Проект «Миссури», стр. 48

Чем этот самый Цыба занимается сейчас, Евгений понятия не имел. Но чувствовал, что попадает пальцем не в небо, а именно туда, куда надо:

— Руслан — мужик серьезный. Он от вашей шпионской конторы камня на камне не оставит. Так главного, говоришь, у вас нет? Ну, думаю, это быстро проверят…

— Да заткнись ты. Тихо!..

Гэндальф напрягся, подался вперед. Пару секунд Евгений ловил кайф, приписывая его смятение своему экспромту. И только потом заметил то, к чему намертво прилип Сашкин взгляд: мерно мигающий зеленый огонек на рулевом пульте.

Кто-то и вправду подключился к телепорткатеру. Несмотря на вырубленную систему рецепторов.

Несколько мгновений была тишина. Затем с неприятным жужжанием заработал внешний селектор.

— Внимание. Всем водителям летательных аппаратов телепортационной конструкции, находящихся в воздухе, — загнусавил компьютерный голос. — Немедленно совершить посадку в районе ближайшего транспортного пункта, зарегистрироваться и сдать машину во временное хранение муниципальных служб. Приказ обусловлен государственной необходимостью, потому невыполнение повлечет за собой немедленную аннигиляцию аппарата. Просим прощения за доставленные неудобства.

Зеленая лампочка еще горела, когда Гэндальф зашелся в неудержимом раскатистом хохоте.

— Да расслабьтесь вы, мужики, — увещевал усталый регистратор. — Ну, приказ. Ну, походите немного пешком, полетаете на флай-платформах, только и всего. А тут вам и машинку подрихтуют, между прочим, за государственный счет…

— Так, значит, война? — подчеркнуто безразлично спросил Сашка.

Он давно уже не смеялся. Подтянулся еще больше, словно зажатый в тиски, лицо ожесточилось, собралось в почти неподвижную маску из резких, как стрелы, морщин, разбегавшихся во все стороны из-под вариочков. И выглядел — понял Евгений— абсолютно, на все сто готовым к войне. Готовым хоть сейчас испарить кого-нибудь из плазмоствола.

— Да ну тебя, мужик! — Регистратор замахал руками, — Несешь черт-те что. Хотя они, конечно, обнаглели, эти инострашки. А никак сопрут у тебя, к примеру, телепорткатер, разберут по винтику и сами научатся собирать — что тогда?.. Время, ты прав, неспокойное. Тут еще и за границу телепортают почем зря эти… как их там… перелетчики.

Евгений молчал. Гэндальф молчал тоже.

— Ваш номер четыре тысячи сто восьмой, — сказал регистратор, клацнув напоследок в своем электронном журнале. Повернул монитор:— Распишитесь. Вам сообщат, когда забрать.

Они двинулись к выходу. Транспортный пункт, как обычно, располагался неглубоко под землей — метров десять вверх по наклонному коридору. Почему-то здесь не горел свет, и как только съехались двери в регистраторскую, оба очутились в абсолютной темноте. Фигня какая-то. Входные створки, помнил Евгений, были прозрачные, а снаружи, хоть уже и поздний вечер, по-любому освещенная улица…

Он зажмурился, когда в глаза ударил режущий ярко-голубой луч. И не разглядел говорившего — только почувствовал цепкое кольцо, сомкнувшееся на запястье.

— Идентификация личности, проверка социальных параметров. Следуйте за мной.

Короткий шаг за спиной: Гэндальф попытался незаметно выйти из-под луча. Вот идиот. Похоже, надеется тупо смыться, не думая о последствиях, словно мальчишка, застуканный сторожем в чужом саду…

И что это ему даст?

Луч соскочил с лица Евгения, метнулся куда-то за…

— Потише, приятель. Идем, да?

Этот тип, видимо, никогда в жизни не подходил к штанге или к серьезному тренажеру для профессионалов. Рука с лучом подалась легко, будто у барышни, ломающейся ради приличия. Не поединок, не драка, даже не оказание сопротивления: просто он, Евгений, не совсем понял, чего от него хотят, и пару секунд луч метался по стенам и потолку, а кто-то на цыпочках уходил в темноту. Для верности он сам несколько раз погромче потопал на месте.

— Идем, говорю, командир.

…Его отпустили часа через полтора. Припомнив все прошлые приводы по поводу драк в питейных заведениях, порчи имущества и прочего мелкого хулиганства. Всплывшие в досье МИИСУРО, «Амфитрион» и фамилия бывшего тестя не произвели на проверяющих— серьезных мужиков в форме неизвестного Евгению ведомства— никакого впечатления. Скорее всего оно было и к лучшему.

Гэндальф бы так легко не отделался. Однозначно.

Евгений пошел домой. Последнее время он занимал съемную комнату в юго-западном секторе города — счета за нее Нинка в собственных же интересах оплачивала аккуратно. Тащиться туда, по его расчетам, надо было часа четыре, не меньше. Вокруг, пользуясь ситуацией, вовсю калымили в темном небе флай-платформеры; но ни налички, ни активной карты у него все равно не имелось.

Впрочем, бывшая жена, кажется, жила малость поближе… он хмыкнул так громко, что какая-то барышня оглянулась с другой стороны улицы.

— Давай ко мне, Жека.

Хриплый голос прямо за плечом. Евгений не стал оборачиваться. Но пошел быстрее, стараясь попадать в ритм нервных, стремительных Сашкиных шагов.

Они прошли четыре квартала, когда тот наконец спросил:

— Ты ведь теперь с нами?

ЗВЕНИСЛАВА

— Как тебя зовут?

Девушка была — как солнце. Яркая, бьющая изнутри ослепительным светом.

Интерес незнакомой женщины ни капельки ее не удивил:

— Мила.

— Звенислава.

Ее собственное имя прозвучало нейтрально, не всколыхнув ни намека на узнавание; впрочем, это было естественно. По-птичьи примостившись на самом краешке кушетки в приемной, Мила вполголоса напевала старую англоязычную рок-балладу, что и не оставило сомнений относительно того, кто она такая. Но не помнить же молоденькой девушке давно вышедшую из моды попсу.

— Ты приехала к Никите Солнцеву?

Вот теперь Мила вскинула изумленные глаза:

— Откуда вы знаете? — И тоном ниже, заметно смутившись: — Вы его мама, да?

Звенислава улыбнулась и покачала головой.

— Жалко. — Было видно, что девушке действительно жаль. — Просто Ник все боится… стесняется меня с ней познакомить. Вот я и подумала…

Она то и дело быстрым движением взглядывала на видовой монитор во всю стену приемной, где в уголке имелись часы. Остальное место занимали, сменяя друг друга, люкс-визиосъемки шикарных горных курортов, среди которых затерялась база подготовки космической экспедиции с обсерваторией и комплексом виртуал-тренажеров. Об этой базе Звенислава узнала окольными путями, через знакомых знакомых. Секретный объект?..

Часы показывали четырнадцать сорок восемь. До окончания курсантского обеда оставалось всего ничего. Солнечной девушке было все труднее усидеть на месте: она то подавалась вперед, положив подбородок на скрещенные руки, то закидывала ногу за ногу, то запускала пальцы в темно-красные волосы. Уже не напевала — но иногда шевелила губами, продолжая то ли песню, то ли прерванный разговор.

— Вы с Никитой давно… встречаетесь?

Если б Мила сочла это неуместным допросом и отказалась отвечать, Звенислава бы ее поняла. Однако девушка подняла голову, улыбнулась и с готовностью ухватилась за ее слова, будто за протянутую руку:

— Почти год уже, Это если считать до того, как он поступил. Познакомились на виртотеке у нас в райцентре… Я сама оттуда, а у Ника, то есть у его отца, земли в районе… вы, наверное, знаете. Все знают. А потом мы с ребятами собирались по пятницам у Кира в подвале, там старинная аппаратура, супер! Хотя Ник всегда играл только акустику. Вам нравится, как он играет?

На секунду захотелось слукавить. Но Мила смотрела на нее в упор какими-то неправдоподобно искренними глазами. Девочка, которой еще не объяснили, что на свете бывает пусть самая маленькая ложь. И не надо.

— Я не слышала. Его отец очень здорово пел под гитару… давно.

Мила вздохнула:

— С отцом он меня тоже пока не познакомил.

— Познакомит, — пообещала Звенислава, и в этом не было лукавства. — Скажи, а ты уже видела Никиту после… с тех пор, как его приняли в экспедицию?