Тени киновари, стр. 71

Опираясь на костыль и волоча перевязанную ногу, с рукой, привязанной к телу, он медленно шел к темпларам, с любопытством глядевшим на него. Когда он подошел, Павек осознал, что старые рубцы были тщательно вылечены давным-давно, зато свежим нет и нескольких дней. Его правый глаз распух так, что полностью закрылся, а на левом была мучительная гниющая рана. Хотя ни одна из его ран не была смертельной, пройдет очень много времени, прежде чем этот халфлинг сможет нормально ходить и видеть. Может быть и никогда.

— Паддок, — сказал покалеченный халфлинг своими разбитыми губами, как только доковылял до края поляны.

— Павек, — поправил его Павек и вопросительно поглядел на него, не говоря больше ни слова.

— Меня зовут Керк, — сказал халфлинг, потом добал что-то по халфлингски. — Я сказал им, что это моя вина. Моя и только моя, я проклят; это приговор Черного Дерева. Они сказали вам правду: от нашего яда нет противоядия, и они не знают никого с белыми волосами и на чьих щеках есть шрамы раба. Вот если бы вы спросили о Какзиме…

Деревенские халфлинги подняли головы, даже те четверо, которые были схвачены на месте первой засады. Имя Какзима было хорошо известно здесь, и если судить по выражению лиц халфлингов, услышавших это имя, они боялись и ненавидели его. Поток свистков, щелчков и музыкальных трелей пробежал по поляне.

— Они проклинают Черное Дерево, Командор, — сказал тот темплар, который раньше переводил переговоры. — Я не думаю, что это место.

— Это и место и братство, — объяснил Керк. Они оба были моим домом, но сейчас они принадлежат Какзиму. Он безумен.

— Мы это знаем, — нетерпеливо ответил Павек, хотя Керк, похоже, считал безумие достаточным объяснением. — Где мы можем найти его? Где черное дерево? Ты сказал, что дашь нам все, что мы захотим.

— То, что ты хочешь, Павек, Он боится именно тебя; он знает, что ты придешь. Ты и только ты можешь остановить его.

Еще один всплеск щебетания халфлингов. Темплар начал было переводить, но Керк поднял руку и переводчик замолчал.

— Черное Дерево является центром жизни нашего народа с того мгновения, когда мы пришли в этот лес, много-много поколений назад. Оно содержит знания о нашем прошлом в своих корнях. Мы бы скорее все умерли, чем привели к нему посторонних — особенно рожденных драконом темпларов. Но Какзим уже отнял у нас Черное Дерево. Ты, Павек, наша последняя надежда.

Павек на мгновение задумался, прежде чем сказать. — Знание, которое содержат его корни — ты имеешь в виду знание, как делать яды вроде Лага и той слизи, которой Какзим собирался отравить нашу воду? Наш король сказал, что если бы сосуды со слизью успели опустить в воду, погибли бы все в Урике и за его пределами. Так вы пытаетесь сохранить именно такое знание?

— Это только очень маленькая часть того, что содержит Черное Дерево, — возразил Какзим, а потом добавил тихо и печально. — Но именно это знание вобрал в себя Брат Какзим, и теперь он хочет распространить его, так как он подчинил Братство своим собственным целям.

— И ты помог ему, — Павек произнес вслух заключение, которое сформировалось в его сознании. — Ты помог ему в Урике. Ты помог ему вернуться в лес. А потом он отблагодарил тебя за помощь…

Керк кивнул, движение, которое заставило его лицо перекоситься от боли. — Мы вместе вернулись в Братство. Я отказался от своих обетов; я проклял все, что сделал. Я объяснил старейшинам, что надо делать — но пока они спорили и пытались придти к согласию, Какзим разделил Братставо и натравил одну половину на другую. У Брата Какзима могучий голос; никто не может ему сопротивляться. Никто, кроме тебя, Павек. Твои друзья сказали, что ты умер в Кодеше, но они не видели твой труп. Я должен был бы знать, что если ты не мертв, то придешь. Ты не слишком задержался, Павек.

— Лорд Павек, — поправил его Командор Джавед. Он подошел к Керку, не убирая меч в ножны. — Этот сплел нам хорошенький рассказ, говоря могучим голосом. Волос указывает на него. Я думаю, что мы нашли нашего халфлинга, а вы как считаете, милорд? Двайте закончим дело прямо сейчас. — Он поднял свой меч для последнего удар, который должен был снести голову халфлинга с плеч.

Павек удержал руку Джаведа. — Он не Какзим, Командор. Мы дадим ему отвести нас к дереву-Только тебя, Павек-Видишь! — прошипел командор. — Что я говорил?!

— Ваши люди не в состоянии сопротивляться Какзиму, — сказал Керк без следа страха или сомнения. Ты тоже не в состоянии сопротивляться ему. Или, если попробуешь, он подвесит тебя, как и всех остальных, перережет твои вены и напоит твоей кровью Черное Дерево, чтобы успокоить его и упрочить свою власть над ним.

Такая малоприятная смерть была достойна самого Хаману, и вполне подходила нездровым амбициям Какзима. Уже по одной этой причине, хотя были и остальные, Павек склонялся к тому, чтобы поверить искалеченному маленькому человечку — но только на своих условиях.

— Мы вместе проверим наши шансы. Ты приведешь нас туда. А теперь, Керк, что об остальных? Что с моими друзьями, о которых ты говорил?

— Милосердие Хаману! — вмешался Джавед прежде, чем Керк успел ответить. — Если он поведет нас, нам понадобится не меньше двух дней, чтобы добраться туда.

— Но у нас еще есть время, Командор, — прорычал Павек с горячностью, удивившей его самого и Джаведа. — Ну, Керк, повторяю — что с остальными?

— Остальные — не знаю их имен. Они были с тобой на площадке для убийств. Они пошли за нами — как и ты — мы думали, что ты пойдешь с ними, но, как видишь, ошиблись. Какзим поджидал их уже тогда, когда они пересекали горы. Он принес их к Черному Дереву. Я не знаю, на какое время рассчитывал ты, Павек, но для твоих друзей времени не осталось. Я уверен, что Какзим принесет их в жертву сегодня ночью, когда луны совпадут на небе: кровь Урика искупит его неудачи в Урике. Я слышал, как он говорил это неоднократно. Он надеялся, конечно, что это будет твоя кровь, но он все еще нуждается в жертве и лучшее время для этого — сегодняшняя ночь.

— Завтрашняя ночь! — запротестовал Павек. — Тринадцатая ночь. У меня есть слово Короля-Льва…

— Сегодняшняя! — стоял на своем Керк. — Халфлинги забыли больше, чем драконы когда-нибудь знали. Вычисления Хаману основаны на мифах; наши на фактах. Совпадение лун будет сегодня. Для твоих друзей слишком поздно, но завтра, когда Какзим будет пьяный и умиротворенный от крови Урика, будет хорошее время напасть на него и-Сегодня! Сегодня ночью мы возьмем его, даже если придется нести тебя. Вперед!

Глава 15

Еще одна ночь, еще один день во тьме под черным деревом. Лодыжка Орекэла рапухла так, что стала тощиной с фрукт кабры. На ощупь она была горячей — даже не теплой. Матра слышала, как Звайн не один раз сказал так. И очень сильно болела. Вначале дварф не мог пошевелиться, не застонав, а сейчас вообще перестал двигаться. Звайн отбирал долю Орекэла из тех отбросов, которые халфлинги швыряли в яму, и нес ему в руках. Точно так же мальчик собирал воду, сочащуюся по стенам их тюрьмы.

Матре его поведение казалось бессмысленным. Дварфу не надо было ни еды ни воды, ему надо было избавиться от страданий. Она не понимала страданий. Отец и Мика умерли, но они умерли быстро. Они не страдали. Павеку потребовалось какое-то время, чтобы умереть, но совсем на так много, как Орекэлу. Она спросила Звайна, — С дварфом что-нибудь не так, раз он еще не умер?

Звайн обиделся на нее. Он стал называть ее именами, которые она слышала от уличных мальчишек, когда шла из квартала темпларов к себе в подземелье; теперь ей казалось, что это было в другой жизни. Эти имена обидели и ранили Матру, ей стало плохо, но не так, как Орекэлу. Она не умерла; просто свернулась клубочком в том маленьком месте, которое она называла своим.

Темнота опять стала глубже; пришла следующая ночь. Матра думала, что это была четвертая ночь. Когда она сидела около дома Элабона Экриссара, она потеряла счет дней и ночей, потому что они все были совершенно одинаковы, она проживала их и в ее памяти один заменял другой, не оставляял следов. Она не хотела опять потерять следы дней; ей казалось важным точно знать, сколько времени она провела в этом отвратительном месте, даже если единственными событиями здесь были стоны Орекэла и помои, падавшие сверху.