Золоченая цепь, стр. 52
– Он не ждал две недели! Он бежал немедленно. Он лгал вам.
– Для человека вполне естественно скрывать свою трусость.
– Он воспользовался этим плащом против меня, сир, что никак не назовешь невинным поступком. Он мог бы утверждать, что закрыл люк из предосторожности на заре, но этого нельзя сказать про ворота, – и это все, в чем он обвиняет личного королевского секретаря?
Амброз свирепо посмотрел на него, как на бронзового болвана.
– Уже рассвело. Он решил, что вы или мертвы, или нашли убежище где-то в замке. На следующую ночь он вернулся, отомкнул ворота и прождал до рассвета. Он наверняка будет утверждать, что пытался убежать от тебя, потому что не знал, кто его преследует. У него на носу растут волосы. Есть ли еще что-либо, что раздражало бы тебя в нем?
Этот стук, должно быть, означает землю, сыплющуюся на крышку его гроба.
– Если Ваше Величество верит этому, вам лучше подвергнуть меня…
– Нет! – взревел Король. Зрители вздрогнули и шарахнулись еще на несколько шагов. – Я не верю этому, – продолжал он своим прежним, угрожающим тоном. – Поверить голосу инквизитора против Клинка – за какое дерьмо ты меня принимаешь? Он попытался украсть всю славу и бросить тебя на верную смерть, но я не могу доказать этого, не подвергнув одного из вас Испытанию, поэтому я не буду этого делать. Он жалкий, низкородный червяк, но я вынужден пользоваться теми орудиями, которые у меня под рукой, а очень мало кто лишен недостатков, как ты. Я поздравляю тебя с великолепным выполнением поручения. Ты подтвердил свою блистательную репутацию, сэр Дюрандаль.
Лишившись дара речи, Клинок поклонился.
– Назови свою награду, – сказал Король.
ПЛАМЕНЬ! Он подумал о поместье, которого не видел еще ни разу. Отставка? Нет, только не это. И он клялся служить своему повелителю, а не щадить его чувства.
– Возмездие за смерть Волкоклыка, сир.
Лицо Короля налилось кровью, кулаки его сжались, борода угрожающе вздернулась.
– Сэр, помни свое место! Даже ты не имеешь права говорить со мной так! Попробуй еще раз.
– Мне не нужно ничего, кроме возможности продолжать служить Вашему Величеству в меру моих сил. – Быть Рядом и Служить – так бы ответил и Харвест, если бы ему можно было задать этот же вопрос. Это цель, для которой он создан.
Амброз неохотно принял эту поправку.
– Очень хорошо, я дарую тебе это. Но не забывай, право вершить суд принадлежит мне, сэр Дюрандаль. Я не потерплю при моем дворе ни дуэлей, ни кровной мести.
Ой ли?
Зал притих, словно пруд после того, как форель поймала муху. Придворные и Клинки замолчали; даже поглощенные работой мастеровые прекратили свои звон и шуршание – все почуяли опасное противостояние. Таинственный незнакомец непокорно смотрел на своего повелителя, лицо Короля угрожающе раскраснелось от гнева. На висках его запульсировали жилы. Нога топала по паркету. Зрители испуганно переглядывались, затаив дыхание.
Долгие секунды Дюрандаль боролся с собственной душой. Его друга и защитника подло предали; он сам лишил себя возможности отомстить. Как ему теперь считаться мужчиной, если он не смог сразу найти Кроммана и довершить дело? Какой прок от его жизни для него самого и для других, если он останется с таким позором на совести? Это его просто раздавит.
Но дерзость погубит его еще быстрее, прежде, чем он сможет окропить землю кровью Кроммана. Даже простое изгнание уничтожит его: что такое Клинок без цели? На что он еще годится, кроме охраны Короля?
Как может он служить Королю, отдавшему столь несправедливый приказ?
Но он почти слышал голос Волкоклыка, предостерегающего его от поспешных выводов, с ледяной логикой доказывающего, что другого короля у него нет, и что этот король неплох, несмотря на недостатки. У Амброза есть заботы и поважнее, чем смерть одного из своих Клинков. Клинка можно заменить другим. Они принимают свои привилегии, прекрасно осознавая, какой ценой могут заплатить за это. Монарх, правящий целым королевством, отвечающий за миллионы жизней, не может нарушать отлаженной работы своей государственной машины, смещая Великого Инквизитора и ее миньонов из-за какой-то сугубо личной ссоры. Иногда даже лучшему из королей приходится отделять справедливость от политики. И так далее.
О, ВОЛКОКЛЫК!
Он понуро склонил голову.
– Как угодно Вашему величеству, – ВОЛКОКЛЫК, ВОЛКОКЛЫК!
Амброз продолжал хмуриться.
– Мы надеемся, что дальнейшие наши повеления встретят больше понимания, сэр Дюрандаль?
Последняя дерзкая вспышка:
– Никакое повеление Вашего Величество не может доставить мне больше боли, чем это.
Последняя искра королевского гнева… потом хмурый кивок.
– Ты не утратил своей неслыханной дерзости. Немного ее тебе к лицу, но не перестарайся. И никто лучше нас не понимает, какие чувства должен испытывать подопечный, вдохновляемый перевешивающей все преданностью своему Клинку.
– Спасибо, сир.
– Твое возвращение пришлось вовремя, – повторил Король. – В последнее время коммандер Хоэр выказывает непростительное пренебрежение своими обязанностями. Ты сменишь его на посту командующего нашей Гвардией. И я не желаю видеть его даже твоим заместителем.
Лишившийся дара речи Дюрандаль преклонил колена, чтобы поцеловать похожие на толстые сардельки королевские пальцы.
4
Верный своим привычкам, Амброз предоставил Дюрандалю самому сообщить эти новости своему предшественнику, что он и сделал, едва вернувшись в излишне роскошные гвардейские казармы. Хоэр узнал о своей отставке в своем похожем на бордель кабинете.
Он даже зажмурился.
– О, спасибо! Спасибо! Спасибо!
– Ты это серьезно?
– Я готов лобызать твои сапоги, если только ты пообещаешь не наступать мне на язык. Пламень, я так и сделаю!
– Встань, идиот несчастный!
Бывший коммандер, похоже, и впрямь не кривил душой, – говоря о том, что был счастлив.
– Девка! Девка! – взревел он, плюхаясь в кресло. – Бутылку сухого отметить это событие!
– Мне нужна будет твоя помощь, – неловко пробормотал Дюрандаль.
– Все, что захочешь, брат. Но я ведь тебя знаю: у тебя не уйдет много времени на то, чтобы подхватить поводья, – он поколебался. – Он не говорил ничего насчет освобождения от Уз?
– Гм, нет. Но я, конечно, могу посоветовать ему это. Ты ведь не хочешь уползать отсюда, чтобы тухнуть в Старкмуре, нет?
Обыкновенно Клинки отчаянно сопротивляются освобождению, но Хоэр всегда был исключением из правил. Он расплылся в улыбке.
– Я хочу убраться отсюда и тухнуть в местечке под названием Шир, у владельца которого самая восхитительная в королевстве семнадцатилетняя дочь. Ее грудь вдохновляет поэтов на эпосы.
– Ты хотел сказать, сонеты.
– Не в этом случае.
– Она что, достаточно сумасшедшая, чтобы желать развратного, переломанного Мечника?
– Она от меня без ума. И папочка ее тоже, но с ним я как-нибудь разберусь. Нет, я хочу сказать, он ничего не имеет против меня как человека, он просто не хочет привязывать дочь ко двору, только и всего.
С тоской подумав о Кэт, Дюрандаль поздравил его. Воистину времена меняются, если самый почтенный из Гвардии мечтает связать себя семейными узами. Интересно, подумал он, у многих ли Клинков схожие амбиции?
– Ты ведь не будешь возражать, – сказал вдруг Хоэр, – если я пойду обрадую ее прямо сейчас?
Выбегая из кабинета, он едва не сбил с ног девицу, несущую бутылку вина. Дюрандаль отослал ее обратно в подвал и отправился инспектировать гвардейские казармы. За первой же дверью, которую он открыл, обнаружилось семеро скучающих Клинков, занятых игрой в кости и пьянством. Все появились в Гвардии уже после его отъезда, за исключением Феликса, одного из его сверстников. Впрочем, все повскакивали на ноги обнять его и поздравить с возвращением из мертвых.
Тронутый таким вниманием, он сообщил им, что теперь он их новый командир.
– Ха! – вскричал Феликс. – Вот теперь вы дождетесь кой-каких перемен, головастики жалкие! Придется и вам шевелиться.