Повелитель Островов, стр. 35

— Ноннус, — прокричала она. — Корабль тонет?

В общем-то она не боялась. В душе Шарина твердо знала, что они наверняка утонут, а следовательно, она на пороге гибели. Девушка промокла и замерзла. Она вздрагивала при каждом треске молнии, которая предваряла долгий рокочущий раскат грома. Но смерти как таковой она не боялась. Скорее, воспринимала как непреложный факт, подобно тем облакам, что темнели над головой, фактурой напоминая галечный пляж.

— Я не могу спасти корабль, — произнес Ноннус. Он убрал свой нож и начал мастерить деревянный треугольник при помощи такелажных веревок. — Хотя думаю, что попытаюсь спасти тебя, дитя мое. Собственно, я ведь поклялся сделать это.

Ему удалось разрубить на три части шест, на котором крепился кливер, и связать воедино. Затем он вытащил из-под себя сам кливер — оказывается, он сидел на нем, как на подушке, — и начал раскладывать его.

— Ты делаешь плот! — догадалась Шарина. Она поймала бьющийся на ветру край паруса и стала держать его, пока не настанет черед привязывать его к раме.

— Скорее поплавок, — поправил отшельник. Его расставленные руки работали с инстинктивной точностью — так паук, не задумываясь, ткет свою паутину и раскидывает ее для жертвы. Ни ветер, ни пропитанные солью снасти не могли помешать Ноннусу в его работе. — Я мастерю веревочные петли, за которые мы сможем держаться, пока наш поплавок будет на плаву.

— Но как насчет морских демонов, Ноннус? — спросила девушка и тут же прикусила язык. Их клыкастые пасти действительно прежде всего пришли ей на ум. Но это же не основание ныть и жаловаться единственному человеку, который пытается что-то сделать для ее спасения.

— В сыром виде их мясо напоминает медузу, во всяком случае не намного вкуснее, — ответил отшельник, продолжая свой труд. Шарина решила, что это шутка. — Полагаю, мы решим данную проблему, но позже, когда доберемся до сухого места и разведем костер.

Шарина рассмеялась и смеялась до тех пор, пока изрядно не наглоталась соленой воды. Совершенно определенно, отшельник был серьезен. Сомневаться в Ноннусе — все равно как сомневаться в небе. Ведь оно всегда на месте: днем ли, ночью, в шторм или без шторма.

Она оглядела палубу триремы. Оба аутригера исчезли, очевидно, смытые штормом. Один из моряков держал капитана за плечо и указывал куда-то за правый борт, а Личнау что-то кричал в ответ. Слов Шарина разобрать не могла, но видела, что капитан с двумя матросами пытаются добраться до гнущейся мачты.

— Мне казалось разумным как можно дольше прятать тебя внизу, — рассуждал Ноннус, не отрываясь от работы. — Но, может, так и правильнее. Мы дрейфуем гораздо быстрее, чем я полагал. Должно быть, течение изменилось, также как и ветер.

Шарина старалась удерживать веревки и кусок паруса — это единственное, чем она могла помочь своему наставнику. По крайней мере, надеялась девушка, ее вмешательство поможет сэкономить время в чрезвычайных обстоятельствах.

— Дрейфуем куда? — переспросила она, откидываясь против ветра, чтобы Ноннус мог перевернуть конструкцию.

— Погляди направо, — мотнул головой отшельник, не поднимая глаз. — Я слышал их несколько минут назад.

Шарина попыталась посмотреть в указанном направлении. Ветер швырял в лицо ее волосы, которые превратились в тысячу крохотных бичей, шнурок с монетами, которым они были перевязаны не смог устоять против шторма.

Справа по курсу четко обозначилась белая полоса, разделявшая черноту неба и черноту моря.

— Рифы Тегмы, — пояснил Ноннус, возясь с узлами.

В этот момент один из офицеров поднялся, желая получше разглядеть то, что творилось за бортом. Его туника надулась ветром и, оторвав от палубы, подняла его в воздух.

Он перелетел через поручни, даже не коснувшись их ногами, скрылся в бушующих волнах. Море жадно поглотило свою жертву без единого пузыря или всплеска.

Капитан Личнау и его помощники рубили топорами главную мачту, но, увы, это уже не могло спасти положения. Даже обрубок мачты ловил ветер и ускорял боковой дрейф триремы. Пенная полоска рифов была так близко, что в вое ветра Шарина могла различить рокот валов, разбивавшихся о камни.

Внезапно палатку на палубе, где укрывался Медер, охватило красное свечение. Оно расширилось, протянулось до мачты и собравшихся вокруг нее моряков. Его цвет на глазах бледнел от ярко-пурпурного до того розового, который обычно можно наблюдать на закатном небе.

Под очередным порывом ветра остаток мачты треснул по всей длине. Острая, как кинжал, щепка отскочила назад и попала капитану в живот. Хлынула кровь.

Теперь весь корабль оказался в коконе красного света, напоминавшего цветом рубин на просвет. Шарина почувствовала, как волосы на ее теле встали дыбом. Она попыталась кричать, но горло будто сковало льдом.

С гулким ревом, как будто началось землетрясение, трирема поднялась над волнами. Киль уже не касался воды, весла трепыхались в воздухе. Охваченное красным пламенем, судно вместе со своими пассажирами перелетело через пенящуюся полоску рифов и с громким всплеском приземлилось по другую сторону. Поднялась волна выше сохранившегося обрубка мачты, но корабль благополучно взметнулся на ее гребень и плавно опустился. Теперь вокруг расстилалось спокойное море.

Воздух был насыщен водяной пылью, но ветер стих, и шум шторма затихал вдали. Шарина вскочила на ноги и оглянулась.

Она увидела циклопические каменные постройки, увитые буйной растительностью.

Глазам путешественников предстал остров Тегма, поднявшийся из морских глубин.

10

Гаррик медленно выплывал навстречу сверкающим бликам на темной воде. Он уже мог слышать грохот прилива. Руки и ноги у него были ледяные, но юноша старательно двигал ими, пока…

— Он приходит в себя! — раздался голос Кашела. — Отойдите и дайте ему воздуха.

Гаррик широко распахнул глаза и сфокусировал взгляд на том мире, где он лежал на земле посреди двора гостиницы. Голова его покоилась на коленях друга, вокруг столпилось два десятка людей. У некоторых в руках были фонари или факелы, которые в его небытии играли роль бликов на воде…

Что случилось? — спросил юноша. — Неужели я потерял сознание?

Опершись о землю, он попытался подняться и тут же почувствовал боль в ладонях. Ощущение было такое, будто по ним прошелся копытами тяжеловоз. Гаррик поднес руки к глазам и увидел красные вздувшиеся мозоли. Кожа не была содрана, но пальцы онемели, как после смертельной хватки.

Теноктрис опустилась рядом с ним на колени и приложила два пальца к его горлу. Только сейчас Гаррик понял, что монотонный звук, который он слышал до сих пор, был ее заклинаниями.

— На тебя напал лич 30, Гаррик, — пояснила она. — И ты убил его бревном.

— Вернее, колесным валом из конюшни, — поправил ее Кашел. — Ты огрел его по башке.

— Какой-такой лич? — захлопал глазами Гаррик. Неужели он действительно поднял колесный вал? Ага, тогда понятно, почему плечевые мускулы у него болят, будто из них готовили отбивную. — Кто такой лич?

Рядом с ним на корточках сидели отец и пришлый купец Бенлоу. Их спины загораживали нечто, лежащее на земле. С мрачной гримасой Райз поднялся и прикоснулся к плечу постояльца.

— Дайте посмотреть мальчику, — сказал он. — Может, он узнает эту тварь.

Гаррик осторожно сел. Он чувствовал себя почти нормально, но временами страдал раздвоением зрения. Очень странное ощущение: одной и той же парой глаз видишь два различных мира.

— Я в полном порядке, — произнес он больше для себя самого, чем для встревоженного Кашела.

Райз поднес поближе подожженный стебель болиголова, чтоб сын мог как следует разглядеть труп на земле.

Труп принадлежал человеку. По крайней мере, скелет был человеческий. Тяжеленный колесный вал буквально раздробил череп и левую ключицу лича. Несколько верхних ребер оказалось сломано. Все это Гаррик видел совершенно явственно, поскольку плоть существа была желеобразной, местами — прозрачной.