Боевой Топор [Искупление Путника], стр. 34

— Попытаюсь, — ответила Фарадей, перебирая густые пряди его отросших волос. Покрутив в руке нож, она принялась за работу.

— Готово! — наконец сказала она, облегченно вздохнув.

Тимозел удовлетворенно кивнул и принялся за бритье, используя тот же нож. Но разве чисто побреешься без горячей воды? На щеках и подбородке топороносца остались островки черной щетины.

Фарадей улыбнулась и все же, глядя на Тимозела, снова сочла, что за время тяжелого перехода он значительно изменился: стал взрослей и самостоятельней.

Ир тоже заметила перемену в облике Тимозела, но, расценив ее на свой лад, она приписала ее тому, что Тимозел побывал в Звездном зале. Однако своими догадками она не поделилась ни с Джеком, ни с Фарадей.

После захода солнца путешественники пустились в дальнейший путь. Хотя Джек и уверял, что при ходьбе согреваешься, Фарадей быстро замерзла: дул встречный ветер, пронизывая путников до мозга костей. Бороться приходилось не только с ветром, но и с почти непроглядной тьмой. Фарадей спотыкалась и не раз бы упала, если бы не вовремя протянутая рука Тимозела. Шли молча.

Тишину нарушали лишь свиньи, которые бежали за Джеком, тихонько похрюкивая.

Равнина, по которой шли путешественники, напоминала равнину Тэар — кругом пожухлая трава и низкорослый кустарник. Летом равнину использовали как пастбище, но ближе к зиме скот возвращали в селения, и местность пустела. Лишь кое-где, как уверял Джек, можно было увидеть стадо свиней.

Длительное молчание нарушил топороносец.

— Каким путем ты хочешь добраться до Горкентауна? — поинтересовался он, поравнявшись с Джеком.

— Отдохнув у моих друзей, мы пойдем прямиком на север, к Нордре. Если не произойдет ничего непредвиденного и мы доберемся до Тэйленской излучины, то в Жервуа сможем взять внаем лошадей. Дальнейший путь особого труда не составит. По распоряжению Борнхелда, от Жервуа до Горкентауна организована цепочка подстав и продовольственных складов.

— Но зачем добираться до Горкентауна? Гораздо ближе Касталеон. Кроме того, можно вернуться в Карлон.

— И в Касталеоне, и в Карлоне Фарадей окажется в западне, — ответил Джек, снисходительно улыбнувшись. — Никто не поймет ее страстного желания поскорее увидеться с Борнхелдом. Станут стращать опасностями, возьмут под опеку.

Тимозел кивнул. Рассуждения Джека показались ему убедительными. Какая женщина не хочет поскорее воссоединиться с возлюбленным! Действительно, место Фарадей — в Горкентауне. Вот только дорога туда опасна, да и попутчики подозрительны.

Разговор с Тимозелом навел Джека на мысль придумать историю, которая объяснила бы любопытным, как знатная дама оказалась в компании свинопаса и куда держит путь. Вот что придумал Джек, решив выдать Ир за служанку.

Фарадей вместе с Ир в сопровождении эскорта направлялась в Арсен, когда несколько дней назад попала под губительный ураган. Из всего эскорта уцелел один Тимозел. Кроме того, путешественники потеряли всех лошадей и вдобавок сбились с пути. Им на выручку пришел повстречавшийся свинопас, перегоняющий стадо свиней в Ретию, к Папоротниковым горам. Фарадей надеется, что в Ретии ей, несомненно, окажут помощь.

На коротком привале Джек изложил историю обессиленным путникам. Никто не возразил — даже Ир, уставшая не меньше своей новоявленной госпожи.

Немного отдохнув, путники пошли дальше, однако накопившаяся усталость быстро взяла свое. Бедные женщины делали героические усилия, но их силы истощались с каждой минутой. Они все больше ослабевали, и уже не шли, а еле-еле плелись.

И все же Фарадей старалась бодриться. Ее поддерживала мысль, что страдания не напрасны. Скоро она станет женой Борнхелда и тем самым убережет Аксиса от смертельной опасности. Где он сейчас? Как воспринял известие о ее трагической гибели? Вспоминает ли? Но вот ее мысли спутались, и она продолжала путь в полубеспамятстве, опираясь на руку Тимозела.

Ир ковыляла сзади. Она успела упасть, разбив в кровь колени, и теперь каждый шаг давался ей с превеликим трудом.

Страданиям женщин положил конец возглас Джека: «Ферма!» Вытянув перед собой посох, он довольно добавил:

— Там живет чета Ренкинов. Они добрые люди.

Фарадей встрепенулась, подняла голову. Уже рассвело, и она увидела впереди на невысоком пригорке небольшой каменный дом с фруктовым садом и хозяйственными постройками. Из трубы дома вился сизоватый дымок. Фарадей пошла к дому. Она надеялась выспаться и поесть.

У порога дома путешественников встретили хозяева, муж и жена Ренкины. Оба были изумлены, когда за спиной своего давнего друга Джека увидели едва державшуюся на ногах благородную даму с не менее утомленной служанкой и — надо же! — воина Сенешаля, топороносца.

Пригласив путников в комнату, хозяева с разинутыми от удивления ртами выслушали историю о губительном урагане и, дружно поахав, пригласили гостей к столу.

Джек отказался за всех.

— Мы нуждаемся не столько в еде, сколько в отдыхе, — сказал он утомленным голосом. — Мы все еле держимся на ногах.

Путешественники уснули, едва положив голову на подушку, — Фарадей и Ир на хозяйской кровати, а Джек с Тимозелом — на деревянных скамейках.

Хозяева удивленно переглянулись, а затем фермерша, озабоченно поджав губы, направилась в кладовую. Когда гости проснутся, их надо как следует накормить.

Фарадей еще ни разу не видела такой удивительный, такой интересный сон. Она сидит на пригорке в роще, устремив взгляд в звездное небо и испытывая тот же восторг, что ей довелось пережить в Звездном зале у Звездных Врат. На ней простая льняная блузка. Она расстегнута. Фарадей кормит грудью младенца. Ребенок причмокивает, шевеля нежными пальчиками. Она улыбается и гладит младенца по голове. Фарадей на верху блаженства. Она склоняет голову над ребенком и напевает ему веселую песенку. Но вот на ее колени падает тень. Фарадей хмурится: ей помешали. Затем улыбается: она видит своего друга, существо с человеческим телом и головой оленя с развесистыми рогами.

— Тебе надо уйти отсюда, — говорит человек-олень. Фарадей снова хмурится.

— Нет, — возражает она. — Я не хочу. Здесь так приятно, покойно. К тому же я под твоей защитой. Я доверяю только тебе, тебе одному.

— Придет время, и ты вернешься сюда, — успокаивает человек-олень. — Тогда, если захочешь, останешься здесь.

— Нет! — восклицает Фарадей, увидев, что очертания рощи стали медленно расплываться. — Нет! Я не хочу уходить отсюда.

Тимозел тоже увидел сон. Ему приснилось, что он, обнаженный по пояс, идет через силу по заснеженному тоннелю, в конце которого его поджидает смерть. Вокруг скачут, прыгают и кривляются, позвякивая ледяными костями, странные аморфные существа. Бежать! Попытка не удается: ноги не слушаются. Тимозел подходит к концу тоннеля и видит перед собой массивную дверь, покрытую изморозью. На лбу выступает испарина, от страха лязгают зубы, но рука против воли тянется к двери. Он стучит.

— Входи! — раздается громовой голос.

Рука тянется к ручке и замирает.

— Входи! — снова рявкает тот же голос. За дверью раздаются шаги. Она отворяется.

— Нет! — кричит Тимозел.

Дверь исчезает, а вместе с ней и тоннель.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

На ферме

Фарадей медленно просыпалась, нежась в мягкой постели и вспоминая обрывки дивного волшебного сна. Но вот приятный запах свежеиспеченного хлеба вывел ее из состояния сладостного покоя, она открыла глаза и села в постели, вызвав неудовольствие Ир, которая, пробормотав что-то невнятное, повернулась на другой бок.

В комнате топился камин, в котором горели брикеты торфа (неизменного топлива, которым пользовались все фермеры, добывая торф в торфяных болотах), а на каминной полке стояли рядком кастрюли. У камина хлопотала хозяйка, а ее сыновья-близнецы, едва научившиеся ходить, возились в углу. Третий ребенок фермеров, младенец в пеленках, спал в подвешенном состоянии. Его обвязали тесьмой и повесили на крюк, вбитый в стену.