Все ради любви, стр. 19

Азим ожидал их. Увидев перевязанную руку Эви, он встревоженно ахнул:

– Вас ранили, мисс Делахи?

– Это я сама, – суховато отозвалась Эви.

– Кипяток, – пояснил Рашид. – Из того самого чайника, который ты ей подарил.

Не надо было ему говорить так, потому что бедняга Азим поник, как будто он сам выплеснул на руку Эви этот злосчастный кипяток.

– Прекрати немедленно вымещать на других свое плохое настроение! – сердито фыркнула она. – Он не виноват, что у тебя все кувырком!

Вчера он назвал их ситуацию нелепостью, сегодня к этому прибавилась фраза «Все еще только начинается».

Не дожидаясь указаний, Азим мягко взял Эви за руку и повел в гостиную. Там он усадил ее в кресло и присел рядом на корточки, чтобы получше рассмотреть поврежденную руку.

Кожа покраснела, но не вздулась, хотя от прикосновения холодных пальцев Эви дернулась.

– Все еще горит? – спросил он.

Эви только кивнула, не в силах сдержать внезапные слезы.

– Сделай же что-нибудь! – рявкнул Рашид, стоявший позади.

– Сейчас, – невозмутимо отозвался старый слуга и бесшумно вышел.

– Ты отвратительно ведешь себя с ним! – возмущенно воскликнула Эви. – Только попробуй заговорить со мной в таком тоне, и я залеплю тебе пощечину, честное слово!

– Прежде, чем расплачешься, или потом? – спокойно усмехнулся Рашид в ответ. Затем вздохнул и отвернулся. – Я не могу видеть, когда тебе больно, – глухо пробормотал он.

«Знал бы ты, что по сравнению с сердцем и душой рука у меня просто совсем не болит», – печально подумала Эви.

Вернулся Азим. Рашид облегченно вздохнул. Снова опустившись на корточки, старый слуга открыл крышку какой-то баночки и осторожно смазал поврежденную кожу прохладным гелем.

Так хорошо, так приятно… Эви вздохнула и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Несколько минут спустя влажный компресс лег на ее руку.

– Все еще жжет? – спросил Азим. Она покачала головой.

– Нет, Азим, спасибо большое.

– Сменим компресс попозже, – сказал он. – А пока что, мисс Делахи, я советовал бы вам немного поспать. Вы такая бледная…

– Очень правильный совет, – вмешался Рашид.

– Но… – попыталась возразить Эви.

– Никаких «но». Если начистоту, Эви, выглядишь ты ужасно.

Еще бы. Она так себя и чувствовала – ужасно измученной после всех кошмаров наяву.

– У меня с утра маковой росинки во рту не было, – пожаловалась она Рашиду, когда он помогал ей подняться с кресла.

– Хорошо, тогда Азим приготовит что-нибудь, пока я уложу тебя в постель. Что ты хочешь?

Внезапно при мысли о еде у Эви так свело спазмом желудок, что она ахнула:

– Ох… ничего, – и зажала рот ладонью.

– Что такое? – резко спросил Рашид.

Но Эви уже бросилась в ванную комнату.

Единственный стакан воды, выпитый утром, мгновенно выплеснулся обратно, но Эви еще долго стояла, скорчившись над раковиной, чувствуя головокружение и невыносимую слабость и не в силах даже пошевелиться.

Немного погодя она все же выпрямилась и застыла в ужасе, увидев, что Рашид и Азим стоят в дверях ванной, глядя на нее.

– Ох, убирайтесь отсюда! – вдруг возмутившись, воскликнула она. – Ну неужели нельзя оставить меня одну?

– Мы беспокоились о тебе, – ответил Рашид.

– Не стоило, – отрезала она и снова ахнула от очередного спазма, стиснувшего желудок.

Ребенок… подумала Эви. У них ведь будет ребенок. Подняв глаза, она увидела в зеркале встревоженное лицо Рашида. Потом перевела взгляд на Азима.

Он все понял, с болью подумала она. И это привело его в ужас, хотя он ничем себя не выдал. Это было последней каплей. Глаза Эви наполнились слезами.

– Ну-ка, – рука Рашида легла на ее плечо. – Ты почувствуешь себя гораздо лучше, если немного поспишь.

Легким жестом приказав Азиму уйти, он сам повел Эви в спальню. Чувствуя, что не в силах больше ни спорить, ни сопротивляться, она просто позволила ему делать все, что надо. Рашид раздел ее, уложил на свежие прохладные простыни.

– Он теперь меня возненавидит, – прошептала она, когда Рашид выпрямился и собрался уйти. – За то, что я тебе порчу жизнь.

– Не говори глупостей, – покачал он головой, даже не спросив, о ком идет речь. – Азим тебя очень любит, ты же знаешь. – И отошел от кровати. Нажав на кнопку, опустил шторы на окне. Сумрак немного смягчил резкую боль в ее глазах. – Если он и выглядел огорченным, – продолжал Рашид, подойдя к ней снова, – то только потому, что он тоже слишком хорошо представляет все проблемы и неприятности, которые нас ожидают.

– Твой отец меня возненавидит. – Утешения на Эви сейчас не действовали. – И моя мать…

– Замолчи, наконец! – перебил ее Рашид. – Мы будем вместе. Как угодно, любым способом, но я добьюсь этого, – торжественным тоном проговорил он. – Моя дорогая, любимая Эви, ты моя. Ребенок, которого ты носишь, – мой. Я готов умереть за вас обоих и буду считать это величайшей радостью и честью.

Прекрасные, восхитительные слова. Но смогут ли они претвориться в жизнь? А если и смогут – то не ценой ли его прежней жизни, которой он так дорожит?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Эви вынырнула из глухой темноты, надолго поглотившей ее после того, как Рашид ушел, и нахмурилась, услышав в соседней комнате приглушенные гневные голоса. Там разговаривали явно на повышенных тонах.

Один голос принадлежал Рашиду, холодный и непреклонный. Второй… О нет! Это была ее мать. Застонав, Эви с трудом выбралась из постели. Поспешно надев на себя первую попавшуюся вещь – это был длинный шелковый малиновый халат, оставленный здесь, по-видимому, специально для нее, – и затянув потуже пояс, она босиком заспешила к двери.

Очутившись в холле, Эви услышала более разборчиво, о чем они говорили.

– Любовь? – ледяным тоном отчеканила ее мать. – Нельзя постоянно брать и брать ее, ничего не давая взамен! А что ты дал моей дочери, шейх Рашид, за все время вашей связи? – гневно вопрошала она. – Ведь не твоя репутация была растоптана, не ты превратился в объект всеобщей унизительной жалости!

Жалости? Побелев как мел и задрожав всем телом, Эви остановилась как вкопанная под высокой аркой, соединявшей гостиную с широким холлом, ведшим в другие комнаты просторной квартиры Рашида.

Ее мать, одетая в дорогой белоснежный костюм, удивительно подходящий к ее молочно-белой коже и светлым волосам, и Рашид в темно-синем национальном костюме своей родной страны стояли в гостиной друг против друга – олицетворение двух противоположных стихий, которые никогда – никогда не смогут соединиться. Враждебные и непримиримые.

– Вчерашний день должен был стать очень важным для моей семьи, – дрожащим от гнева голосом продолжала Люсинда Делахи. – И надо отдать Эви должное, она сделала все от нее зависящее, чтобы он прошел гладко! Но тебе непременно понадобилось приехать. Тебе понадобилось отодвинуть жениха и невесту на второй план, чтобы самому появиться на первых полосах газет, как обычно! Ты спокойно танцевал с моей дочерью, в то время как за вашей спиной уже шелестели сплетни о твоей предстоящей женитьбе на другой женщине! Но этого мало! Твоему отцу понадобилось устроить так, чтобы весь мир узнал о том, какая Эви несчастная дура во всем, что касается тебя!

– Постарайтесь довериться ее суждениям хотя бы раз в жизни, – холодно посоветовал Рашид. – Как знать, может быть, Эви приятно удивит вас.

– Почему бы тебе не убраться, наконец, отсюда в свои нефтяные пустыни, к своей невесте, и не оставить мою дочь в покое? – воскликнула Люсинда, теряя самообладание.

К ужасу Эви, Рашид расхохотался.

– Если бы вы только знали… – пробормотал он.

– Откровенно говоря, я ничего не желаю знать, – отрезала ее мать. – Все, что я хочу, – это поговорить с моей дочерью.

– Эви отдыхает, – возразил Рашид. – Она чувствовала себя… не очень хорошо. Она…

– Я здесь, – поспешила Эви выступить вперед, чтобы помешать Рашиду сказать то, что он собирался.

Они разом обернулись. Эви почувствовала себя меж двух огней.