Дар Элизабет, стр. 29

Как досадно, что нельзя провести больше времени со своей жертвой! От этого пропадает часть удовольствия. Впрочем, ему не о чем сожалеть.

На площади гулко раздавались шаги человека, не сознающего, что темная фигура подстерегает его.

Глава десятая

Хоксли вновь запустил пальцы в свою взлохмаченную шевелюру, яростно глядя на Элизабет через пространство длинного стола из красного дерева. Элизабет ответила ему не менее злым взглядом, вцепившись рукамив спинку стула, за которым стояла. Она с трудом переводила дыхание и напоминала боксера во время короткой передышки, готового снова ринуться в бой, но уже порядком уставшего. «Наверное, мужчины и спорят только ради удовольствия оттачивать свое мастерство на достойном противнике, – размышляла она. – Для них главное – нанести сокрушительный удар. И, надо отдать им должное, они это умеют!»

А вообще, она выдохлась и мечтала лечь спать. Улыбнувшись с самым примирительным видом, на который была способна, Элизабет предложила:

– Хоксли, давай не будем все время ссориться. Ясно же, что никто из нас не хочет уступить.

Ей не понравилась ни довольная ухмылка, появившаяся на его лице, ни то, как он непринужденно обошел вокруг стола и уселся на его полированную поверхность рядом с ней, лениво покачивая ногой. Сейчас он напоминал хищника на отдыхе. Его внимательный взгляд парализовал Элизабет. Ей захотелось сделать шаг назад, но она упрямо продолжала стоять, молясь про себя, чтобы его нахальство не заставило ее поспешно ретироваться.

– Давай пойдем на компромисс. Ты хочешь, чтобы я уехала. Я хочу уберечь Мэриан от опасного проходимца, который обхаживал ее в Пэкстоне. Так позволь мне немного пожить с ней в Лондоне и посмотреть, не поможет ли это ей успокоиться. А может быть, ее жених скоро вернется… Ведь Мэтью – твой друг, ты сам их познакомил и должен помочь мне! В любом случае, я буду держаться в тени и никто не обратит на меня внимания…

Ну вот, разве он сможет быть против такого простого и разумного решения?

Склонив голову, Хоксли прикрыл глаза и потер их своими сильными пальцами. Элизабет сразу стало стыдно, когда она увидела, что он начал массировать виски. Да и выглядел он изможденным. «И зачем я продолжаю этот нелепый спор, когда совершенно очевидно, что ему необходимо лечь спать?» – с досадой на себя подумала Элизабет.

Непроизвольно ее рука потянулась к его лицу, но она успела ее отдернуть и тревожно напряглась, когда плечи Натана неожиданно затряслись. При этом он что-то хрипло пробормотал. Что это с ним?

Через мгновение до нее дошло, что этот негодяй просто-напросто смеется!

Она сердито отвернулась и подошла к окну, которое выходило на площадь Гросвенор, едва сдерживая резкие слова, готовые сорваться с языка.

Красота освещенной фонарями площади несколько успокоила ее, и она улыбнулась, радуясь возможности отвлечься. Лакей Хоксли, щеголяя военной выправкой, спешил догнать герцога. Но неожиданно его накидка зацепилась за прутья решетки, и он остановился, отчаянно пытаясь отцепить ее. Из губ его вырвался пар: очевидно, он что-то бормотал себе под нос. Элизабет обвела взглядом площадь в поисках герцога, намереваясь угадать, сколько времени понадобится лакею, чтобы догнать старика.

Находись на первом этаже дома, она отчетливо видела, что герцог успел пройти около трети площади и медленно идет по тротуару. Она улыбнулась, подумав, что дедушка выглядит достаточно крепким, еще раз отметила, как он похож на внука – особенно в плаще Натана, – и вдруг поежилась, почувствовав неожиданное головокружение. Ну почему это должно случиться именно сейчас?! Почему не в какое-то другое время, когда она была бы к этому готова или хотя бы была одна? Элизабет с удовольствием не поддалась бы своему видению, но каждый раз, когда оно приходило, картина менялась, и действие развивалось. Она не осмелилась проигнорировать этого предупреждения.

Элизабет закрыла глаза, чтобы сконцентрировать свое внимание, и приготовилась ждать, что будет дальше. Странно: хотя все указывало на то, что видение сейчас появится, оно не появилось. Не было красных вихрей, не было монстра. Она прижалась лбом к холодному стеклу, открыла глаза и ахнула: перед ней разворачивалась сцена ее последнего видения, но на сей раз это было реальностью!

Герцог обмотал вязаным шарфом шею до ушей, чтобы спрятаться от холодного ночного воздуха, укутавшись точно так же, как человек из ее видения. Ноги лакея были не такими длинными, как у герцога, и он семенил сзади на некотором расстоянии, как и подобает хорошему слуге – незаметно и ненавязчиво.

Элизабет не видела монстра, но знала, что он там. Хотя как это может быть? Ведь ее монстр был только символом смерти, а не реальным человеком!

Герцог, ни о чем не догадываясь, продолжал прогулку.

– О нет! – простонала она, пытаясь оторваться от окна и броситься к двери. – Нет! Не-е-ет!

Элизабет шарила рукой, чтобы открыть дверь, но к этому времени Хоксли был уже рядом. Он быстро повернул ручку и открыл тяжелую дверь, но, когда она выбежала в холл, схватил ее за талию и крепко прижал к своей широкой груди.

– Элизабет, ради Бога, что случилось?

– Дедушка… тот монстр там, на улице, подстерегает его!

Она попыталась выскользнуть из его рук, но он втолкнул ее обратно в библиотеку, прижал обеими руками к стене и прорычал:

– Оставайся здесь, Элизабет!

Выйдя в холл, Хоксли взглянул вверх и крикнул:

– Вулфи! Тарр! – Затем, обернувшись к встревоженным лакеям, приказал: – Дайте мне свое оружие, пусть один из вас поднимается наверх и разбудит моих людей, а другой останется здесь и будет охранять вход.

Схватив протянутый ему пистолет, он выбежал из дома. Элизабет, вооружившись каминной кочергой, побежала за ним на темную улицу.

Внимательно осмотрев площадь, Хоксли бросился бежать по тротуару вдоль домов, мимо которых он обычно проходил во время вечернего моциона. Поскольку площадь Гросвенор считалась престижным местом и жилье там стоило очень дорого, масляные фонари еще продолжали гореть. Их было много, и их света хватало, чтобы хорошо освещать пешеходную дорожку и даже проезжую часть площади.

Следуя маршруту, по которому гулял каждый вечер, Хоксли старался бежать не слишком быстро, боясь пропустить что-нибудь на своем пути. Он чертыхнулся, проклиная кусты и деревья в сквере, закрывавшие от его взора узкий конец площади.

Где дед? Может, он лежит где-то раненый? Или случилось что-то еще более страшное? Должен ли он закричать, чтобы предупредить деда, или это только усилит опасность, которой тот подвергается?

Если Паук еще не встретил деда, то где этот убийца может прятаться? На ступеньках прохода между домами, наблюдая за ним через железную решетку? Оттуда было бы легко скрыться через сад, но, с другой стороны, слишком велики шансы, что его увидит какой-нибудь слуга.

А может, он затаился в проулке вместе со своим сообщником, который держит наготове экипаж, и рискует быть узнанным только случайным прохожим? Но еще страшнее – если он живет здесь, на площади, как многие сотрудники Военного министерства, и может скрыться, просто вернувшись к себе домой…

Кучер, сидевший на козлах наемного экипажа у первого перекрестка, заметив бегущего к нему человека, придержал лошадей. Сердце Хоксли громко стучало. Может, это экипаж Паука? Он подбежал к экипажу и распахнул дверцу. Внутри было пусто. Он взглянул на кучера и понял, что этот пожилой тщедушный человек не мог быть ни Пауком, ни его сообщником. Хоксли захлопнул дверцу и махнул кучеру рукой, чтобы тот ехал дальше.

Затем, с огромным облегчением, он заметил вдали две фигуры, идущие вдоль здания. Но их скрывала тень; были ли это дедушка и его слуга?

Неожиданно послышались шаги и низкий голос Вулфи произнес:

– Тарр идет следом.

Хоксли вновь устремился вперед, но затем боковым зрением увидел такое, что испугало его еще больше: Элизабет, подобрав юбки и размахивая кочергой, неслась по проезжей части площади. Фургон ночного сторожа прогромыхал где-то по улице. Если до нее не доберется Паук, то ее задавит фургон! Из-за этой девчонки он, кажется, уже постарел лет на двадцать!