Грешные желания, стр. 23
Габи вгляделась в мужчину, что так крепко держал ее ладонь в своей руке. Она даже испугалась, когда внезапно осознала, как страстно желает быть любимой. Додд и прежде олицетворял для нее покой, комфорт и любовь. Боже, как она нуждалась во всем этом, особенно теперь! Разве не об этом она постоянно мечтала?
Она импульсивно перегнулась через столик и, несмотря на блюда и бокалы с вином, ухитрилась запечатлеть поцелуй на его губах. На секунду ей показалось, что Додд вскочит со стула, заключит ее в свои объятия и вернет ей пылкий поцелуй прямо здесь, в ресторане. Но этого не произошло, хотя голубые глаза Додда ярко светились, когда она усаживалась на место.
— Знаешь, что мне хочется сейчас сделать? — прошептал он.
— Знаю, но не сделаешь, — подшутила Габи. — Для этого ты слишком приличный, мистер Старый Майами. Я, кстати, тоже, — быстро добавила она, заметив его поползновение подняться на ноги.
Додд, улыбаясь, откинулся на спинку стула.
— Габи, я хочу объявить о нашей помолвке немедленно. Но твоя мать…
— Знаю, что сейчас она не в состоянии… — Габи с внезапным приступом тревоги поняла, что дела принимают новый поворот. Импульсивный поцелуй превращался в определенные обязательства. Желала ли она этого? Формальное объявление о помолвке, целая программа светских приемов и вечеринок и, конечно, самая пышная свадьба — это очень много значило для Додда и его семьи. Отчего все это стало таким реальным и близким?
— Думаю, я могу сама объявить о помолвке, — неуверенно предположила она. — Я от имени мамы помещу объявление в газетном разделе о предстоящих свадьбах. Что-нибудь вроде: «Миссис Пол Ас-тон Кольер объявляет о помолвке своей дочери, Виктории Габриэль…», и так далее.
В счастливом порыве он с такой силой сжал ладонь Габи, что она поморщилась от боли.
— Тогда давай устроим праздничную вечеринку. Такую малость Брикелы могут себе позволить, если уж твоя мама в больнице. Боже, Мышка, — с горячностью воскликнул Додд, — первым делом мне бы хотелось, чтобы у тебя появилось немного денег. Раз уж мы завели этот разговор, возьми у матери доверенность и продай свой мавзолей на Палм-Айленд… — Он запнулся при взгляде на Габи. — Ты хоть представляешь, как невероятно красива в своем новом костюме? Я рад, что ты потратила ту сумму…
В следующую секунду он понял, что выдал себя.
— О, дорогая, надеюсь, ты не сердишься. Мой отец просто пытается помочь.
Габи не скрывала своего огорчения.
— Додд, больше никаких денег через газету, даже на одежду. Обещай мне. что ты со своим отцом не будете вмешиваться в мои дела. — Это прозвучало очень кстати. Габи бросила быстрый взгляд на наручные часы. — Ох, Додд, у меня еще одна встреча. Уже пора бежать!
— Но ты даже не доела свой ленч. — Он встал и бросил салфетку на стол. — А что касается работы в газете, это тема для отдельного разговора…
— Позже, — поспешно сказала она, — поговорим об этом позже. Мне действительно нужно бежать!
Габи уже прошла полпути до выхода из ресторана, когда подумала, что теперь, будучи помолвленной с Доддом, ей, вероятно, следовало поцеловать его на прощание.
Двадцать минут спустя Дэвид Фотергил вышел из дверей дома на Восьмой улице в районе Маленькой Гаваны Майами.
— Мисс Кольер, мне кажется, нам не стоит в это впутываться, — первое, что произнес человек с острова Тринидад.
9
В августовскую жару Маленькая Гавана выглядела, как плоское пыльное предместье своей тезки. Восьмая улица, по-испански Калле Охо, была застроена страховыми конторами, мебельными магазинами и лавками уцененной одежды. Там же находились парочка дорогих испанских ресторанов и множество открытых кафетериев, отдаленно напоминавших американские бары. В них продавали кубинские сандвичи и густой черный кофе эспрессо в бумажных стаканчиках размером с наперсток. Крошечный городской парк в Маленькой Гаване был переполнен пожилыми беженцами, которые за бетонными столиками вели нескончаемую игру в домино. На тихой и запущенной Калле Охо вовсю припекало солнце; в общем, картина была весьма унылой.
Дэвид Фотергил тоже выглядел не лучшим образом, отметила про себя Габи. Он походил на человека, у которого нет постоянного места жительства. Так оно, собственно, и было: несколько дней назад Дэвид съехал с квартиры Криссет.
— Мисс Габриэль, мне кажется, вам не следует в это впутываться. Понимаю, вам нужно, чтобы кто-то объяснил, что означала сантерия в вашем доме, может, даже выяснить, чья это работа. Но я думаю, что вы подвергаете себя опасности.
Габи прикрывала ладонью глаза от ослепительного солнечного света.
— Дэвид, мне необходимо разобраться в том, что произошло. Наверняка кто-то может удовлетворить мое любопытство. Сантерия никогда не применялась против англоязычного населения. Так мне сказали в полиции.
— Боюсь, что ничем не могу вам помочь. — В его глазах сквозила тревога. — Американцам, поклоняющимся христианскому Богу, это очень трудно понять. Африканские божества капризны, их нельзя запихнуть в привычную этическую систему белых. То, что делают боги сантерии, таинственно и временами, можно сказать, даже жестоко.
Габи не отрывала от него изумленного взгляда. Акцент Дэвида был по-прежнему заметен, но его интонации, его речь, особенно фразы типа «этическая система» явились для нее полной неожиданностью. Габи внезапно поняла, что Дэвид Фотергил гораздо более образованный человек, чем желает показаться окружающим.
Он заметил ее выражение и улыбнулся с легкой иронией.
— Прошу прощения, мисс Габриэль, думаю, я слишком спешу, чтобы убедить вас не впутываться в эту историю. Забудьте о моих социологических экскурсах. Суть вот в чем: некоторые стороны веры последователей сантерии способны… э-э-э… сильно встревожить вас.
— Боже мой, я уже достаточно встревожена! Убили моего пса, на веранде моего дома устроили кровавое жертвоприношение, явно нацеленное против меня, а не Эскудеро. Я в этом не сомневаюсь. — Они стояли под палящим солнцем, но Габи чувствовала дрожь во всем теле. — Ты же сам просил связаться с тобой, если еще что-нибудь произойдет!
— А что еще случилось? — Он нахмурился.
— Кто-то по-прежнему преследует меня. Все тот же черный лимузин. Только теперь автомобиль больше не паркуется на противоположной стороне улицы, когда я выхожу с работы. Теперь он следует за мной по дороге домой. Кто бы это ни был, они знают, что их слежка не укрылась от меня. Когда я сворачиваю на Палм-Айленд, лимузин проезжает мимо. Они ни разу не следовали за мной до дома.
— Та же машина? Вы уверены?
— Да, уверена. — Новая дрожь прошла по ее телу. Разве спутаешь длинный «Кадиллак» с тонированными стеклами! — Они действуют осторожно, держатся на некотором расстоянии. У меня ни разу не было возможности рассмотреть регистрационные номера. Кроме того, — проговорила она с некоторой нерешительностью, — все те же проблемы дома. — Габи чувствовала себя глупо, болтая о таких вещах средь бела дня. Оставалось надеяться, что Дэвид ей верит. — Позапрошлой ночью меня вновь разбудил шум, похожий на барабанную дробь. Я еле удержалась, чтобы не выскочить на улицу.
Дэвид задумчиво разглядывал девушку. Потом он сжал ее руку в огромной ладони и быстро повлек за собой по тротуару.
— Мисс Габриэль, не думаю, что визит к жрице многое прояснит для вас. Не забывайте, что вы посторонняя. Вы не верите в такие вещи.
— Но, Дэвид, ты же говорил, что нашел кого-то!
— О да, я кое-кого нашел. Не так уж трудно отыскать жрицу в Майами. Однако я думаю, — произнес он растянуто, — вряд ли вам поможет жрица. Подобные странности не случаются с хорошенькими юными леди, которые… — Он окинул многозначительным взглядом дорогой костюм Габи и ее новую стильную стрижку, — …которые проживают на Палм-Айленд, имеют богатых, влиятельных друзей и работают в крупной газете.
Габи едва поспевала за Дэвидом.
— Но кто-то явился в мой дом, убил мою собаку и до такой степени напугал мать, что ее пришлось поместить в больницу. Не знаю, почему это произошло, но собираюсь непременно выяснить. На полицию, похоже, не стоит рассчитывать. — Габи на секунду задумалась. — Дэвид, эта жрица, она… нам, надеюсь, никого не придется убивать? Если кому-нибудь вздумается принести в жертву животное, я не уверена, что смогу выдержать это!