Варфоломеевская ночь, стр. 3

Произошел решительный, но короткий бой, причем несколько человек из нападавших сразу же упало. Однако герцог Гиз был искусным полководцем. В первый ряд он поставил рейтаров, представлявших весьма посредственную боевую силу, а когда первый натиск наваррского короля и его товарищей обрушился на рейтаров и смял их, на арену борьбы выступил сам герцог со своими спутниками.

При свете луны Генрих Наваррский сразу узнал своего тезку и соперника и смело ринулся к нему навстречу. Ноэ, под которым была убита лошадь, сражался пешим, еле поспевая за своим царственным другом.

Герцог Гиз не мог видеть под маской лица наваррского короля, но понимал, что кроме Генриха, некому было пуститься в такую рискованную авантюру. Поэтому, увидав Генриха, со шпагой в руках прокладывавшего себе дорогу именно к нему, Гиз сразу догадался, кто это такой, и с дикой радостью ринулся на соперника.

Завязался ожесточенный бой. Наваррский король стал уже теснить герцога, и, видя это, Рене со свойственным ему предательством забрался в тыл Генриху, чтобы удобнее поразить его. Однако Ноэ увидал этот маневр и, подстрелив лошадь Флорентинца, бросился на него со шпагой.

Ноэ сделал резкий выпад, но Рене отскочил в сторону, и это заставило Амори потерять равновесие и упасть. В тот же миг на него кинулись два рейтара. Но Рене крикнул им:

— Не убивайте его! Пусть этим займется палач. Свяжите его покрепче!

Итак, из четырех лиц один был выведен из строя, другой был поглощен поединком с герцогом Гизом. Двоим остальным пришлось выдерживать натиск целой оравы людей. Конечно, такой неравный бой не мог продолжаться долго, и вскоре Генрих вторично услыхал крик Рене: — Не убивайте его, а свяжите покрепче!

Эти слова относились к Лагиру, который упал вместе с раненой лошадью на землю.

Гектор остался один. Его положение было совсем плачевным, и смелый гасконец видел, что если он не примет своих мер, то вскоре и его свяжут так же, как и Ноэ и Лагира. Продолжать сопротивление было бесполезно, нужно было бежать.

Но сначала надо было исполнить данное обещание и не допустить, чтобы королева попала в руки герцога. С этой целью Гектор изо всей силы ткнул Екатерину кинжалом…

Послышался глухой крик, и горячий поток оросил руку гасконца.

«Я убил ее!» — подумал он и затем пустил огневого Вельзевула прямо на нападавших.

Этот неожиданный маневр заставил их раздаться. Тогда в несколько прыжков Гектор очутился рядом с наваррским королем и крикнул ему что-то по-беарнски. Генрих утвердительно кивнул ему головой. Гектор заехал вперед и ринулся на герцога Гиза, а король Генрих быстро соскочил со своей лошади, усталой и раненой, вышиб из седла какого-то рейтара, вскочил в седло и понесся во весь опор прочь. Тогда и Гектор круто повернул коня V. тоже понесся прочь от места схватки.

IV

— Господин капитан, — сказал паж Готье Пибраку, дожидавшемуся по обыкновению пробуждения короля Карла IX в прихожей, — его величество изволил проснуться с улыбкой на устах и желает видеть всех. Пибрак удивленно посмотрел на пажа и спросил: — Какое сегодня число, милый мой?

— Сегодня семнадцатое августа, господин капитан, почему вы это спрашиваете?

— Да потому, что чаще бывает гроза зимой, чем наш всемилостивейший король просыпается в хорошем расположении духа, и такси счастливый день надо запомнить.

Действительно, в этот день король был в самом радужном настроении духа. Увидев входившего капитана гвардии, он приветливо сказал: — Доброе утро, Пибрак! — Доброе утро, ваше величество! — Ну что? Какова погода? — Великолепная, ваше величество. — Значит, можно будет охотиться? — О, разумеется, ваше величество!

— Присядь-ка, милый друг! Знаешь ли, эту ночь я спал, словно рабочий, и видел дивные сны. Просто было жаль просыпаться, потому что бывают сны, которые неосуществимы в действительности! — Да неужели, ваше величество?

— Ну, посуди сам. Мне снилось, будто королева-мать возненавидела Рене.

— В самом деле, государь, такой сон уж слишком… невероятен!

— Да ты только погоди! Мне снилось еще, что королева — мать и Генрих Наваррский стали лучшими друзьями. Они целовались и осыпали друг друга ласкательными именами. — Да! Сразу видно, что вы спали, ваше величество! — А сестрица Марго помирилась с кузеном Гизом. — Эта часть сна самая правдоподобная, ваше величество. — Ну вот еще! Ты же знаешь, что моя уважаемая матушка…

— Ненавидит герцога? Согласен, ваше величество. Но… наваррского короля она ненавидит еще больше, и по всему похоже, что ее величество усиленно поглядывает в сторону Лотарингии. — Все это может быть. Но при чем же здесь Марго?

— Ее величество наваррская королева очень молода и красива, государь. Она всегда очень ревниво относилась к своему очарованию, а наваррский король любит пошалить. — Понимаю, понимаю!

— И, если вдовствующая королева захочет подстеречь супруга королевы Маргариты — что при беспечности короля очень нетрудно, — то весьма возможно, что…

— Ты заинтересовал меня, — ответил король, — и мне хочется узнать, нет ли и действительно правды в моем сне. Поэтому ступай к наваррской королеве и попроси ее прийти ко мне. Марго никогда ничего не скрывает от меня, и если я увижу, что королева Екатерина опять интригует, то мы направим всю эту историю на путь истинный. Ступай, друг мой, а я пока оденусь.

Пибрак направился к апартаментам наваррской королевской четы, однако увидел, что прихожая была пуста. Тогда Пибрак прошел в комнаты и остановился у дверей гостиной Маргариты. Здесь он осторожно постучался, затем прислушался, постучался снова: одно молчанье было ему ответом.

«Странно, — подумал он. — Но, может быть, королева у своего супруга или у королевы-матери?»

Он зашел с другой стороны и постучался в кабинет к Генриху; но там ему тоже никто не ответил. Тогда Пибрак отправился на половину к вдовствующей королеве, но и там в прихожей тоже никого не было. Пибрак постучался, дверь открылась, и вышел паж Робер. — Здравствуй, паж, — сказал Пибрак. — Ее величество вдовствующая королева уже встала? — Я… не знаю… нет… — замялся смущенный паж.

— То есть как это ты не знаешь? — нахмурился Пибрак. — Предупреждаю тебя, милый мой, что я пришел от имени короля. Ну, живо выкладывай все, что ты знаешь, а то я оборву тебе уши!

— Да королева еще не возвращалась! — чуть не плача, ответил испуганный паж. — Как не возвращалась? Откуда? Когда же она ушла? — Вчера вечером. — Куда же она отправилась?

— Этого не могу знать, господин капитан. Пибрак пожал плечами и вернулся к королю.

— Марго, вероятно, еще не вставала? — улыбаясь спросил Карл IX.

— Право, не знаю, ваше величество. Ее величество нет у себя в комнате. — Так она, вероятно, у королевы-матери?

— Ее величества вдовствующей королевы нет в Лувре, государь. Судя по рассказу пажа Робера, ее величество вышла вечером и больше не возвращалась. — Что за вздор! — крикнул король.

— Осмелюсь заметить, ваше величество, — сказал паж Горье, кончавший туалет короля, — вдовствующая королева редкий вечер не выходит из дворца. Хотя она и переодевается то мужчиной, то монахом, но я-то каждый раз узнаю ее.

— Милый Пибрак, — сказал король, — согласись, что королевское ремесло — неприятная штука. За моей спиной творятся какие-то странные вещи, о которых знает даже паж, но мне-то ровно ничего неизвестно. Пойдем со мной!

Король направился прямо в апартаменты матери, и там паж Робер рассказал ему обо всем, что знал.

Дверь в комнаты королевы оказалась запертой. Тогда король приказал кликнуть рослого швейцарца, и тот высадил плечом дверь.

В комнатах Екатерины не было никого, кровать оставалась совершенно нетронутой, но тем не менее ни в чем нельзя было найти ни малейшего указания, куда и зачем отправилась королева.

— Может быть, мы будем счастливее в комнатах Марго, — сказал король.

Дверь в комнаты наваррской королевы была открыта тем же упрощенным способом. Король Карл прошел прямо в спальню, а в это время Пибрак заметил на столике три письма. Он быстро прочитал адреса и под влиянием какого-то наития быстро припрятал то из них, которое было адресовано Генриху Наваррскому. Затем он пошел вслед за королем и обратил внимание Карла на остальные два письма.