Сальватор. Том 1, стр. 96

Разве Церковь не предписывает нам любить себе подобных, служить и помогать друг другу?

Командор поднял очки на лоб и уставился на г-на Жерара маленькими глазками.

«Я бы очень удивился, – подумал он, – если бы в этом человеколюбии не оказалось хоть немного иезуитства. Поищем его слабое место!»

Вслух он прибавил:

– Ах, сударь! Разве наш долг не в том, чтобы строго придерживаться принципов, которые диктуют нам Святая церковь и его величество, носящий титул «христианнейшего короля»

и по праву считающий себя «старшим сыном нашей святой матери Церкви»? И разве Церковь не должна отличать и вознаграждать истинных христиан?

– Вознаграждать! – горячо подхватил г-н Жерар, сейчас же раскаявшись в собственной несдержанности.

– Да, сударь, – продолжал командор, и на его губах мелькнула странная улыбка, – вознаграждать… Король позаботился о вашем вознаграждении.

– Однако, – с живостью перебил его г-н Жерар, словно желая искупить свою недавнюю торопливость, – разве чувство исполненного долга – не достаточная награда, господин командор?

– Конечно, конечно, – закивал дворянин королевской палаты, – и ваше замечание очень любопытно; да, чувство исполненного долга – достаточная награда, которой должен довольствоваться каждый человек. Но вознаграждать людей, исполнивших свой долг, – не значит ли это привлекать к ним всеобщее внимание, пробуждать восхищение и любовь их сограждан? Не означает ли это ставить их в пример тем, кто стоит на перепутье, кто еще не сделал окончательного выбора между добром и злом? Вот в чем, сударь, состоит идея его величества, и если только вы не выскажете решительного отказа от милостей, которыми намерен вас осыпать король, мне поручено сообщить вам новость, способную вас осчастливить.

– Прошу прощения, господин командор, – отрывисто проговорил в ответ г-н Жерар, – но я не ожидал, что вы окажете мне честь своим посещением, как не ожидал и поистине отеческой заботы, которой окружил меня его величество, а потому мысли мешаются у меня в голове и я не нахожу слов для выражения своей признательности.

– Признательны должны быть мы, господин Жерар, – возразил командор. – Либо я ошибаюсь, либо его величество подтвердит вам это лично.

Господин Жерар снова отвесил низкий поклон.

Командор терпеливо ждал, пока г-н Жерар снова примет нормальное положение, и продолжил:

– Итак, господин Жерар, если бы король поручил вам отблагодарить человека ваших достоинств, какую награду вы выбрали бы? Отвечайте откровенно.

– Признаться, господин командор, – отозвался г-н Жерар, пожирая глазами рубин, украшавший петлицу дворянина королевской палаты, – я бы затруднился выбрать.

– Если бы речь шла о вас, я понимаю ваше смущение. Но предположим, что речь идет о ком-то другом, о столь же честном, как вы, человеке, например, если только другой смертный может вознестись так же высоко, как вы.

Командор произнес эти слова с насмешливым видом, от чего г-н Жерар заметно вздрогнул. Достойнейший филантроп вопросительно заглянул в лицо дворянину королевской палаты. Но тот всем своим видом старался показать такую доброжелательность, что, если сомнение на миг и закралось г-ну Жерару в душу, оно сейчас же и развеялось.

– В таком случае, мне кажется, господин командор… – начал он.

– Договаривайте!

– …мне кажется, что… орден… Почетного… легиона… – продолжал г-н Жерар, выговаривая каждое слово, как будто боялся, что скажет больше чем нужно и в особенности больше, чем следовало услышать дворянину такого ранга, как командор Триптолем де Мелен.

– Орден Почетного легиона? Что же вы раньше-то молчали, господин Жерар? Какого черта вы скромничаете?.. Орден Почетного легиона!

– Это мое самое горячее желание!

– Должен вам заметить, что я считаю вас невероятно скромным, господин Жерар!

– О, сударь…

– Несомненно! Что такое клочок красной ленты в бутоньерке для человека вашего полета? Ну, дорогой господин Жерар, вы выбрали для другого человека награду, которую его величество уготовил для вас.

– Возможно ли? – вскричал г-н Жерар, и его лицо налилось кровью, словно его хватил апоплексический удар.

– Да, сударь, – продолжал командор, – его величество награждает вас орденом Почетного легиона; король поручил мне не только доставить его вам, но самолично прикрепить к вашей петлице; государь выражает уверенность, что никогда еще эта высокая награда не сияла на груди более достойного человека.

– Я не переживу этой радости, господин командор! – вскричал г-н Жерар.

Господин Триптолем де Мелен опустил для вида руку в карман, а г-н Жерар, задыхаясь от радости, гордости и счастья, приготовился опуститься на колени.

Но вместо того, чтобы достать обещанный и с нетерпением ожидаемый крест, командор скрестил на груди руки и смерил г-на Жерара презрительным взглядом.

– Черт побери! – промолвил он. – Господин честный человек! Должно быть, вы большой негодяй!

Нетрудно догадаться, что г-н Жерар подскочил, словно укушенный.

Но, не обращая внимания на его растерянный вид, странный собеседник продолжал:

– Ну-ка, господин Жерар, смотрите мне прямо в глаза!

Господин Жерар смертельно побледнел и попытался исполнить приказание командора, но не смог поднять голову.

– Что вы хотите сказать, сударь? – пролепетал он.

– Я хочу сказать, что господин Сарранти невиновен, что вы сами совершили преступление, за которое его приговорили к смертной казни, что королю никогда не приходило в голову наградить вас крестом, что я не командор Триптолем де Мелен, дворянин королевских покоев, а господин Жакаль, начальник тайной полиции! А теперь, дорогой господин Жерар, поговорим как добрые друзья. Слушайте меня очень внимательно, потому что я скажу вам нечто весьма и весьма важное!

XVIII.

Глава, в которой господин Жерар успокаивается

Господин Жерар закричал от ужаса. Его желтые обвисшие щеки позеленели. Он уронил голову на грудь и шепотом пожелал себе провалиться сквозь землю. – Мы остановились на том, – продолжал г-н Жакаль, – что господин Сарранти невиновен и что вы – преступник. – Смилуйтесь, господин Жакаль! – взмолился г-н Жерар, задрожал всем телом и повалился полицейскому в ноги.

Господин Жакаль взглянул на него с отвращением, свойственным полицейским, жандармам и палачам, когда им приходится иметь дело с трусами.

Не подавая ему руки – казалось, г-н Жакаль боялся замараться, дотронувшись до этого человека, – он приказал:

– Встаньте и ничего не бойтесь! Я здесь для того, чтобы спасти вас.

Господин Жерар поднял голову и затравленно огляделся.

В его глазах светилась надежда и в то же время застыл ужас.

– Спасти меня? – вскричал он.

– Спасти… Вас это удивляет, не так ли? – пожал плечами г-н Жакаль. – Кому могло прийти в голову спасать такого ничтожного человека, как вы? Я вас успокою, господин Жерар. Вас спасают только для того, чтобы погубить честного человека.

Ваша жизнь никому не нужна, зато нужна его смерть, а от него можно отделаться лишь оставив вас в живых.

– А-а, да, да, – промямлил г-н Жерар, – по-моему, я вас понимаю.

– В таком случае, – заметил г-н Жакаль, – постарайтесь сделать так, чтобы ваши зубы не стучали – это мешает вам говорить, – и расскажите мне все дело в мельчайших подробностях.

– Зачем? – спросил г-н Жерар.

– Я мог бы вам не отвечать на этот вопрос, но вы попытаетесь солгать. Хорошо, я скажу: чтобы уничтожить следы.

– Следы!.. Так остались следы? – спросил г-н Жерар, широко раскрывая глаза.

– Ну еще бы!

– Какие следы?

– Какие!.. Прежде всего – ваша племянница…

– Так она не умерла?

– Нет Похоже, госпожа Жерар ее не дорезала.

– Моя племянница! Вы уверены, что она жива?

– Я только что от нее и должен вам признаться,, что ваше имя, дражайший господин Жерар, а в особенности упоминание о вашей «жене», производят на нее довольно жуткое действие.