

Ей? Кому это? С упавшим сердцем Кристабель подошла еще ближе, стараясь остаться незамеченной.

— Да, сэр, — произнес женский голос. — Прошу прощения, что зря послала за вами.

— Я говорила Аде, что не надо, — пожаловался другой женский голос, дребезжащий и ломкий, но при этом звучавший властно. — Это всего лишь обычная простуда.

— Ты всегда так говоришь, даже когда харкаешь кровью, — возразил Берн мягко, как обычно говорите больными. — Слава Богу, что Ада знает тебя слишком хорошо, чтобы слушаться, мама.

Мама? Сердце Кристабель тревожно застучало. Мать Берна жива? И живет в этом имении? Господи, возможно ли в это поверить?!

А как же пожар? Ведь миссис Берн погибла! И почему Берн позволяет всем в это верить? По крайней мере теперь понятно, почему он мчится в Бат по первому требованию.

— Я останусь до завтра, Ада, — продолжал Берн, — но уехать нам придется очень рано. Если ты уверена, что с ней все в порядке.

— Доктор Мэйс так сказал, сэр, но вы велели мне…

— Да, и ты правильно сделала, что послала за мной. Спасибо, Ада, можешь ложиться. Я хочу поговорить с мамой наедине.

— Хорошо, сэр.

Кристабель испуганно отпрянула от двери, но, прежде чем она успела спрятаться, женщина вышла из комнаты и пошла вниз по лестнице, даже не обернувшись в ее сторону.

Облегченно вздохнув, Кристабель снова приблизилась к двери.

— Я привез с собой кое-кого, с кем хочу тебя познакомить, — услышала она голос Берна.

— Еще один доктор? Пожалуйста, Берн, не надо больше докторов. Мне сейчас лучше, что бы там Ада ни говорила, и доктор Мэйс прекрасно обо мне заботится…

— Это не доктор, — прервал мать Берн. — Это друг. Женщина.

— Ах вот что… — Последовало долгое молчание. — Значит, ты рассказал ей обо мне.

— Конечно, нет. Ты же заставила меня поклясться, что я буду молчать, и до сих пор я держал слово. — Голос Берна звучал взволнованно. — Я всегда уважал твое желание жить в деревне, хотя мне кажется, что в городе тебе было бы гораздо удобнее, и я знаю, как ты не любишь новых людей. Но прошу тебя сделать для этой женщины исключение. Пожалуйста.

Кристабель почувствовала комок в горле. Еще ни разу она не слышала, чтобы Берн употреблял слово «пожалуйста».

— Хорошо, — откликнулась женщина. — Утром перед отъездом приведи ее ко мне, и мы с ней поговорим.

— Спасибо, мама. — Голос Берна стал спокойнее. — А теперь давай позаботимся о тебе. По-моему, в этой комнате довольно холодно, а твоя грелка наполовину пуста. Я сейчас позову служанку и…

Кристабель не успела спрятаться. Берн вышел из комнаты и тут же обнаружил ее. Поняв, что пойман за занятием, совсем не подобающим циничному Красавчику Берну, он затравленно смотрел на Кристабель, как лисица, окруженная стаей гончих.

— Гэвин? — окликнул его голос матери, после того как он целую минуту простоял, молча глядя на Кристабель. — Что там случилось?

Берн медленно выдохнул и усмехнулся:

— Похоже, твоя встреча с гостьей состоится сегодня, а не завтра, мама. — Я… я… прости меня, — залепетала Кристабель. — Я не хотела подслушивать… Я проснулась, а тебя не было…

— Все в порядке. — Берн подал Кристабель руку. — Пойдем. Я представлю тебя.

Кристабель с ужасом вспомнила об измятом платье, отсутствии туфель и растрепанных волосах.

— Ох, Берн, я не знаю…

— Она тебя не осудит. Обещаю, — сказал Гэвин с легкой иронией. — Пойдем.

Держа Гэвина за руку, Кристабель вошла в комнату.

Массивная кровать под балдахином стояла в самом темном углу просторной спальни. Острый запах лекарств смешивался с аромат только что срезанных роз.

Из-за полумрака Кристабель почти ничего не удалось разглядеть, но она заметила, что обстановка в комнате очень женская: изящные виндзорские стулья, элегантный туалетный столик и занавески с красивым узором, который, наверное, становится очень веселым, когда его пронизывают лучи утреннего солнца. Кровать же, напротив, казалась довольно мрачной, потому что тяжелый балдахин бросал на нее непроницаемую тень.

Берн подвел Кристабель ближе:

— Мама, позволь представить тебе моего друга Кристабель, маркизу Хавершем. Кристабель, это моя мать, Салли Берн.

— Добрый вечер, миледи, — произнесла женщина тихо, но отчетливо. — А где же находится сейчас ваш супруг?

— Она вдова, — пояснил Берн.

Не зная, что делать, Кристабель слегка присела в реверансе:

— Я очень рада познакомиться с вами, миссис Берн. Это, кажется, развеселило мать Берна, потому что из глубины кровати послышался тоненький смешок:

— В самом деле? Вот уж не думала, что в моей спальне окажется маркиза, которая будет уверять, что рада знакомству со мной. — Рука с искривленными пальцами высунулась из-под полога и поманила Кристабель. — Подойдите ближе, моя милая. Позвольте мне взглянуть на вас.

Кристабель, взволнованная, приблизилась. Теперь она могла различить в темноте маленькую, хрупкую фигуру. Лицо было скрыто густой тенью, однако огонь свечи отражался в глазах женщины. Было заметно, что она бесцеремонно изучала Кристабель.

— Хорошенькая, не спорю, — заявила наконец миссис Берн. — Только маленькая.

— Мама, — вздохнул Гэвин, — будь любезнее.

— Ничего, — сухо заметила Кристабель, — иногда я и сама считаю это недостатком.

Салли рассмеялась, а потом закашлялась.

— Я почти такого же роста, как и вы, так что недостаток у нас общий. Сама не понимаю, как мне удалось произвести на свет этого высокого шалопая, который стоит рядом с вами.

Все замолчали, потому что одновременно вспомнили о том, что принц высокого роста.

— Гэвин, — обратилась к Берну мать, — ты, кажется, хотел наполнить мою грелку? Иди и дай мне поболтать с твоей приятельницей.