Сокровище гугенотов, стр. 6
— Да, — продолжал последний, — я много размышлял, милый мой, и, кажется, нашел секрет бедствий, терзающих человечество, всех несчастий, нарушающих спокойствие государства!
— Черт возьми! — отозвался Келюс. — Неужели вы нашли этот секрет, государь?
— Да! Первая причина всех бедствий человечества — женщина!
— Вот золотые слова!
— Не правда ли, милый? Это слабое, хитрое, изменчивое, скрытное, наглое, бесстыдное существо, словом, — причина всех наших бед!
— Это правда, государь!
— И вот рассуди и трепещи! Что могло случиться прошлой ночью! Проклятый гасконец чуть-чуть не убил меня… он попал мне в плечо, и если бы на мне не было ладанки, предохраняющей меня от всех бед, то…
Келюс не мог упустить такой прекрасный случай ввернуть льстивую фразу и сказал:
— Ну вот еще! Неужели вы думаете, государь, что Провидение не оглянется несколько раз, прежде чем позволить убить французского короля?
Генрих III милостиво улыбнулся и продолжал, приказав сначала пажам отойти в дальний угол комнаты:
— Допустим, я хорошо отделался. Но опасность быть убитым — еще пустяки! А ты подумай, что поднялось бы, если бы на шум прибежал дозор? Я был бы узнан, и можешь себе представить, что бы тут поднялось!
— В самом деле, государь!
— И все это — боже мой! — из-за женщины… из — за самой обыкновенной женщины, до которой мне нет никакого дела, как и тебе тоже!
— Я думаю!
— Я хочу издать указ против всех женщин вообще! Я начну с королевы, которую сошлю в какой-нибудь дальний замок. Когда при дворе не будет больше женщин, ты увидишь, как мы станем забавляться!
— Во всяком случае, это чудная мысль, государь!
— Ну, а пока одень меня! Прежде всего я покажу достойный пример. Я подвергну опале Можирона!
— Вот как?
— Да, и ты передашь ему это от меня. Кроме того, я подвергну опале и Шомберга тоже, потому что оба они с Можироном
— вконец испорченные люди, недостойные моей дружбы, так как ухаживание за женщинами представляет для них большую прелесть.
— Ну а д'Эпернон? — спросил Келюс, начинавший опасаться также и за свою участь.
— Гм… Разве тебе не показалось, что д'Эпернон последовал за нами вчера с большим неудовольствием?
— Так же, как и я, государь!
— Ну, так оставим д'Эпернона. Ах, да, я вспомнил о гасконце.
— Надеюсь, вы попросту повесите его, государь?
— Нет, он мне нравится; это ловкий фехтовальщик. А кроме того, этот дьявол Крильон взял его под свою защиту!
— А, это другое дело, ха-ха-ха! Ну-с, так что же будет с этим гасконцем?
— Он должен прийти.
— Куда?
— Сюда.
— Сюда?!
— Да, я назначил ему аудиенцию утром.
— Государь! Какой-то искатель приключений…
— Та-та-та! Его вид заслуживает полного доверия! Но тише, я слышу чьи-то шаги, кто-то стучит!
Около королевской кровати была маленькая дверь, замаскированная драпировками и выходившая во внутренние переходы замка. Вот в эту-то дверь и стучался кто-то.
— Открой! — сказал король Келюсу.
Келюс открыл дверь и очутился лицом к лицу с толстым седым мужчиной, которого король приветствовал в следующих выражениях:
— Батюшки! Да ведь это мэтр Фангас, конюший герцога Крильона!
— Он самый, государь! — ответил тот.
— А что нужно от меня герцогу в такую рань?
— Лично ничего, государь, но мне поручено провести к вашему величеству некоего гасконского дворянина.
— А! Отлично, знаю, знаю!.. — Король соскочил с кровати, обулся, накинул камзол. — Где же этот гасконец?
— Там, в коридоре, государь!
— Так пусть войдет!
— Простите, государь, но меня просили напомнить вашему величеству, что гасконцу обещана секретная аудиенция!
— Да, это правда! Келюс, милочка моя, выйди и, кстати, скажи там, что сегодня приема не будет!
Келюс вышел, строя кислую гримасу и думая: «Что же это за гасконец?»
Когда он вышел, Фангас откинул драпировку дверцы, и гасконец вошел в королевскую спальню.
VIII
Генриху III очень интересно было посмотреть на своего противника при дневном свете. Гасконец очень понравился королю, и последний милостиво сказал ему:
— Мсье, если ваша речь будет продолжительна, то возьмите стул и присаживайтесь. Сегодня я в отличном расположении духа и с удовольствием выслушаю вас.
— Ваше величество изволили бесконечно почтить меня, — ответил гасконец, оставаясь на ногах, — но я постараюсь быть кратким, так как вашему величеству и без того будет достаточно хлопот сегодня!
— Что вы хотите сказать этим, мсье?
— Если бы вашему величеству благоугодно было приотворить на минутку окно или — вернее — приказать мне сделать это…
— Это зачем?
— Тогда вы увидите, государь, что улицы переполнены народом. Вы услышите звуки труб, приветственные крики и выстрелы из аркебузов, которыми народ выражает свои восторг!
— А из-за чего такое ликование?
— Из-за того, что его высочество герцог Генрих Гиз собирается наравне с вашим величеством присутствовать на собрании генеральных штатов!
В тоне гасконца звучала явная насмешка. Король нахмурился.
— Мсье! — резко сказал он. — Герцог Гиз обязан сначала подождать моего разрешения на въезд в город!
— Это правда, государь! Да ведь герцог ждет, терпеливо ждет, потому что он лучше кого-либо другого знает справедливость пословицы: «Кто умеет ждать, тот дождется всего»!
Король сделал нетерпеливый жест, но все же подошел к окну, раскрыл его и высунулся наружу.
Гасконец сказал правду: улицы были переполнены ликующим, радостным народом, который широким потоком стремился к берегам Луары.
— Посмотрите, государь, — сказал гасконец, ставший за спиной короля, — там, на верховьях Луары, виднеется лодка герцога!
Действительно, Генрих III увидел громадную лодку, разукрашенную лотарингскими флагами и величественно спускавшуюся по течению в сопровождении тучи маленьких лодок.
— У герцога огромная свита! — шептал гасконец. — Вот поистине королевский эскорт! Король хмурился все больше и больше.
— А там, на дороге, которая тянется вдоль реки, — продолжал гасконец, — солнце сверкает на доспехах рыцарей и полированных частях аркебузов. Это тоже свита герцога. Король топнул ногой.
— Да что же это в самом деле? — крикнул он. — Смеется надо мною герцог, что ли? Да ведь его сопровождает целая армия!
— Во всяком случае, свита герцога сильно напоминает армию, государь! Генрих с силой захлопнул окно.
— В конце концов, — продолжал гасконец, — герцог совершенно прав, если хочет доказать вам, государь, что в случае нужды он может выставить массу хорошо вооруженных людей. Это отличная лотарингская армия, и если в один прекрасный день она соединится с армией испанского короля…
— Да что вы болтаете тут! — крикнул король.
— Господи! — насмешливо отозвался гасконец. — Как-никак, а испанский король — добрый католик.
— Мне-то какое дело до этого?
— Он столь же добрый католик и даже, может быть, еще более пламенный, чем лотарингекие принцы. Ведь штаты, созванные вашим величеством, имеют целью укрепить католическую церковь?
— Ну да!
— И истребить гугенотов?
— До последнего!
— Так вот все это чрезвычайно на руку испанскому королю и герцогу Лотарингскому!
— Это каким же образом?
— Что касается испанского короля, то вот… Там, на юге, имеется высокая цепь гор, вершины которых теряются в синеве неба. У подножия этих гор, в ущельях, живет бедный маленький народ, всего какая — нибудь горсточка; но эта горсточка предохраняет Францию от вторжения Испании, и пока эта кучка храбрецов живет там, испанский король не перейдет границы. К сожалению, эти горцы — гугеноты, а ваше величество мечтает об уничтожении их. Следовательно, уничтожив их, вы, государь, сыграете на руку испанскому королю. Но и герцог Гиз тоже не останется без выгоды. Испанскому королю слишком жарко в
Мадриде, ведь он по происхождению немец и не любит жары. В Бордо или Тулузе ему будет гораздо более по себе…