Война, стр. 42

Интерлюдия. ГЛУБОКОЕ ПРИКРЫТИЕ

Космос велик. И это слабо сказано. Однако лучшего определения еще не придумали. Не придумали потому, что не существует слов, которые называли бы понятия, недоступные человеческому мозгу. Представьте себе три предмета, красные шарики к примеру. Теперь представьте пять. Ладно, семь. А попробуйте миллион. Не число, а каждый из миллиона шариков в отдельности. В том рукаве нашей галактики, где нашли приют Альянс и Синдикат, мерцают миллионы звезд. На самой большой скорости расстояние между двумя соседними светилами можно преодолеть за неделю. Но расположены они, разумеется, неравномерно. Некоторые скопления содержат сотни звезд. В пустынных областях корабль может лететь неделями, не регистрируя ровным счетом ничего. Даже если бы у Флота нашлось время, ему было бы очень трудно отыскать родные миры Синдиката. А теперь, когда небольшие флотилии вражеских кораблей уже бороздили халианское пространство, времени больше не было.

Где-то среди сотен тысяч звезд, лежащих на границе Альянса и Халии, наверное, и можно было бы обнаружить миры Синдиката. Тайна, у каких именно из пятидесяти тысяч звезд скопления находятся эти миры, — вот что являлось той самой жизненно необходимой информацией, без которой Флот не мог начать действовать. И никакие усилия, направленные на то, чтобы выяснить это, нельзя было назвать чрезмерными. А пока Флот походил на слепца, который бессмысленно размахивает клюкой, стараясь защититься от банды вооруженных дубинками убийц.

Вблизи халианских миров достаточно часто обнаруживали тайные военные базы, подготовленные Синдикатом. Многие из этих баз предназначались для действий в будущем, так что на них обычно проживало несколько охранников с семьями. Так как техники Синдиката полностью контролировали способность халиан путешествовать в пространстве, для них не составляло труда закрыть те области, где посетители были бы незваными гостями. Поэтому даже после того, как халиане присягнули на верность Альянсу, ни один из них не мог предупредить Флот о грозящей опасности.

Когда такой мир все же находили, необходимо было действовать очень быстро. Только на базах имелись люди, которые располагали необходимой информацией о скоплении, в котором таились родные миры Синдиката. Однако обломки и мусор, остававшиеся от базы, имели привычку хранить молчание. Даже самые плохо защищенные базы можно было взять только штурмом. И обороняющиеся всегда располагали временем, чтобы подорвать себя. Так что местоположение Синдиката или хотя бы даже намек на него были воистину бесценны.

Дженет Моррис. ПОДАРОК КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

Записка, которую Инглиш оставил у клерка КВП/АСД, гласила: «Ушел на осмотр ни Станцию Электроисследований. Кап. Толливер Инглиш, 92 — й ДБР, САЭМИ/J3/ТАКОПС».

Сорок пять дней в тылу, даже в самый жгучий мороз, отнюдь не гарантируют, что человек полностью остынет. И Тоби Инглиш был живым тому доказательством. С того самого момента, когда, согласно приказу. Девяносто Вторая Дивизия Быстрого Реагирования Флота («Красная Лошадь») отправилась в бой с новым оружием класса X, эта самая дивизия стала еще более «специальной». А на Инглиша с того дня сыпалось все больше и больше неприятностей.

Термин «специальный» здесь, на Комплексе Военной Поддержки, означал неприятности. Специальное Агентство Электромагнитных Исследований (САЭМИ) обзавелось своей собственной огромной и привилегированной станцией на базе КВП/АСД, которая вращалась вокруг газового гиганта, который команда управления и контроля базы использовала в качестве источника энергии.

Когда Инглиш впервые увидел эту космическую базу, он понял, что ему повезет, если удастся вытащить отсюда своих ребят живыми. Девяносто Вторая только что вернулась после чистки, которую провела по заданию МАП — Межведомственного Агентства по Поддержке. Не к чему было бранить начальство за то, что их хотели отделить от остальных: большинство во Флоте не питали особой любви к «Красной Лошади». У каждого из тех, кого Девяносто Вторая, выполняя задания МАП, арестовала или уничтожила как вражеского шпиона, были друзья. Но, черт возьми, после этого командование передало их САЭМИ, где приходится играть роль подопытных кроликов весь отпуск. Или всю оставшуюся жизнь…

Однако Инглиш не видел другого выхода. Ничего не поделаешь. Придется торчать здесь, пока их не заберет «Хэйг», который сейчас на перевооружении, или пока их не прикончат эти эксперименты САЭМИ.

После полутора месяцев психотестов и всяческих исследований Инглиш так и не решил, что лучше. Теперь он командовал не просто Дивизией Быстрого Реагирования. САЭМИ превратило их в нечто, что именовалось «Электроисследования». И Инглишу вовсе не улыбалось быть чем-то вроде тактического подразделения САЭМИ.

И здешнее оборудование ему тоже не нравилось. Словом, Инглишу было не по душе то, что стояло за той переподготовкой, которую они проходили. Но никого, за исключением терапевтов, не интересовало, что ему нравится, а что нет, а эти болваны никак не могли понять, почему он не пользуется их услугами.

Вся терапия, которая Инглишу нужна, — здесь, в модуле виртуального моделирования.

Он приложил руку к идентификатору отпечатков на двери и приблизил глаза к сканеру сетчатки. Волна холодного воздуха ударила в глаза.

Дверь открылась, впереди был короткий, голый коридор.

— Пожалуйста, проидентифицируйте себя голосом.

— Это Инглиш. Я жажду провести пару приятных часов в комнате смеха. — Не важно, что тут говоришь. Компьютер просто хотел убедиться, что он не пьян.

Он сравнил голос Инглиша с записью в файле, потом считал его отпечаток пальцев и электропроводимость кожи, цвет радужной оболочки, форму зрачка и давление глазного яблока.

Дверь скользнула назад, а это означало, что компьютер решил — капитан не собирается впадать в неконтролируемое буйство. Что действительно было немаловажно, принимая во внимание оружие, хранившееся за этой тяжелой дверью СЭИ.

На командно-контрольном комплексе это было время отдыха. Инглиш не ожидал встретить здесь людей. Поэтому ему показалось странным, что коридор освещен.

В прошлый раз, когда он в этот час был здесь, в коридоре царил сумрак. Инглиш собирался немного потренироваться в специально подогнанном под него скафандре с АПОТ-вооружением, которое к нему полагалось.

Инглишу вовсе не требовался обслуживающий персонал, чтобы начать тренировку. Он знал, что где расположено. Большую часть своего рабочего времени он проводил, «консультируясь»с техниками САЭМИ, стараясь довести это чертово оружие до состояния, которое можно было бы назвать «боевой готовностью». Девяносто Вторая ждала пополнение.

Инглишу уже прислали трех новых парней. Их снабдили скафандрами и сняли нейрограммы для того, чтобы подогнать вспомогательную электронику, усиливавшую боевые схемы, встроенные в шлемы. Все было в порядке, и вдруг два дня назад у Греко, одного из новичков, во время прохождения седьмого уровня сложности случился сердечный приступ.

Теперь техники решили разобрать оборудование и выяснить причины происходящего. Инглиш завернул за угол, лампочка над дверью мигнула, и дверь раздевалки открылась.

Как только капитан вошел внутрь, дверь с тихим шипением захлопнулась. Лампы мигнули красным, потом снова переключились на белый. Инглиш приложил руку к замку своего шкафа. Греко, тот парень, что погиб, просто был на грани сердечного приступа. Так объяснял себе Инглиш. Он уже видел это раньше, во время десантных высадок на планеты. «Специальные» операции отличаются повышенным риском. А когда операции становятся настолько «специальными», то сюрпризы начинают происходить даже во время тренировок.

Это было на руку Инглишу. Смерть приносит гораздо меньше неприятностей, если случается в светлой и чистой исследовательской лаборатории, а не за пять минут перед высадкой, когда план действий уже нельзя скорректировать, и люди напряжены до предела.