Тарантелла, или Танцы с пауками, стр. 21
Наталия поблагодарила Клоунессу и поехала в читальный зал научной библиотеки, располагавшейся на соседней с приемным пунктом улице. Там она попросила дать ей подшивки местных газет за октябрь. И действительно, 10 октября там была напечатана статья о директоре Вязовской птицефабрики Ванееве Сергее Николаевиче… Причем с фотографией, и настолько четкой, что Клоунесса не прогадала, согласившись дать Ванееву напрокат костюмы без паспорта под залог: лучшего удостоверения личности, чем эта подробнейшая статья, невозможно было и придумать.
«Ай да Ванеев, ай да сукин сын… Не видел он, видите ли, этого костюма на своей жене…»
Она ехала по улицам, стремясь поскорее приблизиться к своему дому, как вдруг резко свернула налево и уже через десять минут тормозила у входа в хореографическое училище. Ведь, кажется, отсюда он увез Ларису… А вдруг кто-то да помнит ее… Хорошо, что Ванеев догадался дать Ларисины фотографии.
Она вошла в старинный двухэтажный особняк, поднялась по широкой ажурной чугунной лестнице на второй этаж, отыскала учительскую и обратилась к первой же попавшейся женщине:
– Я ищу свою одноклассницу… Вы не знаете, где я могу ее найти? – И Наталия показала фотографию Ларисы.
– Ну, милочка, разве вы не знаете, что ей уже за двадцать… Она давным-давно закончила… вернее, нет, не закончила училище… Она вышла замуж и уехала с мужем в какую-то деревню. Это же Ларочка Розенталь…
– С мужем?
– Да, но вам лучше об этом расспросить у Галины Анатольевны Вершининой… Она должна прийти через полчаса… Дело в том, что именно Вершинина играла большую роль в Ларочкиной жизни и оказалась совершенно подавленной после ее внезапного отъезда… Ведь Лариса была очень способной девочкой…
Пришлось ждать Вершинину.
Когда она вошла, учительская словно осветилась изнутри. Галина Анатольевна, казалось, ступала не по натертому мастикой паркету, а летала по воздуху… Высокая, изящная и удивительно стройная для своих лет (а ей было уже наверняка за сорок), она носила высокую, стянутую туго на затылке прическу, отчего глаза ее казались подтянуты к вискам и напоминали кошачьи… Розовое кашемировое платье облегало ее словно вторая кожа…
– Вы ко мне? – спросила она низким бархатистым голосом.
Наталия попросила ее рассказать о Ванееве.
– Он просто с ума сошел, когда увидел Ларочку…
– А как он ее увидел? Он пришел на спектакль?
– Дело в том, что наших девочек пригласили выступить перед губернатором и его московскими высокими гостями… В числе приглашенных к губернатору на прием был и Ванеев… Красивый мужчина, приятный, ничего не скажешь, но он и слушать не хотел о том, чтобы дать Ларочке возможность продолжить занятия в училище… Ему, казалось, было глубоко наплевать на ее будущее… Мужчины, они же все страшные эгоисты… Для него главным было, очевидно, увезти ее с собой как дорогую роскошную вещь и запереть в золотой клетке. История старая как мир. Он влюбился…
– Он что, после спектакля нашел ее в училище?
– Да не то слово! Он поджидал ее каждый вечер в машине, а когда она появлялась из дверей, он выходил и подносил ей роскошные букеты роз… Подружки, конечно, завидовали Ларе, да и она уже стала колебаться… Единственно, что ее поначалу сдерживало, так это то, что Ванеев все-таки работает в Вязовке… Но по ее рассказам (а она была очень откровенна со мной), в случае ее замужества они бы с мужем в течение ближайших трех-четырех лет переехали в город, а то и Москву… Ванеев – перспективный и умный хозяйственник… Я читала о нем в газетах… Да он чуть ли не в губернаторы метит, между нами говоря… Хотя, собственно, все об этом знают…
– Директор Вязовской птицефабрики и в губернаторы?
– А вы что думали?! Связи, дорогая, они и в Кремль приведут за ручку… Главное, поддерживать Москву… Так что с Ларочкой?
И Наталия рассказала о смерти Ларисы. Затем спросила, не мог ли Ванеев как-то спровоцировать ее смерть, давя чисто психологически на ее оставшиеся неудовлетворенными амбиции, связанные с балетом, со сценой…
– Понимаете, все завязалось на этих вот костюмах… – И она достала один из пакета. – Ее нашли вот в этом…
– А вы следователь?
– Да, если угодно, могу показать удостоверение…
– Пожалуйста, не надо… Не знаю, что и сказать вам… зачем ему было устраивать провокации?
– Но ведь зачем-то он взял эти костюмы? Один вы видите перед собой, второй нашли после смерти Любы Прудниковой, девушки, которая, говорят, очень любила Ванеева… Где костюм, там и труп. Осталось еще два костюма (ведь он взял в прокате четыре), значит, еще два убийства? Но кто следующий и почему у всех женщин, которые погибли при очень странных обстоятельствах, истерты ступни… Скажите мне, как специалист по танцам, сколько по времени надо протанцевать, предположим, тарантеллу, чтобы сбить себе пятки до посинения?
– Недолго, – сразу ответила Вершинина. – Хотите, я вам покажу, как ее танцуют?
И она, сняв с шеи легкий газовый шарфик, вышла на середину учительской и принялась отплясывать тарантеллу, напевая при этом себе под нос… Ноги ее, обутые в тесные красные туфельки на шпильках, отбивали чечетку, она то кружилась на месте, то, поднимая руки вверх, прихлопывала себе в такт музыке… Двигалась она раскованно, свободно и удивительно гармонично…
Наконец она остановилась и перевела дух. По лицу ее струился пот, подмышки на платье потемнели, она сбросила с себя туфли и, усевшись на диван, демонстративно подняла ноги пятками вверх, чтобы Наталия смогла увидеть их.
– Смотрите, я танцевала всего четыре минуты, я засекала время… А пятки горят, видите, красные… И руки тоже…
– Но перед кем и по какой причине Лариса могла танцевать так долго? Кто ее заставил?
– Никто. Вы просто ее не знаете. Она никогда и ничего не будет делать, если попытаться ее заставить… Она свободолюбивое существо… И тот факт, что она вышла замуж за Ванеева, ни в коей мере не опровергает это, напротив: она полюбила и бросила все ради любимого человека.
– Но почему вы так уверены?
– Да потому что она приезжала ко мне иногда, когда у Ванеева здесь были дела… Он сам привозил ее, а забирал уже к вечеру… Я знаю, как жила Лариса. Она была счастлива…
– Но я не верю…
– А я не верю, что ее нет… То, что вы мне рассказали, – это ужасно.
ГЛАВА 12
МАЛЕНЬКИЙ МИР ДОКТОРА ОШЕРОВА
Она остановилась перед дверью своей квартиры и вдруг поняла, что боится ее открывать. Боится застать там Логинова с Соней. Измены, которые она позволяла себе, доставляли боль теперь ей самой. Неужели она потеряет и Логинова?
И словно в подтверждение ее мыслей, открыв двери своими ключами и войдя на цыпочках в прихожую, она услышала Сонин веселый смех и даже визг, который может издавать женщина в минуты полной раскрепощенности и любовно-щенячьих игр…
Чувствуя, что от еще вчерашней Наталии Ореховой осталась лишь тонкая оболочка (твердость она потеряла ночью, когда застала Валентина с Люсей в летней кухне, занимающихся любовью), она, прислонившись к стене, чтобы не рухнуть без чувств, вплотную приблизилась к щели, оставшейся от не до конца закрытой двери, ведущей в гостиную, и заглянула в нее… В розовом свете ночника на разложенном диване устроили возню два человеческих существа, одно из которых было Соней, а второе явно мужского рода, но лица которого разобрать было невозможно…
«Я знала, что когда-нибудь мне придется за все расплачиваться: и за Ядова, и за Жестянщика, и за Ошерова… Но Боже, как же мне больно…»
Она мчалась по шоссе прочь от города, который кишел теперь не только преступниками, но и подлецами, первыми из которых были Валентин Жуков и Игорь Логинов.
Все потеряло смысл, оставалось одно: работать и работать. И многое за этот день она уже успела сделать… Но вот стоит ли рассказывать Ведерникову с Селезневым о пункте проката и про Ванеева? Желание во всем разобраться самой взяло верх. И поэтому, когда она свернула на дорогу, ведущую в Вязовку, никаких сомнений в том, что она будет хранить молчание и действовать по возможности в одиночку, уже не было. Она скорее вытянет все, что только можно по делу, из них, этих, как теперь уже ей стало ясно, аморфных и вялых следователей или инспекторов («Какая, к черту, разница?!»), чем поделится своей информационной добычей. Да и кормить она их не будет. Пусть едят в деревенской столовой ржавые котлеты на растительном жире и разваренные макароны, политые машинным маслом. А то она их кормит пулярками да поит вином, купленным в супермаркете и стоившим ей около пятидесяти долларов за бутылку, а они еще и ждут, когда она им высветит что-нибудь новенькое, свеженькое и оригинальненькое… Ну уж дудки!