Повелитель Островов, стр. 11

Шарина кивнула с отсутствующим видом. Основываясь на словах подруги, она отнесла странность скорее к материи платья, нежели к месту, откуда оно прибыло. Во всем, что касается тканей, она привыкла доверять Илне не меньше, чем мнению Кашела о поведении овец.

— У Ноннуса нет никаких возражений против этой женщины, — продолжила Шарина через минуту. — Я спрашивала его позднее. Он ответил, что не берется судить, что правильно для других людей. И в любом случае, сказал Ноннус, Теноктрис не пошла бы в те места, куда он и сам не пошел бы. Мне кажется, я понимаю, что он хотел сказать.

Ей не хотелось заострять внимания на своем последнем замечании — так же, как Илна не стала объяснять, почему платье показалось ей необычным.

— Меня пугает все, что происходит, — призналась Илна. Она не была уверена, стоит ли об этом говорить. Полуденное солнце заливало пляж, волны весело набегали на берег, но девушка изо всех сил обхватила себя руками, пытаясь согреться. Казалось, ее тело превратилось в лед. — Это давит на меня, и я не знаю, что делать.

Шарина молча бросила на нее взгляд. Лицо у нее при этом было пустое и невыразительное — так мы встречаем неуместные откровения друзей.

Что-то блеснуло далеко на востоке. Илна выпрямилась.

— Это корабль, — сказала она, вглядываясь. — Слишком уж он большой для рыбачьей лодки.

Шарина поднесла ладони к глазам, пытаясь загородиться таким образом и от блеска волн, и от солнечного света. Затем повернулась к подруге.

— Нам надо возвращаться, — напряженным голосом произнесла она. — Побежали.

Девушки ускорили шаг, юбки полоскались у них между ног. Оказывается, они зашли на север почти на полмили 12 — гораздо дальше, чем собирались. И гораздо дальше, чем хотелось бы сейчас, на обратном пути.

— Должно быть, это какой-нибудь крупный торговец, застигнутый штормом, — говорила Илна, расшвыривая на ходу мелкие камешки. — Не думаю, что они завернут в Барку. По крайней мере, если им не требуется ремонт…

— Это не торговый корабль, — ответила Шарина. Она оглядывалась, прикидывая возможности крошки Илны и решая, стоит ли идти дальше.

Илна прибавила шагу, зная, что Шарина легко может обогнать любого в деревне на такой дистанции.

— Он слишком большой, чтобы быть рыбачьей лодкой, — еле выдохнула она.

— Там сотни весел! — крикнула Шарина. — Это не торговое судно с несколькими гребцами. Торговцы никогда не пожертвуют прибылью, оплачивая такую кучу народу. Это военный корабль — как в старинных рассказах!

9

Резкий металлический звук разбудил Гаррика, как он подумал сначала — ярким солнечным утром. Мгновением позже он понял, что находится не на своем чердаке, а в общей комнате постоялого двора. За окном же, выходящим на южную сторону, стоит не утро, а жаркий полдень.

Он попытался оторвать голову от подушки, набитой конским волосом, и обнаружил, что его разум и чувства до сих пор прикованы к серому чистилищу, где они пребывали во время забытья. Он не был даже уверен, какой именно сегодня день.

Гаррик хотел спросить об этом, но голос подвел его.

— Ах! — лишь прохрипел он.

Рука отшельника, подобно мощному корню дуба, проскользнула ему под спину и помогла принять полусидячее положение.

Другой рукой он поднес к губам Гаррика деревянную бутылочку, которой обычно пользуются пастухи.

— Вот, — сказал он, — смочи губы. Это эль.

После этого отшельник обернулся и крикнул на кухню:

— Принесите миску бульона и маленькую ложечку. Быстро!

Лора мгновенно выглянула из дверей кухни, как белка из гнезда.

— Это еще что такое? — возмутилась она. — Никто не смеет командовать мною в моем собственном доме! И уж никак не грязный отверженный, живущий в пещере!

— Я принесу, — пробурчал Райз, входя в дом со двора. Скрип ржавых петель как раз и разбудил Гаррика.

Не глядя, Лора посторонилась ровно настолько, чтобы дать мужу пройти. Эти двое не смотрели друг другу в глаза, даже когда оказывались рядом.

Бутылочка оказалась намного удобнее кружки — эля Гаррику удалось отпить, не пролив на себя ни капли. Правда, первый глоток пришлось сплюнуть на пол, поскольку весь рот у него был обложен какой-то гадостью. Зато все остальное пошло хорошо.

А пол, ну что ж… Тростник, устилавший деревянный пол, все равно пора было менять. Он как раз собирался в то утро нарезать свежего тростника, но в последний момент изменил свои намерения, решив провести время за чтением и беседой с Кашелом.

— Я была приближенной самой графини Теры, — сообщила Лора, обращаясь к несуществующей аудитории. — Мужчины признавали, что я красивее многих благородных дам!

Гаррик нисколько в этом не сомневался. Его мать была невысокой женщиной изящного телосложения. Даже сейчас ее кожа сохраняла гладкость и нежный, глянцевый оттенок слоновой кости.

— Прошу прощения, — извинился отшельник. Слова вылетали сами по себе — взгляд он не отводил от больного. — Я оговорился.

— С моря что-то приближается, — подала голос Теноктрис, до того молча стоявшая у окна. Гаррик даже не заметил ее вначале. Теперь он огляделся — но больше в комнате никого не было.

— Что именно? — спросила Лора. Ее раздражение прорывалось в голосе — он становился все громче и тверже с каждым словом. — Хочешь сказать: снова эти проклятые твари?

Теноктрис откинула щеколду — крепкий брусок, призванный противостоять сильным восточным ветрам, таким, как недавний шторм, — и открыла дверь. Соленый бриз принес легкий запах дыма и напомнил, как недавно она жгла деревяшку, читая свои заклинания. Теноктрис направилась к берегу и скоро скрылась из поля зрения Гаррика.

Появился Райз с деревянной миской дымящегося бульона и маленькой роговой ложечкой, которой обычно отмеряли специи. Ноннус боялся, что в своем нынешнем состоянии Гаррик не справится с обычной ложкой.

— Думаю, со мной все в порядке, мама, — сказал юноша. Сейчас, когда первый шок пробуждения прошел, он действительно чувствовал себя на удивление здоровым. Тут было чему удивляться, ибо он помнил, как выглядела его нога, когда он при помощи лука разжал вонючие челюсти рептилии. Тогда каким-то внутренним взором он заглянул внутрь и даже сквозь рану. И теперь знал: что бы Теноктрис не подразумевала под «равновесием жизненных соков», именно это равновесие служило причиной быстрого выздоровления.

Опираясь на отшельника и помогая себе руками, Гаррик встал в постели на колени. Его перебинтованная правая нога была напряжена и горела так, будто тушилась на тихом огне в духовке, но, тем не менее колено сгибалось нормально, а боль локализовалась лишь в районе раны.

— Гаррик, что ты делаешь? — завопила Лора. — Тебе не следует еще вставать, у тебя нога, как кусок сырого мяса!

Она попыталась привлечь на свою сторону мужа:

— Райз! Заставь своего сына лечь обратно!

— Я в порядке, — повторил Гаррик. Он склонился вперед и перенес вес на ноги, чтобы встать — или попытаться… Голова моментально закружилась, но в глазах при этом не темнело, и дыхание оставалось ровным.

— Ты, может быть, и крепкий парень, — спокойно сказал Ноннус, — но морские демоны были покрепче тебя, и где они сейчас? Не переусердствуй…

Но Гаррик уже стоял, стараясь больше опираться на левую ногу. Отшельник слегка касался его, даже не помогая, а скорее страхуя от падения назад.

Юноша осторожно ступил на больную ногу. Боли по-прежнему не было, хотя давление отозвалось пульсацией, серией толчков из пораненной икры, как будто ставни бьются на ветру.

— Конечно же, ему нельзя это делать! — настаивала Лора. — Он собирается лишиться ноги! Вот что он делает! А вы ему в этом помогаете!

— Если он в состоянии ходить, — произнес Ноннус, предпочитая игнорировать ее крики, — это будет только полезно и для раны, и для него самого. В собственной постели умерло гораздо больше людей, чем на поле боя. И я никак не ожидал, что здесь увижу человека, способного ходить с такими травмами.