Прошедшее повелительное, стр. 89
Он замер, удивленный, что его никто не освистывает. Бессмертные строки на английском языке растворились в тени чужих деревьев. Он вдруг снова очутился на пыльной поляне у покосившегося сарая, а члены труппы повскакивали на ноги, аплодируя и требуя еще.
Смеясь от облегчения, он благодарно поклонился.
Живот перестал болеть, и зубы тоже. Он чувствовал себя абсолютно здоровым.
Крейтон называл это харизмой.
Генералы, политики и – иногда – актеры.
55
Элиэль с самого начала знала, что Д’вард окажется замечательным актером, но реакция семьи на его игру обрадовала и ее. Поэтому, как только ей удалось отловить Тронга, бредущего куда-то по своим делам, она подбежала к нему.
– Дедушка?
Великан подпрыгнул и уставился на нее так, словно видит впервые. Потом опустился на одно колено и – к ее изрядному удивлению – крепко обнял ее. Его борода щекоталась. Только сейчас она заметила, как от грима загрубело и покрылось морщинами его лицо.
– Внучка, милая! Как я скучал по тебе! Так здорово, что ты вернулась к нам.
Да ну! Нет бы ему сказать это два дня назад!
– Я по тебе тоже скучала. И как-нибудь ты расскажешь мне все о моей матери.
Он отвернулся с выражением боли на лице:
– Это трагическая история, детка.
– Я не сомневаюсь, но сейчас нам не до этого. У меня есть к тебе одно предложение.
– Правда? – Его удивление казалось немного неестественным.
– Правда! – сказала Элиэль. – Мне кажется, Д’вард будет гораздо лучшим Тионом в «Трастосе», чем Гольфрен Трубач.
Она боялась, что он отметет эту идею с самого начала, но он всерьез задумался над этим.
– Очень уж у него странное произношение, Элиэль.
– Но у Тиона там всего несколько строчек, и я знаю, что Д’вард сможет заучить их, как надо. И потом, какая разница? Ты думаешь, публика заметит? Он будет таким убедительным!
Тронг улыбнулся – что делал крайне редко. Если припомнить, так он вообще еще ни разу не улыбался ей так.
– Возможно, ты и права! Но это вряд ли справедливо по отношению к Гольфрену.
– Но если ему все равно, ты не будешь против?
– Ну, не знаю. Тиона всегда изображают со светлыми волосами, а Д’вард – брюнет. И Юноша обычно носит только набедренную повязку. У Д’варда может быть очень волосатая грудь, и это будет плохо смотреться.
– Он наденет парик. А его грудь вовсе и не волосатая. Правда, ресницы у него длинные-длинные.
– О… – уклончиво протянул Тронг. – Ладно, я подумаю.
– Спасибо, дедушка! – сказала Элиэль и поцеловала его. Он так и остался стоять на колене, глядя ей вслед.
Девочка думала, что жрецы Оис забрали ее мешок, но оказалось, Амбрия сберегла его. Так что, когда труппа отправилась к амфитеатру, его привычная тяжесть снова давила ей на плечи. Зато на ногах опять были родные башмаки, благодаря которым шагалось гораздо легче. Она пристроилась к Гольфрену, дожидаясь удобного момента.
– Гольфрен!
– Элиэль? Снова твои штучки?
– Ясное дело, нет. Какие еще штучки? Я просто хотела спросить тебя кое о чем.
Он улыбнулся ей, хитро прищурившись. Славные глаза у Гольфрена, хотя далеко не такие яркие и голубые, как у Д’варда. Да и вообще Д’вард куда красивее.
– Ох, чую я подвох. Ладно, давай спрашивай.
– Тебе не кажется, что будет очень мило, – осторожно предположила Элиэль, – если мы сможем дать Д’варду маленькую роль в одной из пьес? Чтобы он чувствовал себя не чужим в труппе?
Гольфрен откашлялся.
– Ну, это смотря как. Какую роль ты имеешь в виду?
– О, мне просто казалось, что из него вышел бы очень хороший Тион, если, конечно, пьеса подойдет.
– Ты так считаешь? Ну, может, и вышел бы – если пьеса подойдет.
– Я так и знала, что ты со мной согласишься, – сказала Элиэль.
Пиол всю дорогу разговаривал с Д’вардом, и Элиэль никак не могла улучить момент и переговорить с ним. Наконец они дошли до амфитеатра. Она быстро облачилась в свой костюм герольда. Поскольку играть им предстояло не в холодном Нарше, ей не требовалось дополнительных одежд. Затем она отправилась на поиски Пиола и обнаружила его среди сваленного на траве реквизита.
– Пиол Поэт!
– Да? – пробормотал тот с отсутствующим видом. С Пиолом вообще было непросто общаться – он слишком часто думал о совершенно посторонних вещах.
– Тебе не кажется, что Д’вард – замечательный актер?
– М-м? – произнес старик, теребя бороду. – Гм? Да, пожалуй. – Он бросил взгляд на список, который держал в руке, и оглянулся по сторонам.
– Отлично! Тебе не кажется, что вполне разумно было бы дать ему маленькую роль в одной из пьес?
– М-м-м? Но какую роль?
– По-моему, из него получился бы отличный Тион в «Трастосе»! Гольфрен тоже так думает, да и Тронг не против.
– Слушай, ты нигде не видела меч Карзона?
Элиэль вздохнула и подобрала меч, лежавший прямо у нее под ногами. Она потыкала тупым острием в живот Пиолу.
– Почему бы не дать Д’варду Тиона в «Трастосе»?
– Что? Кто? – удивился Пиол, не отрываясь от листа. – Но Тиону положено играть на флейте!
Суссиане предпочитали пьесы, в которых Тион представлялся самым важным богом в Пентатеоне, но в этот год Пиол проигнорировал традицию – он вообще часто это делал. Он писал роль Тиона под Гольфрена. Гольфрен замечательно смотрелся в набедренной повязке, но играть не мог. Поэтому, пока остальные боги спорили, Тион по большей части стоял на месте. Уж это-то Д’вард сможет делать ничуть не хуже Гольфрена, пусть у него даже и не такие золотые кудри!
В самом конце спектакля, когда Трастос Тиран впадает в отчаяние и призывает на помощь Тиона – когда зрители ожидают, что Тион будет произносить длинную речь, – Гольфрен выступал вперед и вместо всего этого играл на своей флейте. Это был большой сюрприз. Его вполне неплохо приняли в Мапвейле и пристойно – в Лаппинвейле. То, что думали на этот счет нарсианцы, никого не интересовало.
– Нет, не обязательно! – упрямо возразила Элиэль. – Ты просто написал так потому, что не доверяешь Гольфрену читать текст.
– Мы обсудим это в другой раз. А теперь возьми-ка фляжку и наполни ее в ручье, слышишь? И прекрати тыкать в меня этим мечом!
– Нет, ты послушай! – Элиэль ткнула еще. – Тион воодушевляет Трастоса идти и сражаться, зная, что он обречен. Ясное дело, ты можешь дать Тиону несколько строк текста вместо этого дурацкого дудения, чтобы зрители понимали, о чем речь. Яркую речь вроде той, что Д’вард читал сегодня, только на джоалийском, конечно… и чего это ты смеешься?
– Я? Смеюсь? Вовсе я не смеюсь! Я думал о солдате в «Варилианце».
Это была другая роль Гольфрена Флейтиста, и в ней он смотрелся еще ужаснее.
– Ну и что с ней?
– Мы можем сделать его генералом.
– Д’вард отлично справился бы и с этим, – сказала девочка. – Но мы не можем менять «Варилианца» сейчас, в разгар сезона. И будет несправедливо отбирать у Гольфрена все его роли. Нет, мне кажется, Д’варду лучше играть Тиона в «Трастосе».
– Я подумаю об этом. – Пиол опустился на колени проверить ящичек с гримом. – Может, Гольфрену и не жаль своей роли, но он любит играть на свирели. И принеси мне наконец воды.
К счастью, у Элиэль имелась запасная струна для этой лиры.
– Мы же говорим о трагедии, а не о комедии масок! Нет, признай – Тион у тебя играет на флейте, чтобы ободрить Тирана, только потому, что Гольфрен не может играть. Так почему Тион не может играть на ней, чтобы поддержать Джинуу?
Пиол пересчитал краски и закрыл ящичек. Он потянулся к реквизиту… Поднял глаза.
– Кого?
– Джинуу, бога отваги, – как ни в чем не бывало отвечала Элиэль. – Аватару Юноши. Конечно, в этих краях его знают не так хорошо, ведь храм Джинуу расположен в Ринуленде или где-то там еще. И многие до сих пор спорят насчет его места в Пентатеоне. – Утром она отловила на улице пару жриц и дотошно расспросила их про Джинуу, так что на данный момент знала про него гораздо больше, чем Пиол Поэт.