Русалка, стр. 105
— Говорил ли я сегодня, что люблю тебя?
— О да! И я люблю тебя. Но, Уорик…
— Говорил ли, что твоя красота способна затмить солнце? Что ты самое совершенное Божье создание?
— Уорик! Как это прекрасно! Но…
Она хотела вырваться от него, но он упал вместе с ней на постель, обнимая ее, лаская ее лицо и настойчиво глядя ей в глаза.
— Уорик…
— Ты хорошо себя чувствуешь? — вдруг озабоченно спросил он, нежно погладив ее живот. — Ты здорова? Никаких последствий от этого ужасного дня?
— Прекрасно! — вздохнула она, чувствуя, как его рука пытается нащупать ребенка. Эти прикосновения возбуждали ее. — Уорик!
Она поймала его руку и прижала к своей груди, не удержавшись от вопроса:
— Что это Клинтон хочет сказать Саре? Уорик! Она так сильно в него влюблена! Это, конечно, счастье, но и горе, поскольку ее отец ужасный тиран и…
— Знаю. — Уорик поднес ее пальцы к губам и нежно поцеловал их один за другим.
— Уорик…
— Говорят, моя любовь, что любопытство погубило женщину! — пошутил он, целиком сосредоточив свое внимание на мочке ее уха, целуя, покусывая и обдавая ее влажным, горячим дыханием. Затем он посмотрел на нее страстно. В глубине его глаз вспыхнуло золотое пламя. — Но ты не обычная женщина, дорогая. Ты — русалка. Да, я даже так подумал однажды, в самый первый раз, когда увидел тебя. Я никогда не рассказывал тебе об этом? Я видел тебя в день турнира, бегущую от Рауля. Конечно, я не осознавал тогда, что мне предназначено судьбой взять тебя в жены и подарить тебе жизнь. Я думал, ты — мечта, игра воображения. И ты в самом деле такая. Но по правде сказать, моя любимая, это ты подарила мне жизнь и бессмертие, твоя любовь.
— Уорик! Я люблю тебя! Неужели ты видел меня тогда?!
— Да. Это было видение. Мечта. И мечта теперь принадлежит мне.
Ондайн обняла его за шею и прильнула к его губам в страстном поцелуе, затем оторвалась от него и посмотрела Уорику в глаза. Она знала, что будет любить его всегда, всю жизнь… и даже после нее.
Он рассмеялся, вставая с постели, чтобы скинуть один за другим ботинки.
— Ах ты, маленькая ведьма, уже забыла свой вопрос. Но так и быть, я отвечу тебе. Кое-какие земли и титулы в Англии остаются свободными. Последний муж Анны не оставил наследника, и Карл решил, что эти земли получит Юстин. Так что мой брат теперь герцог. Кроме того, у Хардгрейва тоже, как ты знаешь, остались земли. И во власти короля было распорядиться и этими землями, и титулом по своему усмотрению, поэтому Клинтон теперь виконт. Надеюсь, это удовлетворит отца Сары.
— Как прекрасно!
Она привстала на колени и изо всех сил обняла его за шею. Уорик засмеялся:
— Я здесь ни при чем! У меня нет такой власти. Нужно обнимать Карла… Нет! Считай, что я этого не говорил! Если ты посмеешь обнять короля, я приму жестокие меры!
Ондайн весело рассмеялась:
— О! Ты мое самое обожаемое чудовище! Как большинство зверей, вес больше лаешь и рычишь и почти совсем не кусаешься!
— Совсем не кусаюсь! — уточнил Уорик, поднялся и, стащив через голову рубашку, бросил ее на пол. — Не кусаюсь вообще! — повторил он, снимая с мускулистых ног панталоны. Он взглянул на нее сверху вниз. Его прекрасное обнаженное, полное силы тело поблескивало при свете огня. Она любила этого совершенного мужчину.
Ондайн улыбнулась, легла на спину и протянула к нему руки:
— Всякий знает, что звери рычат и кусаются от плохого обращения! Но я, милорд, хорошо выучила этот урок: даже сильное и опасное чудовище становится нежным и ласковым, когда его любят!
Он лег рядом с ней, его смех оборвался. Теперь его прекрасное лицо дышало страстью, янтарные глаза жадно блестели. Он обнял Ондайн и прошептал с нетерпением:
— Конечно, нежным, моя любовь, очень нежным! Ты уже приручила свое чудовище, моя ведьма, русалка, любимая. Иди напои меня, жена, ибо я умираю от жажды!
Эпилог
Май 1680 года Хэмптон-Корт
Весна в этот год выдалась холодная.
Уорик не замечал освежающего и приятного ветерка. Капли пота стекали по его лбу.
— Уорик! — коротко предупредил король, поскольку мяч летел в его угол корта, но мысли Уорика явно витали далеко от площадки.
Он взял мяч почти чудом и застонал про себя, поскольку король был слишком заинтересован в этой игре, в которой они играли против герцога Йоркского и Букингема. Странный дуэт! Уорик не мог позволить своим мыслям уноситься слишком далеко от корта, поскольку мяч летал молниеносно.
Удачный удар принес им очко. Пока герцог Йоркский готовился к подаче, Уорик окинул взглядом шезлонги и почувствовал небольшое облегчение. Ондайн сидела там вместе с несколькими фрейлинами и самой королевой. Она поймала его взгляд и лучезарно улыбнулась, показав ему знак победы.
— Четхэм!
В этот раз посланный мяч пролетел мимо, и Карл не сумел его подстраховать. Король перешел на половину Уорика и прошептал ему в самое ухо, пока на противоположной стороне готовились к подаче:
— Ради Бога, Уорик Четхэм! Я играю со своим братом! С младшим братом! Неужели ты позволишь мне ему проиграть?
— Сэр, тысяча извинений…
— Ты волнуешься, я знаю. Брось! Если ребенку предназначено появиться на свет сегодня, так и будет. Это одно из немногих дел, над которыми я не властен! Теперь играй!
Игра продолжалась, но уже не так напряженно, и Уорик обнаружил, что может позволить себе немного расслабиться. Внимательно следя за мячом, он размышлял над тем, как странно, что они с женой оказались в такой момент при дворе. Обычно наследники знатных фамилий появляются на свет в родовых поместьях, которые они со временем наследуют. Но этому ребенку предстояло унаследовать оба владения и титула — Северной Ламбрии и Рочестера, поэтому ни Уорик, ни Ондайн не могли решить, какое место будет более подходящим. Они перебирали в памяти все события их прошлого, вспоминая о счастливых днях, хотя и омраченных бедами. После того памятного дня во дворце Дуво они вдвоем с радостью последовали за королем ко двору. Уорика вскоре отослали по службе во Францию на несколько месяцев. Некоторое время он провел в Голландии по делам его величества, при дворе Вильяма и Мэри. В мае он просил короля не отправлять его в дальние путешествия, поскольку Ондайн готовилась в начале месяца стать матерью. С приближением положенного срока ее охватил страх, что сонный порошок, которым ее травили в начале беременности, и все остальное плохо подействовало на ребенка. Карл, не имея ни одного законного наследника, но будучи отцом по крайней мере дюжины прекрасных внебрачных детей, испытывал искреннюю симпатию к этой паре. Король держал Уорика при дворе и считал, что уж коль скоро оба родителя — англичане, хотя из разных частей страны, ребенок должен родиться под королевским надзором. Будущий герцог и граф, он вырастет и достойно послужит своему королю!
Итак, в мире и согласии они жили при дворе, не заботясь о своих обширных поместьях. Правда, Джек женился на Молли, но Уорик в случае каких-либо затруднений с управлением Четхэма всегда мог обратиться за помощью к Клинтону и Саре. Поженившись, они жили счастливо в прекрасном замке и рачительно управляли хозяйством в бывшем поместье Хардгрейва, которое нашли в полном запустении.
Джем следил за дворцом Дуво. Он отвечал за состояние дома, а Джон Робине, влюбленный в деревню, присматривал за арендаторами и рентой, относясь к фермерам с глубоким пониманием, отчего увеличивался не только их личный доход, но и процветал землевладелец. Уорик с Ондайн постоянно ссужали короля деньгами, хотя и находились у него на службе.
Уорик ухмылялся каждый раз, когда ему удавалось послать мяч мимо Букингема.
Вдруг он нахмурился, вспомнив о брате. Мысли о Юстине последнее время его очень тревожили. После событий, разыгравшихся во дворце Дуво, Юстин сильно переменился, сделавшись чрезвычайно серьезным и сосредоточенным, хотя и более мрачным. Он все время рассуждал о далеких странах и, приняв от короля пожалованные ему земли и титул — сдержанно и с достоинством, как и полагалось настоящему Четхэму, — сразу после принесения присяги отплыл в Новый Свет для знакомства с колониями в Виргинии. Он вернулся всего лишь несколько дней назад, чтобы присутствовать при рождении племянника или племянницы. В глубине души Юстин был убежден, что родится мальчик, поскольку род Четхэмов славился наследниками мужского пола. Молодой Четхэм рассчитывал отправиться снова за границу, как только кончится лето. Он просил Карла пожаловать ему земли на не освоенных пока территориях новой страны. Карл, подумав об интересах державы, решил удовлетворить эту просьбу.