Графиня де Шарни. Том 1, стр. 109
— Питу не хотел застать Катрин врасплох: он постарался попасться ей на глаза, и наконец она остановила на нем свой взгляд.
Она ему улыбнулась. Питу был, или вернее, стал для Катрин больше, чем просто другом.
Питу был теперь доверенным лицом.
— Это вы, дорогой Питу? — удивилась девушка. — Каким ветром вас занесло в наши края?
Питу кивнул на силки, намотанные вокруг его руки.
— Мне пришла в голову мысль угостить вас мягким и душистым кроличьим мясом, мадмуазель Катрин, а так как лучшие кролики водятся в Брюийер-о-Лу из-за растущего там в изобилии тимьяна, то я и отправился туда загодя, чтобы увидеться с вами по пути и узнать, как вы себя чувствуете.
Забота Питу не могла не вызвать у нее улыбку.
— Как я себя чувствую? — переспросила она в ответ. — Вы очень добры, дорогой господин Питу. Благодаря вашим заботам во время моей болезни, а также тем услугам, которые вы продолжаете мне оказывать с тех пор, как я поправилась, я уже почти здорова.
— Почти здорова! — со вздохом подхватил Питу. — Я бы хотел, чтобы вы совсем поправились.
Катрин в ответ покраснела, тяжело вздохнула, взяла Питу за руку, будто собираясь сообщить ему нечто очень важное. Однако она, по-видимому, передумала, и выпустила его руку, прошла несколько шагов по комнате в поисках носового платка и, найдя его, провела им по взмокшему лбу, хотя на дворе стояли самые холодные дни года.
Питу пристально следил за каждым ее движением.
— Вы хотите мне что-то сказать, мадмуазель Катрин? — спросил он.
— Я?.. Нет… Ничего… Вы ошибаетесь, дорогой Питу — дрогнувшим голосом отвечала она. Питу сделал над собой усилие.
— Видите ли, в чем дело, мадмуазель Катрин, — робко проговорил он, — если вам нужна моя помощь, не стесняйтесь.
Катрин задумалась или, вернее, замерла в нерешительности.
— Дорогой Питу, — наконец проговорила она, — я уже имела случай убедиться в том, что могу на вас рассчитывать, и я весьма вам за это признательна. Еще раз большое спасибо.
Потом она шепотом прибавила:
— Можете не ходить на этой неделе на почту. Писем не будет несколько дней.
Питу едва было не сказал, что догадался об этом. Однако он решил посмотреть, до какой степени девушка будет с ним откровенна.
Она ограничилась только что приведенным нами замечанием, имевшим целью всего-навсего освободить Питу от ненужных хождений за письмами.
Однако в глазах Питу это распоряжение имело огромное значение.
Раз Изидор не собирался продолжать переписку, значит, он уже вернулся в Париж и рассчитывает вскоре увидеться с Катрин.
Кто мог сказать Питу, не сообщало ли Катрин о скором прибытии ее возлюбленного письмо, отправленное из Парижа, которое он в то же утро опустил в дупло? Кто мог ему сказать, не пытался ли высмотреть на опушке какой-нибудь знак, по которому можно было бы понять, что возлюбленный уже приехал, ее блуждающий взгляд в тот момент, когда Питу появился на ферме и заставил Катрин спуститься с небес на землю?
Питу решил подождать, давая Катрин время собраться с мыслями, если она хочет посвятить его в какую-нибудь тайну. Видя, что она упрямо молчит, он заговорил сам:
— Мадмуазели Катрин! Вы заметили, как изменился господин Бийо?
Девушка вздрогнула.
— Так вы, стало быть, что-то приметили? — ответила она вопросом на вопрос.
— Ах, мадмуазель Катрин! — покачав головой, молвил Питу. — Несомненно, наступит такая минута — только вот когда именно, мне не известно, — когда тот, кто является причиной этого изменения, переживет страшные четверть часа. За это я вам ручаюсь, слышите?
Катрин изменилась в лице, однако продолжала пристально смотреть на Питу.
— Почему вы говорите «тот», а не «та»? — спросила девушка. — Может быть, женщине, а не мужчине суждено пострадать от его скрытой ненависти…
— Ах, мадмуазель Катрин, вы меня пугаете! Разве у вас есть основания чего-нибудь опасаться?
— Друг мой! — печально отвечала Катрин. — Я опасаюсь того, чего может опасаться бедная девушка, позабывшая о чести и без памяти влюбившаяся: гнева своего отца.
— Мадмуазель… — молвил Питу, отваживаясь на совет, — мне представляется, что на вашем месте…
— Что — на моем месте? — переспросила Катрин.
— Па вашем месте… Да нет, вы едва не лишились жизни, всего-навсего ненадолго разлучившись с ним. Если бы вам пришлось от него отказаться, вы бы умерли. Пусть мне придется видеть вас больной и печальной, лишь бы не такой, как тогда, на окраине Пле… Ах, мадмуазель Катрин, до чего все это ужасно!
— Тес! — перебила его Катрин. — Поговорим о чем-нибудь еще или вовсе не будем говорить: вон мой отец.
Питу проследил за взглядом Катрин и в самом деле увидел фермера, скакавшего на своем коне крупной рысью.
Заметив молодого человека под окном Катрин, Бийо остановился. Узнав Питу, он продолжил путь.
Сняв шляпу, Питу с улыбкой пошел ему навстречу.
— Ага! Это ты, Питу! — воскликнул Бийо. — Ты зашел к нам поужинать?
— Что вы, господин Бийо, я бы не посмел, но… — залепетал в ответ Питу.
В этот миг он перехватил многозначительный взгляд Катрин.
— Что за «но»? — спросил Бийо.
— ..Но если вы меня пригласите, я не откажусь.
— Ну что ж, — молвил фермер, — я тебя приглашаю.
— Благодарю вас, — отвечал Питу.
Фермер пришпорил коня и поехал назад к воротам.
Питу повернулся к Катрин.
— Вы это имели в виду? — спросил он.
— Да… Сегодня он еще мрачнее, чем всегда… И она прибавила тихо:
— Ах, Боже мой! Как же ему удастся?..
— Что, мадмуазель? — спросил Питу, разобравший слова Катрин, несмотря на то, что она прошептала их едва слышно.
— Ничего, — отвечала Катрин, отпрянув от окна и затворив его.
Глава 27. ПАПАША КЛУИ ВНОВЬ ПОЯВЛЯЕТСЯ НА СЦЕНЕ
Катрин не ошиблась. Несмотря на приветливость, с которой ее отец встретил Питу, он выглядел еще более мрачным, чем обычно. Он пожал Питу руку, и тот почувствовал, что его рука холодна и влажна. Дочь по обыкновению подставила ему для поцелуя побледневшие и вздрагивавшие щеки, однако на сей раз он едва коснулся губами ее лба. Мамаша Бийо поднялась, как всегда, при виде мужа: она считала его выше себя и глубоко уважала. Но фермер не обратил на нее внимания.
— Ужин готов? — только и спросил он.
— Да, отец, — отвечала мамаша Бийо.
— Тогда скорее за стол, — приказал он. — У меня сегодня еще много дел.
Все прошли в небольшую столовую. Она выходила окнами во двор, и никто не мог зайти с улицы в кухню незамеченным.
Для Питу принесли прибор; посадили молодого человека меж двух женщин спиной к окну.
Как бы велико ни было беспокойство Питу, в его организме было такое место, на которое его состояние никогда не влияло: желудок. Вот почему, несмотря на всю проницательность своего взгляда, Бийо не смог заметить в госте ничего, кроме удовлетворения, которое тот испытывал при виде аппетитного капустного супа, а также последовавшего за ним блюда с говядиной и салом.
Однако нетрудно было заметить, что Бийо страстно хотел узнать, простая ли случайность привела к нему на ферму Питу или в этом был какой-то расчет.
И потому в то время, когда уносили блюдо с говядиной и салом, чтобы заменить его жарким из барашка, на которое Питу поглядывал с видимым удовольствием, фермер неожиданно сбросил маску и прямо обратился к молодому человеку:
— А теперь, дорогой Питу, когда ты убедился в том, что ты на ферме — всегда желанный гость, можно ли узнать, каким ветром тебя сюда занесло?
Питу улыбнулся, обвел вокруг себя взглядом, чтобы убедиться в том, что его не видят и не слышат чужие глаза и уши, и дотронулся левой рукой до правого рукава.
— Вот, папаша Бийо, — молвил он, указывая на два десятка проволочных силков, намотанных в виде браслета вокруг запястья.
— Ага! Ты, стало быть, переловил всю дичь в лесничествах Лонпре и Тай-Фонтен, а теперь перекинулся сюда? — заметил палаша Бийо.