Прошедшее повелительное, стр. 71
Черт, сколько в этой траве острых камней…
Эдвард решил, что шаман из него никудышный. В жизни еще не делал он ничего хоть вполовину такого идиотского. Он замерзнет до смерти. И что-то тут не так! Эти огромные пилоны, нависавшие над ним в темноте, были древней тайной, недоступной его пониманию. Он оскорбляет что-то могущественное, освященное самим временем…
Он вскрикнул и замер, дрожа и исходя потом одновременно. Отвращение и страх пронзили его до мозга костей.
– Нет, нет!
Снова воцарилась тишина.
– Ага! – торжествующе произнес Крейтон. – Ты это почувствовал?
– Нет. Ничего. Я не чувствовал ничего.
– Хррмф! А я – да! Это самое начало. Значит, действует. Это доставит нас куда-нибудь, хотя, возможно, и не туда, куда мы хотели попасть. Ты точно ничего не чувствовал?
– Совершенно точно, – выдавил из себя Эдвард, стуча зубами. – Я уверен.
– Гм… Ну-ка, стисни зубы. – Крейтон протянул руку и ухватился за угол пластыря на лбу у Эдварда. – Ну!
Дерг!
– Ох! Вы сняли с меня скальп!
– Посмотрим, поможет ли это. Ладно, начинаем все сначала. Ну, соберись! Увереннее, и старайся не ошибиться в движениях. Приготовились…
– Нет! – крикнул Эдвард, делая шаг назад. – О нет! – Он был раздет, замерз, и его задурили настолько, что он ведет себя, как псих. – Вы ведь пытаетесь исполнить пророчество, да? Это все ради него?
– Я пытаюсь спасти тебе жизнь! И если при этом то, что мы делаем, поможет пророчеству сбыться, что ж, так тому и быть. Ты предпочитаешь умереть? Начинаем сначала…
– Я не буду! Я не пойду!
– Мальчишка! – взревел полковник. – Ты давал мне слово!
Эдвард отступил еще на шаг.
– Вы лгали. Вы меня обманывали!
– Неправда!
– Вы говорили, что Служба поддерживает пророчество! Вы сказали, что отец был одним из них, – разве не так? Но на самом деле отец не хотел этого! Он хотел оборвать цепь! Он говорил это в письме!
Помолчав немного, Крейтон вздохнул:
– Ладно, старина. Ты прав. Я тебе ни разу не солгал, но ты прав. Камерон Экзетер одобрял не все, что там предсказывалось Освободителю. Но не все в целом. Он расходился по этому вопросу с большинством. Он не хотел, чтобы его сын становился Освободителем.
Эдвард отступил еще на шаг и наткнулся на каменный блок. Камень был холодный, твердый и иззубренный. Он отпрянул.
– Отец не хотел, чтобы миры переворачивали вверх тормашками. Он это сам говорил.
– Отчасти из-за этого – из-за того, что ты сделаешь с миром. Но больше из-за того, что мир может сделать с тобой.
– Что значит это «мир сделает со мной»?
– Он не был уверен, что ты возмужаешь достаточно для того… – Крейтон тоже вздрогнул. – Пойми, у тебя нет выбора. Доверься мне! Когда мы доберемся до Олимпа, мы расскажем тебе все с начала до…
Громкий звук разорвал ночную тишину. Что-то огромное взревело неподалеку, и этому звуку вторило паническое ржание пони. Они услышали свирепые проклятия Билли. Двуколка дернулась и исчезла в темноте, унося его с собой. Они остались одни – обнаженные посреди ночной равнины Солсбери.
– Именем Иегосафата, что это такое? – спросил Крейтон, вглядываясь в темноту.
У Эдварда волосы на загривке стали дыбом.
– Это лев!
– Нет!
– Еще как да! Это рык, которым они запугивают свою жертву на охоте. Как мог лев попасть в Стоунхендж, полковник?
– Спроси лучше, чем они питаются в Стоунхендже. Попробуем ключ еще раз, ладно? И на этот раз постарайся получше.
Эдвард решил, что согласен с этим предложением. Ему довольно часто приходилось слышать львов, но никогда так близко. Такой оградой голодного льва не остановить, тем более в ней сейчас зияет брешь…
– Готов? – спросил Крейтон. – Раз… Два… Три…
«Аффалино каспик…» Грохотали барабаны. В такт этому грохоту двигались руки и ноги. Даже движениям головы придавалось значение. При этом Эдвард старался еще следить за рядом пилонов, чтобы видеть, что творится снаружи. Выглядывать в ночи зеленые глаза.
Луна спряталась за облако и погасла.
Дробь второго барабана оборвалась, как отсеченная гильотиной, а вместе с ней оборвался и голос Крейтона. Его барабан упал и покатился по траве. Эдвард застыл. Он остался один.
45
Все началось с легкого вздоха вдали. Он приблизился. В деревьях зашуршал ветер, и вскоре, казалось, он заполнил собой все, кроме того места, где лежала Элиэль. Потом ветер нахлынул и на нее, взметнув с камней сухие листья. Затрещали, ломаясь, ветки. Постепенно ветер слабел, уносясь дальше, и ночь стихла. Трумб все так же безмятежно светил с безоблачного неба, затмевая звезды своим капризным блеском.
Элиэль вздрогнула, пытаясь представить себе, кто из богов мог послать такой знак. Она отлежала все тело и замерзла. Она чуть пошевелилась. Элиэль не знала, сколько пролежала здесь, не в состоянии даже задремать от напряжения. Шея отчаянно затекла.
Ее глаза продолжали говорить ей, что на противоположной стороне дворика стоит Жнец. Это не могла быть просто игра света, поскольку за это время большая луна уже заметно переместилась по небосклону и светила очень ярко. Должно быть, это древесный ствол, скорее даже мертвое деревце, заросшее плющом. Человек не может столько времени простоять неподвижно.
Скоро должно начаться затмение Трумба! Когда он восходил, на краю диска виднелся намек на тень. Теперь же он был идеальным кругом, а это значит…
Ночную тишину разорвал стон, и по камням всего в нескольких ярдах от нее покатился человек. Его тело дергалось, и он беспрерывно стонал. Откуда он взялся?
Обнаженный взрослый мужчина – это, должно быть, и есть Освободитель! Казалось, его терзает ужасная боль. Он приподнялся и замер, услышав топот ног по камню. Из темноты справа от нее вынырнул бегущий человек, и еще один – слева.
Первым был Т’лин – высокий, бородатый, в черном тюрбане, которого было почти не видно в лунном свете, так что казалось, будто верхняя часть его головы отсутствует. Он нес узел. Вторым – долговязый таргианец, вооруженный мечом. На бегу он то и дело оглядывался по сторонам.
Тьфу! Раз уж эти двое здесь, они сами разберутся и с мытьем, и с одеванием. Услуги Элиэль не только не требовались, о них никто и не просил. Она вполне могла спокойно отдыхать.
Стоны Освободителя сменились охами и бормотанием. Он привстал, и его вырвало.
– Вы, господин! – вскричал таргианец. – Мы ожидали другого. – Он опустился на колени и помог человеку сесть.
Т’лин остался стоять, с опаской вглядываясь в темноту, держа руку на эфесе меча.
– Говер? – Освободитель дернулся и сложился пополам в новом приступе рвоты – да нет, судя по тому, что сказал таргианец, это не Освободитель. – Рад тебя видеть.
– Надо уходить! – прорычал Т’лин.
– Успокойся, Семьдесят Седьмой! – бросил таргианец. – Если бы здесь был кто-то еще, они бы уже набросились на нас.
– Да, но…
– Подожди минуту! Ты что, не видишь: человеку плохо. Тяжелый переход, господин?
Вместо ответа тот икнул и согнулся в новом спазме. Таргианец приобнял его за плечи и поддержал ему голову, как маленькому.
– Все в порядке, Критон, – пробормотал он. – Вы среди друзей. Это сейчас пройдет.
Через минуту Критон смог пробормотать слова благодарности и освободиться.
– Где Кисстер? – Он огляделся по сторонам. – Боже Правый! Он… Он не одолел?
– Никого больше не видать, господин.
Ответом был новый стон и еще один спазм. И снова таргианец поддержал больного, и снова это, похоже, облегчило его страдания.
Человек терял сознание! Элиэль отвела взгляд и вдруг с ужасом посмотрела наверх. Затмение Трумба уже началось, и на большой диск наползала чернота.
– Надо вернуться за ним, – выдавил Критон.
– Вы не выдержите еще одного перехода, господин! Это убьет вас! И потом, у нас нет обратного ключа, во всяком случае, я его не знаю.
– Где мы?
– Святилище в Руатвиле.
Критон вздохнул. Его голая кожа светлела в темноте, остальных почти не было видно.