Королевское наслаждение, стр. 17

— Ну, значит, так и будет! Наверняка у него есть для тебя что-то стоящее. А что касается настоящего… то мы молоды, мы храбрые воины и как-никак победители! А победителей, мой друг, ждут военные трофеи!

— Что ты имеешь в виду? — спросил Адриан.

— Нас ждут отборные французские вина и общество плененных французских красоток, которым не терпится повеселиться с победителями.

— Плененные французские красотки?

— Ах, мой друг, неужели так трудно понять? Молодые француженки, дочери купцов и самые красивые…

— Проститутки… — смущенно закончил Адриан.

— Самые лучшие, самые красивые, самые покладистые, каких только можно было найти. Повеселимся, и леди Джоанна ничего об этом не узнает.

Адриан молча смотрел на юного Эдуарда, удивляясь, что принц осведомлен о его дружбе с Джоанной, дочерью графа Уорвика. Однако, говоря о Джоанне, Эдуард, казалось, не понимал, что Адриана связывает с ней не страсть, а искренняя дружба. Если бы Адриан когда-нибудь по-настоящему задумался о своих чувствах, то наверняка понял бы, что любит эту девушку, но пока ему было просто легко и хорошо с ней. Они оба были умны, любили читать одни и те же книги, хотя чтение не особенно поощрялось при дворе Плантагенетов. У Джоанны вызывало сочувствие трудное детство Адриана, а он жалел ее из-за жестокости отца, державшего свою дочь в ежовых рукавицах. Иногда они мечтали, что когда-нибудь поженятся. Их брак, основанный на дружбе, мог бы стать удачным, а так как Джоанна была одной из трех дочерей графа, ее отец, зная, что Адриан — любимец короля, не стал бы возражать против подобного союза. Но пока это были лишь мечты, и будущее парня и девушки оставалось неопределенным.

— Я пока не обручен, — ответил Адриан, — и к тому же Джоанна — леди, чего нельзя сказать о твоих прекрасных француженках. Но если ты считаешь, что мы как победители заслуживаем награды, то я готов составить тебе компанию.

— Веди меня, мой принц.

Эдуард громко рассмеялся:

— Награда моего отца придет позднее, а я хочу скрасить твою унылую жизнь прямо сейчас.

Принц и его друзья покинули лагерь и отправились в домик, укрытый в чаще леса. Здесь их встретили музыкой, танцами, жареным кабаном и отборным вином. Одна из женщин играла на лютне и пела. Ее голос был нежным и проникновенным, личико — ангельским, взгляд дерзких глаз — многообещающим. Что еще нужно воину? Когда красавица закончила свою последнюю песню, Адриан увел певунью в лес. Мак-Лахлан был молод, беспечен, и огонь страсти играл в его крови. Время прошло быстро и весело.

Но, распрощавшись с прекрасной потаскушкой, Адриан вдруг почувствовал, что ему больше не хочется оставаться в веселой компании, и незаметно покинул ее. События прошедшего дня все еще волновали его, будя тревожные мысли, и эти мысли были связаны не с битвой, которая так круто изменила его жизнь, а со странным обещанием короля.

Юноша нашел Мата, то есть Матфея — одного из своих четырех боевых коней, которых он называл именами евангелистов: Матфей, Марк, Лука и Иоанн. Взлетев в седло, Адриан умчался в мочь и долго скакал по берегу.

Его мучила тревога.

Что же все-таки задумал король?

Глава 4

Находиться под опекой английского короля вовсе не означало для Даниэллы, что она скоро ступит на английскую землю.

Проходили месяц за месяцем, а Эдуард все еще вынашивал планы взять неприступный город Кале.

Большую часть времени Даниэлла проводила с королевой, которая, несмотря на очередную беременность и округлившийся живот, казалось, не замечала трудностей повседневной жизни, повсюду следуя за своим мужем и его армией. Женщины день за днем коротали в королевской резиденции, а мужчины ежедневно атаковали крепостные стены Кале. Эдуард начал осаду города в сентябре, сразу после битвы при Креси, и, решив вести войну до победного конца, не считался со временем. Король построил вокруг осажденного Кале целый городок. Английские воины готовились провести зиму со всеми удобствами в теплых деревянных домиках, в то время как на жителей неприступного города надвигалась голодная смерть. Маленький английский городок был построен, как и подобает, с рыночной площадью в центре, и предприимчивые фламандские купцы приезжали туда дважды в неделю, чтобы продавать свои товары. Кузнецы и бочары открыли для осаждающих спои мастерские, а брадобреи и уличные лекари распахнули двери цирюлен. Так как осада, обещала быть длительной, английские рыцари развлекались набегами на соседние деревни, а устав от набегов и грабежей, вызывали друг друга на состязания. Дело доходило до того, что они предлагали французским рыцарям из осажденного города принимать в них участие. Согласно рыцарскому кодексу чести, французы могли, приняв участие в турнирах, снова вернуться домой.

Вместе с королевой Даниэлла часто посещала такие турниры, и они вносили разнообразие в ее жизнь, полную огорчений, так как каждый день девочка видела, как страдает французский народ. Совсем другое дело — сами турниры, на которых очень часто побеждали французские рыцари, и никто не видел ничего предосудительного в том, что юная графиня рукоплещет и веселыми криками подбадривает храбрых молодых французов, желая им победы.

Как-то на одном из таких турниров она впервые познакомилась с Адрианом Мак-Лахланом, и с тех самых пор он стал для нее источником постоянного раздражения.

Однажды днем раздался призывный звук трубы. Снег еще не покрыл землю, но воздух был холодным и бодрящим, и если бы не выглянувшее к полудню солнце, то девочка осталась бы дома. Даниэлла сидела по правую руку от Филиппы вместе с другими королевскими отпрысками и с нетерпением ожидала; предстоящего турнира. Жан д'Эльтант, один из самых прославленных рыцарей христианского мира, француз по происхождению, должен был сразиться с юным английским рыцарем, имени которого Даниэлла пока не знала.

Однако скоро она его узнает и никогда не забудет.

Сэр Жан д'Эльтант был представлен с огромной пышностью, под оглушительные звуки фанфар. О его победах и подвигах ходили легенды. Он ехал на огромной серебристой лошади, ноги, хвост и шея которой были украшены бахромой. Сам рыцарь был одет в тунику поверх металлической кольчуги и высокий шлем с забралом в виде головы рычащего кабана. Сейчас забрало было опущено. Он высоко держал свое копье, пожалуй, даже слишком высоко, и, подъехав к королю, резко осадил коня, так что из-под его копыт полетели комья земли и брызги грязи. Гостя приветствовали громкими криками — в первую очередь, конечно, французы, расположившиеся на стенах Кале. Англичане, конечно, были более сдержаны, но и они, согласно рыцарскому кодексу чести, должны были проявить соответствующее почтение к прославленному рыцарю.

— Кто желает одарить французского рыцаря своим вниманием? — закричал сэр Террелл Хенли, организатор турнира.

Никто из зрителей не поднялся. Все они, в конце концов были англичанами, но кто-то из присутствующих на турнире должен непременно встать, возможно, сама королева, если сочтет нужным, но этикет должен быть обязательно соблюден, и это знали все — как женщины, так и мужчины.

Но королеве вставать не пришлось — со своего места внезапно вскочила Даниэлла, выдернула из своей прически ленту и побежала к арене.

Ее поступок вызвал одобрительные крики зрителей. Маленькая воспитанница короля Эдуарда проявила уважение к рыцарю и тем самым помогла соблюсти этикет. Даниэлла, не обращая внимания на одобрительные возгласы, до которых ей не было никакого дела, привязала ленту к копью француза, наклоненному в ее сторону. Рыцарь высоко поднял это импровизированное знамя, подмигнул Даниэлле, и она ответила ему счастливой улыбкой. Публика пришла в восторг, и под ее радостные крики Даниэлла вернулась на свое место.

Следующим был представлен противник д'Эльтанта, но Даниэлле его имя ничего не говорило.

— Сэр Адриан Мак-Лахлан, лэрд из Реггара, граф Миденлейский!

Раздался звук трубы, и на арену выехал рыцарь короля Эдуарда.