Марсианка Подкейн, стр. 17
6
Капитан понемногу убыстряет вращение корабля, имитируя силу тяжести на Венере. Это 84% земной нормали, то есть вдвое больше той, к которой я привыкла. Так что большую часть времени, свободного от изучения астрогации и пилотирования, я провожу в спортивном зале, тренируюсь для Венеры.
Не хочу вдруг оказаться слабой и неловкой.
Если я смогу приспособиться к 0,84 "g", переход к земной нормали покажется мне тортом с шоколадной глазурью.
Обычно зал в полном моем распоряжении. Большинство пассажиров – с Земли или с Венеры, им нет нужды адаптироваться.
Из дюжины с лишком марсиан, похоже, я одна всерьез принимаю грядущие тяготы. А пригоршню инопланетян мы даже не видим – они сидят в своих специально оборудованных каютах. Тренируются офицеры (многие из них настоящие фанатики спорта), но в те часы, когда пассажиры отдыхают.
Так вот, в тот день (тринадцатого Цереры по-нашему, но на «Трезубце» пользуются земным исчислением, так что пусть будет девятого марта, хотя земное время и отнимает по полчаса сна от каждой ночи) я ворвалась в зал такая злая, что готова была плеваться ядом. Следовало переработать злость в мускулы, а то мне грозило содержание в кандалах за нанесение увечий.
И увидела там Кларка. Он был в шортах и со здоровенной штангой.
– Что ТЫ здесь делаешь? – выпалила я сгоряча.
– Тупею по твоему примеру, – буркнул он.
Правильно, сама напросилась: никто и ничто не запрещает Кларку тренироваться в зале. Я заткнулась, отшвырнула накидку и начала разминаться.
– Сколько весит? – спросила я про штангу.
– Шестьдесят кило.
Я взглянула на шкалу пружинного динамометра со стандартной земной шкалой – 52%. Прикинула в уме: 52/37 от шестидесяти плюс 900 на 37, да еще 1/9 до 1000 на 40, минус 25 – одним словом, то же, что поднять 85 килограммов на Марсе.
– Чего же ты потеешь?
– Вовсе я не потею, – он положил штангу.
Посмотрим, как ты справишься.
– Давай!
Он отошел, я присела, взялась за гриф… и передумала.
Поверьте мне на слово, дома я все время работала с 90 кило, да и здесь нагружала штангу до привычного (сравнительно) веса плюс еще понемногу каждый день. Моя цель (похоже, безнадежная) – поднимать со временем тот же вес и на Венере.
Так что я вполне осилила бы 60 кило при 0,52% земной нормали.
Но горе той девушке, которая покажет себя сильнее мужчины… даже если это всего лишь брат. Особенно если у этого брата злокозненный характер, а вы вдруг придумали, как использовать это в своих целях. Помните, я уже говорила, что если вы кого ненавидите, то Кларк – превосходный компаньон.
Так что я отдувалась и хрюкала, стараясь сыграть получше, потом вывела гриф на грудь, начала выжимать…
– Помоги, – заверещала я.
Кларк одной рукой подтолкнул в середине грифа, и мы выжали штангу до конца.
– Держи за меня, – выдавила я сквозь зубы.
Он опустил штангу на пол.
– Слушай, Кларк, ты стал ужасно сильным, – вздохнула я.
– Стараюсь.
Сработало: Кларк растаял до такой степени, какую позволяла его природа. Я предложила заняться акробатикой, если он не прочь работать внизу. Я, видите ли, не уверена, удержу ли его при 0,52 "g".
Он был не против – это давало лишний повод побыть мужественным и мускулистым. А уж он-то точно удержит меня, ведь я на 11 кг легче штанги. Когда он был поменьше и оставался на моем попечении, мы частенько этим занимались, но тогда я поднимала его – только при этом условии он помалкивал. Сейчас он с меня ростом и, бьюсь, сильнее. Мы все еще кувыркаемся немного, но внизу работаем по очереди – дома, конечно.
Но при полуторной тяжести я предпочла не рисковать.
Когда он поднял меня на вытянутых руках, я перешла к следующей фазе своего плана.
– Слушай, Кларк, как ты относишься к миссис Роуйер?
Он фыркнул и издал непристойный звук.
– А в чем дело?
– Да так. Ммм… не знаю, стоит ли говорить.
– Ты что, хочешь, чтобы я оставил тебя стоять в воздухе?
– Только посмей!
– Тогда договаривай, раз начала.
– Ладно. Только подожди, я встану на ноги.
Он подождал, и я спрыгнула на пол. При повышенном тяготении главное не сколько ты весишь, а быстро ли ты падаешь.
А у Кларка, если вывести его из себя, не заржавеет оставить меня в воздухе вниз головой.
– Ну так что насчет миссис Роуйер? – спросил он.
– Так, ничего особенного. Просто она считает всех марсиан швалью.
– Вот как? Ну, значит, это взаимно.
– Точно так. По ее мнению, это позор для Линии – позволять нам путешествовать первый классом… и Капитан, мол, не должен был сажать нас в одной столовой с порядочными людьми.
– Давай-ка поподробнее.
– Да тут, пожалуй, нечего рассказывать. Мы же отбросы общества. Ссыльные. Сам знаешь.
– Забавно, – процедил Кларк. – Очень забавно.
– И ее подруга, миссис Гарсиа, с нею согласна. Но, наверное, не стоит об этом говорить. Ведь у каждого есть право на собственное мнение.
Кларк не ответил, а это очень плохой признак. Вскоре он ушел, так и не сказав ни слова. Я вдруг испугалась, что выпустила джинна из бутылки, окликнула его, но он не обернулся. Слух у него в полном порядке, но временами он нарочно глохнет.
Все равно было уже поздно. Я надела сбрую для грузов, добавила себе вес до венерианского и начала пробежку на тренажере. Вскоре я была вполне готова к душу и смене белья.
Откровенно говоря, мне было наплевать, что станется с этими гарпиями, и я надеялась, что Кларк проведет все на обычном высоком уровне, а сам останется чистеньким. И даже вне подозрений. Я не сказала Кларку и половины того, что услышала.
Честное слово, до полета на «Трезубце» я не догадывалась, что можно презирать людей за их происхождение или место жительства. Конечно, я встречала туристов с Земли, чьи манеры оставляли желать лучшего, но Па говорит, что все туристы кажутся нахальными, ведь они чужаки и не ведают местных обычаев. Я поверила, потому что Па никогда не ошибается.
А профессор-землянин, которого он однажды приводил к нам обедать, был само очарование – значит, и у землян бывают хорошие манеры.
Я заметила, что пассажиры «Трезубца» чуждаются нас, но не придала этому значения. В конце концов, даже на Марсе, где нравы просты и естественны, как и на всяком фронтире, незнакомые люди не бросаются друг другу на шею. Кроме того, большинство пассажиров летело с Земли; они уже сбились в кланы и клики, а мы были вроде новых ребят в чужой школе.