Соратники Иегу, стр. 42
Часы пробили один раз. Он невольно вздрогнул при этом звуке, который доносился из монастырской церкви.
Как могли уцелеть часы, отражающие живой ритм времени, среди этого запустения, в этом царстве смерти?
— О! — воскликнул Ролан. — Теперь-то я непременно уж что-нибудь да увижу!
Эти слова вырвались у него непроизвольно: строгое величие трапезной и царившая там торжественная тишина подействовали на человека, чье сердце, казалось, было отлито из бронзы, подобно колоколу, возвестившему о времени здесь, где все говорило о вечности.
Минуты шли за минутами. Ролану казалось, что сумрак сгущается: очевидно, луна скрылась за набежавшим облаком.
Близилась полночь. Его напряженный слух улавливал тысячи смутных звуков, всевозможные шорохи и шелесты, долетавшие из ночного мира, который пробуждается, когда засыпает дневной.
Природа не желает, чтобы жизнь замирала даже в часы нашего отдыха, ею создан ночной мир наподобие мира дневного, и вот над ухом спящего жужжит комар, и лев бродит вокруг шатра бедуина.
Но недаром приходилось Ролану стоять на страже ночью, охраняя лагерь, затерянный в пустыне, охотиться по ночам, совершать ночные походы: все эти звуки были ему хорошо знакомы и ничуть не беспокоили его. Внезапно снова раздался бой часов, совсем близко, чуть не над его головой.
Он насчитал двенадцать ударов: полночь.
Последний удар затрепетал в воздухе, словно крыло бронзовой птицы, и медленно, уныло, тоскливо погас.
В тот же миг молодому человеку послышался глухой стон.
Ролан напряг слух, повернув голову в ту сторону, откуда доносился звук.
Снова прозвучал стон, теперь уже ближе.
Он встал и оперся о стол, сжимая в каждой руке по пистолету. Слева, в шагах десяти от Ролана, послышался шорох, напоминающий шуршанье длинного платья, задевающего траву.
Он выпрямился, напряженный, как струна.
В следующий миг на пороге огромного зала появилась тень. Призрак напоминал старинную статую, из тех, что лежат на гробницах. Он был закутан в длинный саван, волочившийся за ним по полу.
На минуту Ролан усомнился в себе самом. Быть может, все дело тут в самовнушении, в предвзятой идее? Уж не жертва ли он обмана чувств, одной из тех галлюцинаций, которые признает медицина, будучи не в силах их объяснить?
Новый стон призрака рассеял его сомнения.
— Клянусь честью! — воскликнул Ролан, громко смеясь. — Мы сведем с тобой счеты, дружище!
Привидение остановилось и протянуло руку к офицеру.
— Ролан! Ролан! — проговорил призрак глухим голосом. — Сжалься, не преследуй мертвых в могиле, куда ты их загнал!
И призрак продолжал свой путь, не ускоряя шага.
Удивленный Ролан сошел с возвышения и ринулся преследовать его.
Это было нелегким делом: путь преграждали камни, сдвинутые с места скамьи, опрокинутые столы.
А между тем призрак, казалось, двигался среди всех этих препятствий по незримой тропе, он шел все тем же ровным шагом, и ничто не останавливало его.
Всякий раз, как он проходил мимо окна, тусклые лунные лучи освещали саван и вырисовывались очертания его фигуры; вслед за тем он тонул во мраке, вновь появлялся и вновь исчезал.
Ролан не спускал глаз с призрака: он боялся хоть на миг упустить его из виду и не мог разглядеть дорогу, которая так легко давалась привидению и так трудна была для человека.
На каждом шагу он спотыкался, а призрак уходил все дальше.
Привидение приблизилось к двери, находившейся против той, в которую оно вошло. Ролан разглядел вход в темный коридор и понял, что призрак сейчас ускользнет от него.
— Человек или призрак, грабитель или монах! — крикнул он. — Остановись или я стреляю!
— Два раза нельзя убить одно и то же тело, а душа, как ты знаешь, — продолжало привидение глухим голосом, — неподвластна смерти!
— Кто же ты? — спросил Ролан.
— Призрак человека, которого ты безжалостно вырвал из мира сего! Молодой офицер расхохотался; его нервный, пронзительный смех жутко звучал во мраке.
— Клянусь честью, — произнес он, — если ты мне не дашь более точных сведений, я не стану допытываться, так и знай!
— Вспомни Воклюзский источник… — чуть слышно прошептал призрак, и, казалось, из его уст вырвался вздох, а не отчетливые слова.
У Ролана выступил на лбу пот, но он не ослабел духом. Собрав все силы, он овладел собой.
— В последний раз, кто бы ты ни был, привидение или живой человек, — с угрозой в голосе крикнул Ролан, — если ты не остановишься, я стреляю!
Призрак не отвечал ни слова и продолжал свой путь.
Ролан остановился на миг, прицеливаясь; привидение находилось в десяти шагах от него. У Ролана была твердая рука; за минуту перед тем он вложил в пистолет пулю, а теперь проверил стволы, желая убедиться, что пистолет заряжен.
В момент, когда белая фигура отчетливо вырисовывалась под сводами темного коридора, он выстрелил.
Вспышка огня как молния осветила коридор, и стало видно, что привидение уходит все дальше, не ускоряя и не замедляя шага.
Потом вновь сгустился мрак, казавшийся еще непроглядней после яркого света.
Призрак скрылся под темными сводами коридора.
Ролан бросился его преследовать, на ходу переложив второй пистолет из левой руки в правую. Но, хотя он остановился только на краткий миг, привидение успело отдалиться от него. Ролан увидел его в самом конце коридора, оно четко вырисовывалось на фоне сероватого ночного неба.
Ролан удвоил шаг и добрался до конца коридора в тот момент, когда призрак исчезал за дверью цитерны. Ролан прибавил ходу, и, когда он добежал до этой двери, ему показалось, что привидение погружается в землю.
Но оно еще было видно по пояс.
— Будь ты хоть сам дьявол, — крикнул Ролан, — я настигну тебя!
И он снова выстрелил; сверкнуло пламя, и цитерна наполнилась дымом. Когда дым рассеялся, привидения уже не было и Ролан обнаружил, что остался один.
Вне себя от ярости, он спустился в цитерну. Он тщательно обследовал стены, постукивая по ним рукояткой пистолета, он исследовал пол, ударяя по нему ногой, но всякий раз слышался глухой звук, как будто внизу был камень. Он упорно всматривался в темноту, но ничего не удавалось разглядеть: лунный свет едва озарял верхние ступеньки цитерны.
— О! — вскричал Ролан. — Факел бы мне! Факел! Никто не отозвался. Слышалось только журчанье ручья, протекавшего в каких-нибудь трех шагах от Ролана. Он понял, что розыски ни к чему не приведут, вышел из цитерны, вынул из кармана пороховницу, две пули, завернутые в бумагу, и перезарядил пистолеты.
Потом он возвратился тем же путем, прошел по темному коридору и оказался в трапезной. В конце огромного безмолвного зала Ролан снова уселся на место, с которого он сорвался, пустившись в погоню за призраком.
И он стал ждать.
Часы мерно отбивали время. Постепенно небо стало светлеть, и первые проблески нарождающегося дня тускло растекались по стенам монастыря.
— Ну, на сегодня кончено, — прошептал Ролан. — Быть может, в другой раз мне больше повезет.
Через двадцать минут он входил в замок Черных Ключей.
XVII. РОЗЫСКИ
Двое ожидали возвращения Ролана: одна в смертельной тревоге, другой — с нетерпением.
То были Амели и сэр Джон.
Ни она, ни он всю ночь не сомкнули глаз.
Амели медленно закрывала дверь, пока Ролан поднимался по лестнице. Ролан услышал скрип двери и догадался о тревоге сестры. У него не хватило духа пройти в двух шагах от Амели, не успокоив ее.
— Не волнуйся, Амели, это я! — сказал он.
Ему и в голову не приходило, что сестра может беспокоиться о ком-нибудь другом.
Дверь распахнулась, и Амели в ночном пеньюаре бросилась к брату.
Бледность ее и большие темные круги под глазами говорили о том, как она провела ночь.
— С тобой ничего не случилось, Ролан? — спросила она, обнимая брата и с тревогой ощупывая его.
— Ничего.
— Ни с тобой и ни с кем другим?