Атласная куколка, стр. 37

Дом моды Мортесье, припомнила Саманта, внимательно глядя на нижнюю террасу, занимает третье или четвертое место, следуя за Диором, Сен-Лораном и Карденом. Руди Мортесье славился во всем мире своими классическими туалетами «от кутюр». Но это никак не вязалось со словами Брукси. С какой стати пол-Парижа будет названивать Руди из-за того, что его молодой дизайнер прогуливается по Центральному рынку с красавицей моделью из Дома Галано?

Парочка остановилась и посмотрела в сторону кафе. По жесту молодого человека можно было догадаться, что он предлагает своей спутнице зайти перекусить. На нем был простой черный свитер с высоким воротом и узкие черные брюки, подчеркивающие стройную сухопарую фигуру, но внимание привлекала не одежда, а лицо — черные, словно проведенные по линейке брови над коротким точеным носом, высокие скулы и тонкие подвижные губы, свидетельствующие о страстности и чувственности, свойственным юности. Рядом с ним стояла настоящая французская красавица: миловидное личико с классически правильными чертами лица и темными немного грустными глазами — воплощение нежности, скрытое под маской безмятежности холодное, мечтательное очарование.

— Руди Мортесье раскопал этого Жиля Васса где-то в Туре, в магазинчике-ателье, принадлежащем его матери, — сообщила Брукси, почти не разжимая губ. — Привез его в Париж около двух лет назад, как когда-то давно Диор нашел Живанши и Сен-Лорана. У парня настоящий талант. Сейчас он делает примерно шестьдесят процентов вещей для каждой новой коллекции Дома моды. Посмотри, как он великолепен. Недаром бедный Руди по уши в него влюблен.

Сэмми наблюдала, как симпатичный юноша обнял подругу и нежно поцеловал ее в губы.

— Кто в кого влюблен? — ничего не понимая, спросила она.

— Парень оказался не так уж прост, — скороговоркой продолжала Брукси. — Он понял, что происходит. В результате каждое утро парижского мира высокой моды начиналось с телефонных звонков и обсуждения «дела Васса». Сначала Руди подарил этому красавцу «Ягуар», потом длинную соболью шубу из Москвы, которую Жиль почти никогда не надевает. Поскольку Жиль играет в футбол, Руди достал несколько полных комплектов настоящей футбольной экипировки. Руди заказал специально для Жиля великолепный пистолет — хромированную «беретту» — и украшения, ты не поверишь, какой стоимости! Руди из кожи вон лезет, чтобы завоевать его. Что за дела! Ведь делал же тот пацан эскизы для ателье своей матери! В Туре! Что же за этим кроется? И наконец это произошло!

— Что произошло? — не поняла окончательно сбитая с толку Саманта.

Брукси наблюдала, как парочка исчезла где-то на лестнице, поднимаясь в то кафе, где сидели они.

— Вот над этим-то все и ломают голову. Если тебя интересует мое мнение, думаю, что паренек и малыш Руди сошлись, потому что какое-то время Мортесье был просто безумно счастлив. А потом Васс влюбился в Лизиан, топ-модель Галано — может быть, лучшую в Париже. Первое, что стало известно: Жиль и Лизиан живут вместе в ее квартире.

Несколько секунд Сэмми удивленно смотрела на Брукси.

— Мортесье собирается его уволить?

— Да нет, Руди все еще влюблен в этого мальчишку. К тому же Руди такой милашка, настоящий добряк, он ни за что так не поступит. Кроме того, Жиль сделал большую часть его последней коллекции. И все еще заходит порой ужинать к Руди в Пасси, ну и все такое… Но он предпочитает никому не попадаться на глаза вместе с Лизиан. Если не считать сегодняшнего дня. Вот я и удивляюсь, что бы это значило?

— Ты собираешься писать об этом?

Брукси уставилась на Саманту широко открытыми от удивления зелеными глазами.

— О чем? О том, что существует любовный треугольник, в который вовлечены трое представителей мира высокой моды? Это не новость — это парижская жизнь. — Зеленые глаза вдруг превратились в щелочки. — Мне нужен твой материал — вот что я хочу, Сэмми. История про Джексона Сторма, знаешь ли. Что-то значительное: Джексон Сторм собирается завоевать парижский рынок высокой моды. — Она еще раз внимательно взглянула на Сэмми и продолжила: — Ведь Сторм зачем-то приобрел «Лувель» так, что никто об этом не знал, правда? И тебя он прислал сюда, чтобы все выяснить, потому что джинсовая кампания в Нью-Йорке неожиданно провалилась и тебе уже не было смысла там оставаться, правильно?

— Подожди, Брукси, — прервала ее Сэмми. — Я должна тебе кое-что рассказать, но это не совсем…

— «Сэм Ларедо» ничего не показывает в июле в Нью-Йорке, — не слушала ее Брукси. — Линия «Вестерн джинс» исключена из списка Нью-йоркского института готовой одежды, как и все, что производило у Короля Сторма вещи в стиле «Дикий Запад»: купальники, сапоги, детская одежда, «Сэм Ларедо» — абсолютно все! Об этом сообщили в понедельник в «Вуменс вэа дейли».

«Вуменс вэа дейли»? Сэм удивленно уставилась на Брукси. Она уже пару недель не читала газет и журналов, касающихся мира моды. Она даже не знала, какие издания на английском языке можно купить в Париже. Немного погодя Саманта прошептала:

— Что ты хочешь этим сказать? Как это «Сэм Ларедо» нет в списке?

Журналистка пожала плечами.

— Джексон Сторм сворачивает производство джинсовой одежды, вот и все. И не он один. В этом году ковбойский стиль не в чести.

Саманта застыла, глядя на недоеденный бутерброд и пытаясь сосредоточиться. Не может быть! Только не это! В прошлом году закрытый просмотр коллекции джинсовой одежды Джексона Сторма в зале «Шерри Незерленд» стал настолько из ряда вон выходящим явлением, что занял первые страницы специального воскресного выпуска «Нью-Йорк тайме», посвященного вопросам моды. Оптовые покупатели и представители прессы, работающие для Нью-йоркского института готовой одежды, многие из которых всего через неделю собирались вылететь на показы в Париж, толпились в танцевальном зале «Шерри Незерленд», а команда специалистов по связям с общественностью и рекламе сбилась с ног, потому что для собравшейся публики не хватило ни стульев, ни заранее припасенной икры и шампанского. И что же? Неужели в этом году показ вообще отменен? А ей никто и слова не удосужился сказать!

— Ты дашь мне интересный материал, Сэмми, — продолжала тем временем Брукси. — Если Джексон Сторм готовится к столь значительному шагу, это станет сенсацией года, новостью из новостей, а не просто модной байкой! Это пройдет в «Тайме», «Уолл-стрит джорнэл», «Вашингтон пост», да везде! — Она облокотилась на стол. — Ты меня слушаешь? Мне неважно, что происходит со Стормом в Нью-Йорке. Я хочу иметь материал здесь, в Париже, и получить его от тебя, Сэмми! Боже ж мой, мне следовало догадаться, что ты — по-прежнему его номер один! Ведь он не выбросил бы тебя на свалку в любом случае, правда?

Сэмми быстро встала, резко отодвинув стул.

Брукси тоже поднялась, не давая ей уйти.

— Мне нужны деньги. Я провалюсь в тартарары, если ты не дашь материал! — закричала она. — Ты знаешь, каково остаться без денег в Париже? Ты не можешь зайти к друзьям, ты не можешь временно пожить за счет брата, у которого есть постоянная работа, ты не можешь переехать к подруге — их здесь просто нет!

— Пожалуйста.

Саманта попыталась обойти журналистку. Бедная. Голодная. Нуждающаяся в деньгах. Эти слова из ее собственного недавнего прошлого причиняли боль. Она остановилась и повернулась к Брукси. Все, что она собиралась сказать за этим ленчем, встало на свои места.

— Я дам тебе информацию, — медленно проговорила она. — Но надо доработать кое-какие детали, вот и все. — Сэмми заметила, что глаза журналистки заблестели от радости. — Ты получишь этот материал, Брукси, обещаю. И это будет лучше, чем ты можешь себе представить!

12

— Убирайся отсюда, вот что я имею в виду! — Саманта быстро спрятала за спину большой сверток из магазина хозяйственных товаров на авеню Опера. — Никто не имеет права находиться в этом здании в выходные дни!

Чип, растянувшийся поперек лестницы и опирающийся локтем на последнюю ступеньку площадки четвертого этажа, преграждал ей путь. Поношенные джинсы плотно облегали бедра и ту часть тела, которая выставляла напоказ его мужские достоинства; распахнутая кожаная куртка мотогонщика открывала мощную мускулистую грудь. Сильные пальцы Чипа сжимали два шлема: один блестящий, из позолоченного пластика, второй — серебристый.