Сальтеадор, стр. 15

— Ты в этом уверена, Хинеста? — спросил Сальтеадор, хмуря брови.

Не успел он договорить, как раздался грохот выстрелов, — Вот ты и сам слышишь, — отвечала Хинеста.

— К оружию! — крикнул Сальтеадор, выбегая во двор. — К оружию!

IX. ДУБ ДОНЬИ МЕРСЕДЕС

Вот что произошло.

Дон Иниго рассказывал, что недалеко от Альхамы они повстречали отряд королевских войск — с начальником он был хорошо знаком.

Разбойники, как мы уже говорили, с хохотом вспоминали, что отряд прошел здесь накануне.

Отряду из сорока человек было приказано очистить от разбойничьей вольницы, наводящей ужас на путешественников, все дороги и тропы в горах. Назначена была награда — сто золотых за каждого захваченного, живого или мертвого, бандита и тысяча — за главаря.

Король дон Карлос поклялся, что уничтожит разбой в Испании, будет гнать бандитов с горы на гору, пока не столкнет в море. За два с половиной года, с того дня, как он вступил в Испанию, он упрямо преследовал свою цель, а упрямство, как известно, являлось отличительной чертой его характера, — и загнал последних бандитов в непроходимые места — в горы Сьерры-Невады, нависшей над морем.

Накануне дело было почти сделано, начальник отряда был вполне удовлетворен осмотром дороги, ему не попалось ничего подозрительного, ничто не привлекло его внимания, кроме харчевни: их встретили хозяин и слуги, у хозяина было открытое лицо, сговорчивый и приветливый нрав, — он был сговорчивее хозяев других харчевен, и ничто не указывало, что здесь — разбойничий притон, поэтому начальник дал приказ продолжать путь, и отряд отправился дальше.

До самой Альхамы не было обнаружено ничего приметного, кроме крестов, стоявших у обочины дороги, но кресты такая обычная вещь в Испании, что солдаты не обратили на них ровно никакого внимания.

Однако в Альхаме начальник отряда кое-что разведал, и ему предписали немедля заняться харчевней «У мавританского короля», поскольку именно в ней находятся главные, силы разбойников, их гнездо, их убежище. И начальник карательного отряда, не теряя времени, приказал своим людям повернуть обратно и следовать за ним.

От Альхамы до харчевни было шесть лье; солдаты уже проделали полпути, когда увидели, что к ним приближается раненый и истекающий кровью слуга дона Иниго. Взывая о помощи, он мчался бешеным галопом.

Он-то и рассказал обо всем, что только что произошло.

Итак, мы знаем, что дон Иниго был знаком с командиром отряда, поэтому начальник, услышав, в каком безвыходном положении знаменитый идальго и его дочь, донья Флора, как с ними расправились разбойники, приказал продолжать путь ускоренным маршем.

Хинеста, стоявшая на высоком утесе, издалека увидела головной отряд колонны — она сейчас же поняла, почему отряд возвращается, и, дрожа от страха за жизнь Фернандо, бросилась в харчевню, распахнула садовую калитку, ту самую, через которую он недавно прошел, подбежала к разбитому им окошку, остановилась там по приказу Фернандо, стала по его воле ждать, смотрела через окно, слышала разговор молодого человека с пленниками и поняла, что произошло между Фернандо и доньей Флорой.

Хинеста была бледна, сердце ее то колотилось, то замирало от ужаса. Она прыгнула в комнату и сообщила Фернандо о приближении королевской рати.

Сальтеадор выбежал из харчевни с криком: «К оружию!»

Он думал, что все собрались в кухне, но там было пусто. Во дворе тоже никого не было. В два прыжка он очутился у входа в харчевню.

У дверей он обнаружил аркебузу, валявшуюся на земле, и старинный патронташ с зарядами. Он схватил аркебузу, повесил патронташ на шею, выпрямился во весь рост и стал искать глазами сообщников, недоумевая, куда они подевались.

Выстрелы прекратились — значит, те, против кого они были направлены, перестали сопротивляться.

И тут Сальтеадор увидел на вершине холма авангард отряда королевских солдат.

Он оглянулся — да, все его бросили, предали. Только Хинеста стояла позади него, бледная, с судорожно сжатыми руками. Дрожа от ужаса, она умоляла его бежать, бежать скорее.

— Что ж, придется так и сделать, — пробормотал он. — Презренные твари изменили!

— А может быть, они присоединятся к тебе там, в горах?! — робко предположила Хинеста.

Ее слова вселили в Фернандо надежду.

— Пожалуй, так оно и будет.

Они бросились во двор, и Фернандо закрыл тяжелые ворота, задвинув железный засов.

Затем вместе с Хинестой он вошел в кухню, потом в чулан и, приподняв подъемную дверь, пропустил девушку вперед. Потом он запер дверь на замок и, освещая путь фитилем аркебузы, вместе со своей спутницей спустился по лестнице в подземелье — именно туда собирались бандиты поместить дона Иниго, чтобы предотвратить его побег.

Минут через пять Сальтеадор и цыганка уже оказались на другом конце подземелья. Сальтеадор поднял своими могучими плечами вторую потайную дверь, заложенную снаружи землей, поросшей мхом.

И вот беглецы очутились в горном ущелье. Сальтеадор вздохнул полной грудью.

— Теперь мы на свободе! — воскликнул он.

— Да, конечно, но времени терять нельзя, — ответила Хинеста.

— Куда же мы пойдем?

— К дубу святой Мерседес.

Фернандо вздрогнул.

— Тогда скорее вперед, — сказал он. — Быть может, святая дева, моя покровительница, принесет мне счастье.

Вдвоем, а вернее втроем, ибо за ними бежала козочка, они пошли дальше, в заросли кустарника, по тропам, протоптанным зверями.

Только двигаясь по этим дорогам, они должны были, как это делают и дикие звери, опускать голову почти до земли, иногда ползти на четвереньках, особенно в тех местах, где сплетались ветки кустов и под ногами лежали скользкие камни; но чем труднее была дорога в этой естественной крепости, тем надежнее она была для атамана и цыганки.

Так продолжалось почти час. Они шагали все медленнее и прошли меньше полулье.

Людям, не знакомым с горами, с тропами, проложенными оленями, медведями и кабанами, пришлось бы потратить целый день, чтобы проделать этот путь.

Чем дальше продвигались беглецы, тем непроходимее становились заросли. Однако ни Фернандо, ни Хинеста не проявляли признаков тревоги. Они шли вперед, намеченная цель была скрыта в зарослях ежевики, вереска, исполинских мирт; им было труднее, чем мореплавателям: те плывут в своих утлых суденышках по бескрайним морям, зато у них есть верные проводники — компас и небесные светила.

Но вот они пробились через буковые заросли, казалось, непроходимые и непроглядные, и очутились на полянке шагов в двадцать шириной; посреди высился дуб — к его стволу в позолоченной деревянной раме была прикреплена статуэтка святой Мерседес, покровительницы матери Фернандо, чье имя она носила.

Дерево посадил Фернандо; он часто приходил сюда и, сидя в тени ветвей, дремал или размышлял. Это место он называл своим летним пристанищем, считая, что здесь он в безопасности, под защитой святой его матери, а вернее — самой матери, которую он любил и уважал больше, чем ее покровительницу.

Беглецы дошли до заветной цели, и было ясно, что здесь, если только их не предадут, им ничто не угрожает.

Мы сказали «если только их не предадут», ибо бандитам был известен любимый уголок атамана, хотя сами они никогда не приходили сюда без его приказа. Тут был приют для Фернандо, тут он в часы печали, часто одолевавшей его, вспоминал прошлое и, лежа на земле, смотрел ввысь, видел сквозь листву дуба кусочки синего неба, легкого, как крылья его надежды; и грезил о своем беззаботном детстве, и эти воспоминания являли собой разительный контраст с теми кровавыми и страшными видениями, которые молодой человек уготовил себе к старости.

Когда он хотел дать приказание или получить какие-нибудь сведения, он вынимал из дупла серебряный рожок с чудесным мавританским орнаментом, прикладывал к губам, и раздавался резкий, пронзительный свист, если ему нужен был один из его сотоварищей; созывая десять человек, он свистел два раза, и три — когда собирал всю свою вольницу.