Исаак Лакедем, стр. 103

И он жестом показал Медее, что возвращает ей свободу. Колесница взмыла к небесам и исчезла между Пелионом и Офрием.

— А теперь, колдунья, — обратился Исаак к Канидии, — укажи-ка мне самое быстрое средство добраться до Кавказа.

Канидия громко свистнула, как фессалиец, подзывающий своего коня, и в туманной дымке, как мы уже говорили, окутавшей своим куполом всю равнину, появилась стая сфинксов и грифонов.

— Выбирай скакуна, какой тебе приглянется, — предложила ведунья. — И если у тебя, как у Геллы, не закружится голова и ты не сверзишься в какую-нибудь реку, пролив или в пучину морскую, то к утру доберешься до Кавказа.

Исаак узнал своего сфинкса среди ему подобных, подошел к нему, положил руку ему на голову, как всадник на шею своей лошади:

— Что ж, старый знакомец, дитя Египта, ты доставишь меня на место, а после этого я отпущу тебя домой, — проговорил он.

Потом он обернулся к Аполлонию и с поклоном произнес:

— Прощай, мой ученый спутник! Если мое предприятие будет успешным, я не забуду, чем обязан тебе.

— Ах, Исаак, Исаак, — прошептал умудренный жизнью грек. — Боюсь, что, подобно Прометею, с которым тебе предстоит скоро встретиться, ты ополчился против бога более могущественного, нежели полагаешь!

— Что с того! — откликнулся Исаак, вскочив на спину волшебного скакуна. — А может быть, тот, побежденный, кого пришлось приковать к горам медными кольцами и алмазными цепями, сильнее своего победителя!

Стоило ему умолкнуть, сфинкс, словно только этого и ждал, широко взмахнул бронзовыми крылами, взмыл в воздух, направив свой полет меж вершинами Пелиона и Оссы, и с быстротою парфянской стрелы пустился в направлении Понта Эвксинского.

XXX. ТИТАН

Путь Исаака по воздуху пролегал над рифами Эгейского моря, утесами Пропонтиды и бурями, бушевавшими в Понте Эвксинском. По воздушному морю наш герой плыл почти тою же дорогой, что аргонавты, чья стезя пролегла внизу среди волн.

Вечный странник, мчась с быстротой орла, проводил глазами Фессалию, затем в темной ночной лазури потонули заснеженные вершины Оссы и Пелиона. Суша вскоре исчезла, и в темной пропасти Эгейского моря, отражавшей свет звезд, словно причудливые неподвижные облака, промелькнули далеко под ним острова Скиафос, Галонесс, Гиера, Лемнос, Имброс и Дардания… Вслед за ними, подобно нескончаемой змее, ползущей по дну ущелья, возник пролив Геллы, за ним — Пропонтида, похожая на широкий македонский щит, и, наконец, появился Понт Эвксинский с возвышающимися у его восточных пределов огромным телом Кавказского хребта, протянувшегося от Фасиса до Палус— Меотиса.

Сфинкс без приказаний опустился на одну из вершин перед главным пиком, по имени которого звалась вся горная цепь; он был окаймлен океаном облаков, словно мрачным движущимся поясом.

Исаак ступил на землю; сфинкс сложил крылья и величественно уселся на скале, нависавшей над пропастью.

Наш путник был убежден, что очутился напротив того места, о котором поведала волшебница Медея. Без сомнения, море облаков скрывало от его взгляда прикованного титана.

Именно этот грандиозный и дикий пейзаж он представлял себе, вспоминая трагедию Эсхила. Главная вершина Кавказа, выступая, как остров, из облачной пучины, блистала при первых лучах солнца, словно двойная алмазная пирамида. У подножия темнел, чернее ночи, бескрайний лес дубов и сосен. Выше деревья карабкались по крутым отрогам, словно полчище храбрых воинов, что бросилось на приступ вражеской крепости и потонуло в дыму сражения. Вокруг пиков медленно кружили гигантские грифы, казавшиеся на такой высоте стайкой небольших ястребов; их клекот почти не долетал до земли.

В глубине одного из ущелий пенился и прыгал по камням горный поток, сбегавший к Понту Эвксинскому.

Исаак собрал все силы и голосом, пробудившим эхо в самых дальних ущельях гор, трижды вскричал:

— Прометей! Прометей! Прометей!

Послышался шум, подобный урагану. Облака заколебались, смешались и раздвинулись от мощного вздоха, позволившего разглядеть лицо титана.

Он склонялся вперед, натягивая цепи и стараясь разглядеть зовущего.

Но, убедившись, что перед ним лишь одно из слабых существ, называемое человеком, вновь откинулся к скале, запрокинул голову и исторгнул вздох, от которого вершины дубов и сосен согнулись словно под порывом западного ветра.

Исааку удалось лишь мельком разглядеть возвышенный лик титана; но этого оказалось достаточно, чтобы он убедился: перед ним тот, кого он искал.

И он снова крикнул:

— Прометей! Прометей! Прометей!

Облачный океан заволновался снова, разорванный вздохом, напоминавшим тот, что исторгают Стронгильские пещеры, когда Эол отпускает четыре ветра на небесные просторы; голова титана, разорвав скрывавшую ее туманную пелену, стала видна целиком.

— Сын земли, кто ты? — спросил Прометей.

Голос, раскатываясь подобно грому небесному, отозвался таким эхом, что Исаак вздрогнул… Встревоженный сфинкс вскочил на ноги, а вспугнутые грифы так мощно взмахнули крыльями, что почти тотчас растворились в лазурных глубинах неба.

— Кто я? — крикнул в ответ Исаак. — Титан, как и ты, подобно тебе, проклятый и, как ты, бессмертный!

— Каким же невероятным благодеянием ты одарил человечество, что Юпитер проклял тебя? — с горечью вопросил титан.

— Меня проклял не Юпитер, а новый бог, чью сверхъестественную сущность я решился отрицать.

И в немногих словах иудей поведал то, о чем уже знает читатель.

С глубоким вниманием выслушал его Прометей. Внезапно лицо его, изборожденное молниями, осветилось и просияло.

— Новый бог! — повторил он вслед за Исааком. — А не говорили ли, что он рожден девственницей, явился из Египта и должен умереть за людей?

— Да, — удивился Исаак. — Говорили именно это.

— И он умер, не правда ли? — спросил титан.

— Он действительно умер, — ответил иудей.

— Ах! — радостно вскричал Прометей, — вот, значит, почему я и сам с некоторых пор чувствую приближение смерти!.. О Юпитер, Юпитер, наконец, я избегну твоей власти!

И скованным, истерзанным кулаком он попытался пригрозить небесам.

— Ты чувствуешь, что умираешь? — повторил его слова удивленный Исаак. — Значит, ты вовсе не бессмертен?

— К счастью, нет! Благоприятный мне оракул возвестил, что я перестану существовать и, следовательно, страдать, когда некий бог, умерший за людей, спустится в преисподнюю и выкупит меня, но не у смерти, а у жизни. Этот бог должен сотворить новый мир из старого, где владычествовали Уран, Хронос и Зевс 17. И тогда я, современник прежнего мироздания, угасну вместе с ним! Будь же благословен, явившийся ко мне с этой вестью! Взамен можешь просить у меня все, о чем пожелаешь.

Исаак провел рукой по вспотевшему лбу. В третий раз он слышал — впервые от людей, потом от мертвых и теперь из божественных уст, — что жизнь — это мучение, а смерть — благо.

Сам же он был приговорен жить…

Тем не менее, щедрое обещание титана вселило в него надежду.

— Что мне нужно в награду за добрую весть? — переспросил Исаак. — Так слушай: я хочу знать, где обитают парки, как добраться до них и каким заклинанием или магическим предметом я смогу заставить их вновь связать разорванную нить жизни… Ответь, сможешь ли ты мне помочь?

Он ждал ответа с огромным нетерпением.

— Да, — промолвил Прометей, — я могу тебе поведать об этом.

— Ах! — радостно вырвалось у Исаака.

— Но при одном условии, — продолжал титан.

— Каком? — с беспокойством спросил Иудей.

— О, успокойся, его нетрудно исполнить, — уверил его титан. — Нужно избавить мое мертвое тело от мести бога, который четыре тысячи лет мучит и пытает меня.

— Приказывай, — сказал иудей, — я исполню все, что повелишь… Только мне бы хотелось, коль скоро ты уже знаешь, почему я проклят, услышать, из-за чего приговорили тебя.