Жизнь Людовика XIV, стр. 169
Внезапность кончины Лувуа возбудила множество толков, тем более, что по словам Сен-Симона вскрытие свидетельствовало об отравлении. Лувуа любил пить воду, и в его кабинете постоянно стоял графин с водой, который приходилось часто доливать. Перед тем как отправиться к королю, Лувуа выпил воды, что произошло спустя несколько минут как из его кабинета вышел полотер, который оставался там некоторое время совершенно один. Полотера арестовали, но он не просидел в тюрьме и четырех дней, как король приказал прекратить следствие и выпустить подозреваемого.
После кончины Лувуа последовала и смерть другого лица, которая также произвела при французском дворе некоторое возбуждение и о которой Луи XIV говорил совершенно определенно:
— Господа, а вы знаете, что испанская королева умерла от отравы? Яд был положен в пирог, поданный к ее столу, и умерли также графиня Перниц и две камеристки, которые откушали этот пирог после королевы!
Этой испанской королевой была Мария-Луиза Орлеанская, дочь принца Орлеанского и принцессы Генриетты. Ее отравили за то, что она известила Луи XIV об импотенции Карла II, своего супруга. Во Франции заранее знали о готовящемся и из Версаля было послано противоядие, прибывшее по назначению спустя два или три дня после смерти королевы.
ГЛАВА XLV. 1696 — 1700
Скажем несколько слов о состоянии французской армии и необходимости мира, которую все ощущали. В начале 1696 года во Франции имелись четыре армии — одна, насчитывающая 80 000, действовала во Фландрии под командованием Вильруа; другая, в 4000, под предводительством маршала Шуазеля, стояла на берегах Рейна; Катина с 35 000 солдат занимал Пьемонт; герцог Вандомский, достигший чина генерала, начав с простого солдата — телохранителя короля, хотя и был внуком Анри IV, командовал армией в 45 000 в Барселоне, которой овладел. Итак, Франция имела под ружьем 200 000 солдат, которых она, несмотря на тридцать лет войны, могла противопоставить Аугсбургской лиге, борьба с которой продолжалась уже восемь лет.
Как это почти всегда происходит, утомление войной требует время от времени некоторой консолидации. Вильгельм Оранский завладев Англией и присоединив Ирландию, теперь желал мира, столь желанного для вновь образованной монархии; император спешил отозвать свои войска из Италии, чтобы противопоставить их туркам, которые тогда вели войну с империей, Польшей, Венецией и Россией; герцог Савойский начал приходить к мысли, что его истинный союзник — французский король, так часто сочетавший принцев из дома Бурбонов с савойскими принцессами; наконец, Карл II, слабевший день ото дня, желал мира, чтобы найти себе наследника среди принцев Европы. Сам Луи XIV, удручаемый возрастом, стесняемый недостатком финансов, пришедших в упадок со смертью Кольбера, огорчаемый семейными несогласиями, желал если не мира, то перемирия, чтобы заняться своими испанскими планами, которые начали формироваться у него, когда излишняя откровенность племянницы, ее погубившая, сделала широко известкой импотенцию ее супруга.
Расстройство Аугсбургской лиги началось с отпадения Виктора-Амадея Савойского; граф де Трессе и маршал Катина взяли на себя посредничество, в результатах которого сомневаться не приходилось — герцогу возвращались его владения, он получал деньги, в которых очень нуждался, а также то, чего он с давнего времени домогался, то есть бракосочетания его дочери Марии-Аделаиды с герцогом Бургундским, сыном его высочества дофина, и, следовательно, возможным наследником французской короны.
Мирный договор был подписан в Италии, в монастыре Пресвятой Богородицы Лоретской, куда прибыли г-да де Трессе, Катина и под предлогом богомолья герцог Амадей. Посредником выступал сам папа Иннокентий XII, который получал освобождение Италии и от австрийцев, и от французов, одинаково ее разорявших. Кроме всего прочего герцог Савойский обязывался заставить империю признать нейтралитет Италии.
Империя желала продолжать войну, и тогда герцог Савойский объединил свои войска с французскими, сделавшись тем самым из генералиссимуса императора Леопольда генералиссимусом короля Луи XIV. Императору пришлось пойти на мирные переговоры. Голландцы, которые также могли выиграть, предложили для конференции Рисвикский замок. Карл XI, король Шведский, взял на себя посредничество, и хотя он умер во время переговоров, оставив престол Карлу XII, 20 сентября 1697 года мир был подписан.
По условиям мира Луи XIV возвращал Испании все, чем завладел около Пиренеев и во Фландрии, то есть Люксембург, Монс, Ат, Куртрэ; императору возвращались Кель, Филиппсбург, Фрейбург и Брейзах; укрепления у Гюнингена и Брейзаха были срыты. Курфюрст Трирский вернулся в свой город, Палатин — в свои владения, герцог Лотарингский — в свое герцогство, а принц Оранский, которого до сих пор рассматривали как узурпатора, был признан законным государем. Луи XIV обязался не помогать его врагам, хотя таковыми оставались Якоб и его сын, жившие в Сен-Жерменском замке как изгнанники и довольствующиеся титулами их величеств. Франция получила Страсбург, или точнее, утвердилась в обладании им. Карлос II Испанский духовным завещанием отдал корону юному Леопольду Баварскому, имевшему 5 лет от роду; этот принц происходил от короля Филиппа IV и приходился Карлосу II внучатым племянником.
В то самое время, как испанский король передал свою корону наследнику, вскоре умершему, поляки избрали себе короля, которому также не пришлось царствовать. Кардинал Полиньяк хлопотал о польской короне для принца Конти, который отличился при Штейнкирхене и Нервиндене; правда, спустя два часа после того, как польский сейм избрал Конти большинством голосов, несколько меньшее число голосов было отдано саксонскому курфюрсту Августу, и это, меньшинство взяло верх, поскольку Август был владетельным принцем, давно копившим деньги на этот случай и был во всем готов, чтобы вступить в Польшу. Принц же Конти ничего не мог поделать, поскольку не имел ничего, кроме имени, влияния кардинал Полиньяка, войска в 2 — 3 дворянина и заемных писем вместо денег. Приехав в Данциг, Конти узнал, что соперник его уже короновался, и посему вернулся во Францию, не получив даже денег по своим письмам, поскольку банкир отказался взять на себя ответственность.
В это время стало известным, что принц Евгений разбил турок при Зенте, так что когда Запад подписывал мир в Рисвике, Восток подписывал мир Карловацкий. Туркам пришлось уступить Венеции Морею, России — Азов, Польше — Каменец, а империи — Трансильванию. На удивление Европы повсюду воцарился мир, который, однако, для Петра Великого и Карла XII Шведского явился лишь перемирием.
Возвратимся в Версаль. Смерть Лувуа позволяла де Ментенон надеяться на официальное объявление о ее браке с королем. Для этого она решила прибегнуть к средствам, так сказать, сверхъестественным, надеясь, что король послушается гласа Божия.
В один прекрасный день некий кузнец из городка Салон в Провансе пришел пешком в Версаль и прямо с дороги потребовал у майора телохранителей, г-на де Бриссака, вести его к королю по очень важному делу. Де Бриссак, естественно, отказал, но тот настаивал, обращаясь ко всем знатным особам, и так всех допек, что решили доложить королю о сем странном случае. Желая узнать, до какой степени будет продолжаться настойчивость крестьянина, Луи XIV велел передать ему, что французский король не имеет обыкновения разговаривать со всяким, кому вздумается этого домогаться. Однако кузнец стоял на своем, утверждая, что ежели бы он имел счастье увидеться с государем, то рассказал бы ему такие вещи, что тот понял бы, что имеет дело не с каким-нибудь пронырой, но с человеком, озаренным свыше. Кузнец добавлял, что уж ежели ему совсем невозможно увидеть короля, то по крайней мере пусть ему позволят поговорить с государственным человеком. Луи XIV велел сыну Лувуа Барбезье поговорить с упрямцем, и на следующий день, когда крестьянин явился во дворец, его пригласили к Барбезье, но визитер покачал головой: