Воин поневоле, стр. 57
Перед началом было необходимо послать кого-нибудь из Первых за целителем. Но вот целитель явился, и дуэль может начаться.
Больше нет ни масок, ни судей, а только стальные клинки и живая плоть. Ганири выступил вперед, занимая место секунданта. Уолли тоже встал слева от Нанджи. Участники стояли лицом к лицу, самоуверенно усмехаясь. Нанджи подмигнул Уолли.
– Мы готовы, – официальным тоном произнес Уолли.
– Вперед! – воскликнул Горрамини. Мечи свистнули в воздухе, раздался лязг стали. Противники стояли совсем рядом и размахивали своими клинками: никто не хотел сделать и шага назад. Уолли почувствовал, что на лбу у него выступили капли пота. Оба они бились как хорошие Четвертые, и умение одного, конечно же, вдохновляло другого. Лязг стали… кто-то должен отступить… это сделал Горрамини. Не давая ему опомниться, Нанджи ринулся вперед и ударил. Он размахивал мечом как бы играючи. Вот они отступили в смертоносный серебристый туман, и зрители стали поспешно отбегать в стороны, чтобы не мешать им. Не оставалось больше никаких сомнений. Теперь нужна какая-нибудь пустяковая царапина, чтобы показалась кровь, и Ганири имеет право попросить об окончании боя. Ответ ему уже вертелся у Уолли на языке. Толчок, выпад, защита, удар, защита… Горрамини вскрикнул и упал, держась за живот. Внезапно наступила полная тишина.
Тяжело дыша, Нанджи отступил и с улыбкой посмотрел на Уолли.
– Целителя! – Люди бросились к раненому. Уолли, расталкивая всех, рванулся вперед. Ганири опустился на колени перед своим товарищем, но рана Горрамини была смертельной.
Целитель не стал даже осматривать жертву.
– Я за это не возьмусь! – объявил он.
Тарру повернулся и пошел прочь.
– Тарру! – голос Уолли был похож на раскат грома. На какое-то мгновение о раненом забыли. Люди в тревоге смотрели на Уолли и на Тарру, который резко развернулся, взглянул на Уолли и сказал:
– Да!
Горрамини вскрикивал и стонал в предсмертных муках.
– Сейчас вы проверите, как мой подопечный знает сутры, которые необходимы для четвертого ранга!
При виде этой бессмысленной смерти в душе Уолли закипела ярость, кулаки его сжимались, зубы скрежетали. Это был гнев Уолли Смита, не Шонсу. Тарру колебался, вид у него был столь же грозный.
Уолли сделал вызов. Духи смерти витали совсем рядом, они ждали Горрамини, они смотрели, кому еще может понадобиться их помощь…
– Я отменяю это испытание! – сказал Тарру. – Если вы его обучили…
Все мы знаем, какая у вашего вассала память. – Он огляделся в поисках клеймовщика, которого вызвали в надежде, что Ушастый получит следующий ранг.
– Я объявляю Нанджи мастером! – Он пристально посмотрел на Уолли. – Что-нибудь еще?
Уолли покачал головой – секретный вызов отменен. Тарру отвернулся.
Люди просто растворялись в воздухе. Трасингджи кивнул клеймовщику и тоже ушел. На площадке остались только стонущий Горрамини, который лежал в луже собственной крови, Ганири, с рыданиями склонившийся над своим другом, и Нанджи. Он все еще держал в руках меч. Казалось, происходящее его совершенно не трогает, что он не испытывает ничего, кроме удовлетворения. Клеймовщик в нерешительности топтался рядом. Целитель ушел, ни разу не обернувшись.
– Поздравляю, мастер. – В голосе Уолли слышалась горечь.
Нанджи сиял.
– Спасибо, мой повелитель. Вы не делаете дырок в наплечных ремнях?
– Нет, – ответил Уолли. Ему показалось, что Горрамини слышал вопрос.
– Ну и я не буду. – Нанджи ждал, пока его жертва умрет, чтобы забрать меч.
И ни единого слова, думал Уолли, ни единого слова сожаления!
Только один человек захотел пожать победителю руку. Нанджи довольно усмехнулся и принял поздравления Бриу. Тот бросил на Уолли безразличный взгляд, прижал кулак к сердцу и ушел. Что бы Уолли ни делал, все это унижало достоинство Бриу, вот и сегодня его ученик, который многие годы вводил его в заблуждение, стал настоящим воином.
Мучения умирающего пришли к концу. Ганири закрыл другу глаза. Когда он поднялся, его место занял Нанджи. Он хотел обтереть меч об одежду мертвеца, ведь светлейший Шонсу сделал с Хардуджу то же самое. Потом он повернулся к секунданту. Уолли пришлось взять клинок Горрамини. Он встал на колени и протянул его победителю.
Нанджи осмотрел меч.
– Неплохая железка, – сказал он одобрительно.
Глава 6
На лбу у ученика Нанджи прибавилось два знака, Уолли дал ему необходимые сведения о секретных вызовах для третьего и четвертого рангов, и теперь Ржавый стал мастером Нанджи, воином четвертого ранга. Сейчас ему надо соответственно одеться.
Мастерская портного – это убогая маленькая комната в дальнем конце казарм. Нанджи купил здесь оранжевую юбку и зажим для волос с оранжевым камнем. У его кумира тоже есть камень, а значит, и ему следует приобрести такой же. Оранжевый не идет к его рыжим волосам, но теперь он стал похож на молодого бога огня, который весь светится радостью. Он долго прихорашивался перед зеркалом: раны и следы ушибов все еще видны, но, несмотря на это, он остался очень доволен собой. О Горрамини он так и не задумался.
Уолли смотрел на него с грустью и сомнением. В одеянии среднего ранга, полный какой-то новой уверенности, Нанджи выглядел теперь на много лет старше, чем тогда, в первый день, когда Уолли встретил его на пляже. Казалось даже, что он вырос и держался теперь довольно самонадеянно. Теперь не скажешь, что он неуклюжий. Возможно, такое впечатление возникало из-за того, что у него очень большие руки и ноги. Через несколько лет, возмужав и окрепнув, Нанджи станет по-настоящему мощным. Неуклюжий подросток вдруг превратился в довольно опасного молодого воина.
Закончив наконец любоваться собой, новоиспеченный мастер развернулся к Уолли.
– Позвольте принести вам клятву, мой повелитель.
– Конечно. – При получении следующего ранга вторая клятва теряет силу.
Мастерская портного подходила для этой процедуры как нельзя больше, но Нанджи выхватил меч, опустился на колени и опять стал подопечным светлейшего Шонсу. И даже во время этого торжественного акта ему было трудно сдержать улыбку.
– Наверное, вы сейчас отправитесь к священному, мой повелитель? – спросил он, поднимаясь.
Едва ли не каждый день, в один и тот же час Уолли отправлялся к Хонакуре, а сегодня ему было просто необходимо увидеть жреца Ему пора предпринять какие-то действия, а Хонакура – единственный, кто может помочь.
– А ты что собираешься делать? – спросил он подозрительно.
– Мне надо продать меч. И потом – у оружейника еще остались мои деньги. Я хотел бы отнести их родителям, прежде чем мы отсюда уйдем, – он смотрел на Уолли невинными глазами.
Воины – это спортсмены, и поэтому они продвигаются по иерархической лестнице быстрее, чем представители прочих цехов. Друзья детства Нанджи – все еще Вторые, а некоторые и Первые. Воин четвертого ранга – очень важная и могущественная персона. Нанджи мимоходом обмолвился, что его отец – Третий. А ведь были еще младшие братья и сестры, на которых это тоже должно произвести впечатление.
Значит, у него все-таки есть какие-то человеческие чувства!
– Даю тебе два часа! – сказал Уолли и тут же остался один, а в воздухе все еще висела забытая впопыхах улыбка чеширского кота.
Он пошел в храм.
Святейшего Хонакуру видеть нельзя.
Подавляя внезапно проснувшиеся подозрения, Уолли пошел прогуляться.
Он еще раз осмотрел большую стену в поисках высоких деревьев, но они были или недостаточно высоки, или росли слишком далеко от стены. Вдоль нее стояли какие-то старые полуразрушенные строения, но все равно без лестницы здесь не обойтись. За ним следят, и поэтому с лестницами ничего не получится.
Он с горечью подумал о том, что рано вывел своего соню на всеобщее обозрение… Это было ошибкой, но Тарру из-за нее совершил еще худшую. Клятва крови – не односторонняя, повелитель обязуется защищать своего вассала. А Тарру безжалостно перешагнул через Горрамини. Его и раньше не мучили моральные проблемы, а теперь потерял и последние остатки чести. Он вполне может решиться на какой-нибудь отчаянный шаг. Уолли видел только один выход – проскользнуть через ворота переодетым. Но осуществление такого плана натыкается на множество преград. Нанджи придет в ужас от подобного бесчестья, кроме того, в этом случае нельзя будет взять с собой оружие. Риск велик – Шонсу такой огромный, его легко узнать, но другого выхода, кажется, нет. Тщательно осматривались даже продовольственные фургоны – по крайней мере так говорили рабы. А до переправы все равно еще далеко.