Варяги и ворюги, стр. 10
Адриан уже готовился распорядиться, чтобы накрытые столы для фуршета как-нибудь сдвинули вместе, дабы собравшиеся десять человек не потерялись в пятисотметровом фойе, но здесь его ждал сюрприз. Фойе неожиданно оказалось заполненным людьми, которые, по-видимому, начали отмечать грядущую победу демократии задолго до окончания презентации. Многие из этих людей были хорошо знакомы друг с другом, потому что стояли тесными группками, оживленно общались и часто чокались.
Господин Шнейдерман, ни на шаг не отходивший от Адриана, объяснил ему непонятное обилие молодых и красивых девушек.
— Многие видные демократы не смогли придти, — сказал господин Шнейдерман. — Приглашения получили, а придти не смогли. Вместо них пришли референтки. Секретарши. Помощницы.
Еще Адриан вспомнил, как распорядитель Леонид, направлявший его под локоть в какую-то виповскую зону, объяснил, что напитки и закуска кончаются, и поинтересовался, готов ли хозяин пойти на дополнительные расходы. И как в виповской зоне все пожимали ему руку, хлопали по плечу и спине, заставляли чокаться и произносили тосты, из которых Адриан запомнил только что-то про присутствующих здесь дам и что гусары должны пить стоя. Это было совсем уже непонятно, поскольку в этот момент никаких стульев в фойе не было и все и так стояли.
Стулья появились позднее. Адриан оказался рядом с серым прокурором Российской Федерации. Прокурор крепко держал Адриана за предплечье и кричал ему в ухо:
— Нечего нас учить! Нам чужого ума не надо. Мы тыщу лет своим умом жили, не хуже людей, слава богу. Мы в Европу окно прорубили не для того, чтобы нас учили. Мы сами кого хочешь научим. Так и передай у себя в Германии.
Потом прокурор пропал куда-то, а вместо него появился господин Крякин. Он тоже чокался с Адрианом, но не кричал, а тихо втолковывал на ухо, что теперь все будет очень хорошо. Только надо срочно открывать представительство. И переводить сюда деньги. И надо постоянно советоваться. Обязательно надо советоваться.
Господин Крякин обнимал Адриана за плечи, подмигивал, улыбался, пыхтел неровно раскуренной сигарой и исчезал в дыму. Вместо него возникали другие, тоже улыбались и чокались, говорили про неизбежный успех начатого дела, совершенно, как иногда казалось Адриану, не понимая, о чем, собственно, идет речь. Все совали Адриану визитные карточки — на белом картоне, цветные, с фотографиями и без, с пышными титулами директоров фондов и ассоциаций, первых советников, президентов, председателей правлений.
Несколько раз рядом возникал бизон с пищащим пейджером и в пиджаке, под которым бугрились мышцы тяжеловеса. Бизон смотрел на Адриана, наклонив мокрый от пота череп, непонятно хмыкал, крутил головой и отходил, сжимая в лопатообразной ручище высокий стакан с пузырящейся минералкой.
Последним, что еще более или менее отчетливо помнил Адриан, было появление госпожи Икки, с раскрасневшимся от духоты лицом и все в том же знаменитом страусовом боа. Госпожа Икки тащила за руку неизвестного молодого человека в джинсах и красной ковбойке, который вскоре должен закончить какой-то техникум и очень рвется работать у господина Дица. Он очень милый, очень, и все-все будет делать как надо. Пожалуйста, Адриан, вы должны с ним поговорить. Это племянник главного режиссера кукольного театра, помните, Адриан? Мы ходили с вами на «Мистера Твистера».
Потом была машина. Адриан сидел на заднем сиденье рядом с совершенно незнакомым человеком, непрерывно говорившим о чем-то. Сигаретный дым, вырабатываемый двумя молчаливыми девицами, вытягивался в опущенное окно. На смену в машину влетали порывы ветра и капли дождя. Было тревожно, и хотелось спать.
Еще потом машина стояла перед какими-то воротами, освещая их фарами, и громко сигналила. Ворота не открывались. Незнакомый человек бегал перед машиной, отбрасывая на ворота огромную уродливую тень, и что-то кричал, ругался. Девицы молчали. Одна из них вышла из машины, исчезла в темноте, вернулась, села рядом с Адрианом и положила ногу на ногу. Почему-то Адриану запомнилось, что каблуки ее сапог были залеплены желто-коричневыми комьями глины. Девица покачивала ногой, комья глины задевали обивку переднего кресла и оставались на ней.
Снова машина неслась в темноту, какие-то огненные шары возникали и пропадали перед глазами, из колонок неслась громкая песня про море пива и море водки. Неожиданный яркий свет, тепло. Темнота.
Презентация закончилась. Наступило утро, и надо было приниматься за дело. Адриан решительно открыл глаза, сел и замер от неожиданности.
Оказывается, что в номере он был не один. У противоположного конца кровати, уютно устроившись в кресле, сидел замеченный им вчера вечером человек бизоньей наружности и пристально смотрел на хозяина номера немигающими серыми глазками.
— Морнинг, — пролепетал растерявшийся Адриан. — То есть, доброе утро.
— Доброе, — хмуро подтвердил непонятно откуда взявшийся гость. — Половина первого уже. Ну как?
— Не знаю, — честно ответил Адриан, лихорадочно соображая, следует ли ему начать вставать или постараться лежа разобраться в происходящем.
Бизон понимающе кивнул, с трудом высвободился из кресла и деликатно отвернулся.
— Одевайся, — пробурчал он. — Я не смотрю. Только быстрее давай. Уже ждут.
— Кто ждет? — не понял Адриан, натягивая брюки.
— Ты чего? — Бизон повернулся и уставился на Адриана. — Базар кончай. Вчера сам говорил, что представительство будешь открывать. Типа свободу защищать. Или ты что? Вот и поехали. Я все решил.
— А вы кто? — Адриан решил прояснить уже несколько минут мучающий его вопрос.
— За свободу борюсь, — лаконично объявил бизон. — Помогаю людям. Проблемы решаю. Понял? Решаю проблемы. Так что кончай базар и поехали.
Адриан снова сел на кровать.
— Я хочу позвонить господину Шнейдерману, — решительно, но вежливо сказал он. — Я веду переговоры с господином Шнейдерманом.
Гость согласно кивнул.
— Звони, — разрешил он. — Он тебе сейчас все объяснит. Все разжует.
Телефонный разговор начался с того, что господин Шнейдерман немедленно поинтересовался местонахождением господина Дица и, узнав, что тот еще не до конца выбрался из постели, пришел в состояние невероятного возбуждения.
— Вас же ждут, — провыл он в трубку. — Вас уже больше часа ждут. Как так можно! Мы же вчера договорились! Денис рядом?
Адриан сообразил, что спрашивать, о чем вчера договорились, как-то не совсем удобно. Вряд ли следует омрачать будущее тесное сотрудничество ссылками на провалы в памяти. Тем более что упоминание имени гостя Адриана несколько успокоило.
Денис внимательно слушал, что кричит господин Шнейдерман, утвердительно хмыкал, поглядывал на Адриана, однажды даже, отстранив трубку от уха, выпустил на волю рвущийся из нее звук и покачал головой, бросив на Адриана укоризненный взгляд, а в завершение сказал:
— Ладно. Все путем будет. Ливер-то не дави. Не дави, говорю, ливер. Нормально будет. Не пальцем деланные, блин… — И, положив трубку: — Готов, что ли? Поехали…
Глава 11
Письмо домой
Дорогой папа!
Сразу же прошу прощения за краткость. У меня совершенно нет времени и очень много дел. Господин Крякин был абсолютно прав. Абсолютно. Как только я зарегистрировал представительство, работа над проектом немедленно пошла полным ходом. Господин Шнейдерман дал мне в помощь одного очень хорошего человека, его зовут Денис. Он борется за свободу и решает проблемы. Сейчас расскажу все по порядку.
Денис отвел меня в специальную правительственную организацию, которая вместе с КГБ занимается защитой свободы. Там он познакомил меня со своим другом Мурадом. Мурад вызвал к себе шефа этой правительственной организации и приказал немедленно зарегистрировать представительство. Копию свидетельства высылаю тебе по факсу. Обрати внимание на реквизиты банковского счета. Это специальный инвестиционный счет, на который надо перевести выделенные Советом директоров деньги. Но сейчас переводить еще рано, Денис говорит, что он должен решить проблемы с банком. Я спросил, почему у банка проблемы и возможно ли открыть счет в другом банке, где нет проблем. Денис мне сказал, что проблемы есть везде, но он их решает.
Я посетил этот банк, где Денис решает проблемы. Это очень солидный офис, внутри много мрамора и все отделано красивым желтым деревом. Я спросил, что это за дерево, и мне сказали, что это такая специальная русская береза. Президент банка — серьезный человек, его зовут Иосиф, и он большой друг Дениса. Когда они встречаются, то обнимаются и целуют друг друга. Денис сказал, что в России так принято. И теперь, когда я прихожу к Иосифу, он меня тоже обнимает и целует.
Господин Иосиф любит носорогов. У него на столе стоит много носорогов из дерева, бронзы и камня. И еще у него есть глиняная копилка в виде носорога. Все, кто к нему приходит, кладут туда деньги. Я тоже положил туда серебряный доллар, и господин Иосиф очень обрадовался. А у самого входа в банк стоит большое чучело африканского носорога.
Еще я переехал из отеля на квартиру, которую рекомендовал мне господин Шнейдерман. Она находится в тихом московском районе, в центре, и очень хорошая. Когда я спросил, сколько стоит аренда, господин Шнейдерман сказал, что нисколько и что главное — это быстрее начать бороться за права человека. Это очень благородно.
Я арендовал небольшой офис для представительства. Людей еще не нанимал, только секретаршу. Ее рекомендовал господин Шнейдерман. Ее зовут Лариса, и она очень аккуратная. Все время делает мне чай и следит за порядком в моем кабинете.
Русский язык, который я выучил дома, это не совсем настоящий русский язык. Здесь сейчас говорят немного по-другому. Я уже узнал много новых слов. Например. Помнишь, дедушка рассказывал про русское блюдо «блины»? Это такие пэнкейкс. Так вот, если у русских что-то не выходит и они из-за этого сердятся, то говорят «блин». Я спросил у Ларисы, и она объяснила, что когда готовят блины, то первый блин всегда получается очень плохо. Не похоже на блин. Поэтому когда говорят «блин», это значит, что хотели хорошо, а получилось нет.
И еще. Я спросил у Дениса, как мне найти нашего родственника, про которого ты писал мне в прошлый раз. Он сначала сказал, что это очень трудно, но когда я упомянул про Сибирь, то обрадовался и сказал, что в Сибири он проблемы решает. Так что будем ждать новостей.
Мне не терпится подробно узнать про это новое дело, о котором ты написал. Не можешь ли хотя бы намекнуть, о чем идет речь?
Твой любящий сын Адриан Тредиллиан.