Боевой Топор [Искупление Путника], стр. 28
— Линии горизонта не видно, — ответил лейтенант, повернувшись к Аксису. — Думаю, до урагана менее часа.
— Велиар, разворачивай колонну. Поедем обратно. И распорядись, чтобы ехали быстро. Холмы — единственное место, где можно укрыться от урагана.
Велиар кивнул и поднял лошадь в галоп, устремившись к первым рядам колонны.
Аксис проводил его обеспокоенным взглядом. Развернуть колонну непросто. Не оберешься хлопот со сменными и вьючными лошадьми. Да и три с половиной тысячи всадников могут нарушить строй. А тут еще дождь, сильный ветер!
Беспокойство Аксиса не оказалось напрасным. Колонна, поначалу правильно изогнувшись, вскоре рассыпалась.
Воздух огласился проклятиями солдат и пронзительным ржанием лошадей. Но вот произошло самое худшее: освободившиеся от поводьев сменные и вьючные лошади понеслись друг за другом, не разбирая дороги, увлекая за собой растерявшихся всадников.
— Боевой Топор должен знать правду, — вполголоса сказал Веремунд, приблизившись к Огдену. — Думаю, он все же прислушается к нашим словам.
Огден кивнул и осторожно подъехал к Аксису, конь которого выказывал явные признаки беспокойства.
— Боевой Топор, этот хаос — дело рук Разрушителя.
— Тогда скажи, как бороться с ним, — раздраженно ответил Аксис, взирая на проносившихся мимо всадников.
— Я не знаю, — прошептал Огден. — Не знаю.
— Тогда поехали. Строй не восстановить, но, может, доскакав до холмов, лошади успокоятся.
Боевой Топор дал шпоры коню. Огден и Веремунд поскакали следом.
Развернуться в нужном направлении всадницам помог Тимозел, ударяя мечом плашмя их лошадей.
Юноша встревожился не на шутку. Ветер усилился — вот-вот выкинет из седла, а низкие жуткие облака, освещаемые странными разноцветными вспышками таинственного огня, словно взбесились и, казалось, кипели над головой.
Фарадей едва держалась в седле. Она вспомнила, как внезапно сверкнула молния, и прогремел гром, когда сидела на вершине холма вместе с блюстителями пророчества. Не иначе как этот проклятый ветер, холодный дождь и устрашающие грозные облака — злонамеренное развитие того неожиданного явления.
— О Аксис, — прошептала девушка, озираясь по сторонам, — да убережет тебя Артор!
Не лучше себя чувствовала и кошка. Она сидела на крупе лошади, вцепившись в край чепрака, и гневно шипела. Уловив слова Фарадей, кошка, сверкнув глазами, произнесла:
— Джек! Джек! Явись! Помоги!
Фарадей молила, чтобы лошадь не понесла. Мимо проносились кони без седоков, рядом скакали всадники с мертвенно-бледными лицами и вытаращенными глазами. Неожиданно она услышала сзади крик. Обернулась. Одна из служанок лежала распростертая на земле под копытами проносившихся лошадей. Фарадей с трудом осадила лошадь.
— Девушке уже не поможешь, — глухо сказал подъехавший Тимозел. — Спасайся сама. Вперед!
Мимо с выражением смертельного ужаса на лице пронеслась, держась за гриву взмыленной лошади, Мерлион. Фарадей поскакала следом за матерью.
Аксис оглянулся через плечо. Где монахи? Слава Артору, не отстали. Но что это? Аксис вздрогнул. Висевшее над головой низкое облако приняло очертание человекоподобного существа. Аксис вгляделся: крупная косматая голова с глубоко посаженными глазами, источающими угрозу, крючковатый нос, чудовищные клыки, с которых капает омерзительная слюна. Существо походило не только на человека, но и на злобную, хищную птицу, распростершую крылья.
— Аксис, сын мой, — донеслось сверху.
— Ты не мой отец, — пробормотал Боевой Топор.
— Это существо — порождение Горгрила, — произнес Веремунд, приблизившись к Аксису. — Не слушай его!
— Твоя мать не отвергла меня, любила, — снова донеслось сверху. — Да, она любила меня.
Неожиданно Аксис остановился. Казалось, он оцепенел от неимоверного ужаса. Его лицо помертвело, взгляд помутился.
— Аксис, Аксис, поехали, — заторопил его Веремунд. Аксис не шелохнулся, да и Белагез замер на месте. Веремунд оглянулся.
— Огден, что делать? Если Аксис останется здесь, он пропал. Облако поглотит его.
— Я знаю, что делать, — ответил Огден.
Он подъехал вплотную к Аксису, привстал на стременах и перебрался на круп коня. Усевшись позади Аксиса, Огден обнял его за плечи и, прошептав в самое ухо: «Мальчик мой, ты помнишь эту мелодию?», стал напевать веселую песенку.
Аксис вздрогнул. Огден продолжал петь. Он пел все громче и громче. Аксис повернул голову, его взгляд стал осмысленным.
— Ты вспомнил песенку, Аксис? Тогда пой, пой вместе со мной.
Аксис запел, сначала немного сбиваясь, а потом все уверенней и уверенней, словно вспомнив когда-то разученные слова.
Услышав песню, Веремунд воспрял духом, приободрился. То была икарийская песня, которую обычно пели будущие отцы еще не родившимся детям — детям, находившимся в чреве матери. То была песня, считавшаяся магическим средством против опасности. Если отец Аксиса икариец, песня убережет командира топороносцев от страшного призрака.
— Пой, Аксис, пой, — прошептал Веремунд, едва сдерживая набежавшие слезы.
Аксис продолжал петь. Он пел все звонче и звонче, сумев придать, казалось бы, непритязательной песенке новое торжественное звучание. Его лицо прояснилось, глаза заблестели.
Веремунд поднял голову, погрозил призраку кулаком.
— А тебе, Горгрил, пел отец эту песню?
Неожиданно сверху раздался протяжный, печальный, высокий звук, похожий на поминальный плач. Звук нарастал, становился громче и вдруг прорвался душераздирающим воплем, исторгнутым, казалось невыносимой болью.
Призрак исчез, на его месте появилось обычное облако, однако ветер не стих, его порывы даже усилились.
— Огден, Аксис, поехали! — сказал Веремунд.
— Это не мой отец, — прошептал Аксис и дал шпоры коню.
Веремунд поскакал сзади. Осел Огдена, оставшись без седока, помчался вперед и вскоре скрылся из вида.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Ураган
Изнемогая от усталости, задыхаясь, топороносцы продолжали единоборство с ветром, дождем и мраком, гонимые одним безумным желанием: поскорее добраться до цепочки древних холмов. Однако земля раскисла, и теперь лошади еле плелись, скользя и спотыкаясь на каждом шагу. Дождь лил не переставая, ветер достиг ураганной силы. И даже у бывалых солдат, грязных и промокших до нитки, как и другие топороносцы, был перепуганный, затравленный вид, как у загнанного зверя, который слышит приближающийся лай гончих.
Фарадей, не менее грязная и промокшая, чем солдаты, продолжала путь в сопровождении Тимозела.
Но вот и холмы! Девушка остановилась, огляделась по сторонам.
— Тимозел, где мама?
Тимозел спешился.
— В этой сумятице ее не отыщешь. Фарадей, слезай с лошади. Нам надо найти укрытие.
— Мама! Где моя мама?
Тимозел поспешно подошел к девушке, взял ее обеими руками за талию, приподнял и поставил было на землю, когда ему на плечо прыгнула кошка. Тимозел потерял равновесие, и Фарадей вместе с Ир полетела в грязь. Лошадь шарахнулась в сторону, отбежала.
Ослепив глаза, ударила молния. Поднявшаяся на ноги Фарадей закричала от страха, но осталась целой и невредимой, а вот лошадь как подкошенная упала на землю. Тимозел подбежал, собираясь помочь ей встать, и в ужасе отшатнулся: тело лошади пронзило ледяное копье.
Воздух огласился пронзительным свистом: к земле летели новые копья, поражая топороносцев и лошадей.
— Фарадей, скорее к холму! У подветренной стороны можно спастись.
Тимозел схватил девушку за руку и повлек за собой, прокладывая путь между поверженными наземь топороносцами и непрестанно увертываясь от растерявшихся всадников и обезумевших лошадей.
Благополучно достичь холма Тимозелу не удалось. Проносившаяся мимо лошадь ударила его крупом в плечо, и он полетел на землю, увлекая за собой Фарадей.
Приподнявшись, девушка закричала: в нескольких шагах от себя она увидела Мерлион, пригвожденную к земле ледяным копьем. По ее щекам, словно слезы, стекали капли дождя. Фарадей поднялась, подошла, спотыкаясь и, разрыдавшись, упала на тело матери.