Куда возвращаются сказки, стр. 68
Того, видимо, тоже что-то смущало в Пашке. Он поставил Колю, глядящего вдаль пустыми глазами, себе за спину, а сам нагнулся над Пашкой. Тот чуть не отпрыгнул назад, как самый последний лох. Но верзила не собирался лапать Пашку. Он покосился на нетронутую сигарету и ехидно заметил:
— Нет, Павел Афанассьевич, не ссигареты васс интерессуют. По крайней мере ссейчасс. Но не беда. Два хороших человека вссегда ссумеют договоритьсся, не правда ли? Что вы сскажете нассчёт палочек?
Пашка снова промолчал. Не орать же как малолетка: «Палочек? Каких палочек? Не знаю я никаких палочек!» Соврёшь, тут-то тебя и прижмут к стенке, тут-то и свернут башку, ведь серьёзные люди не базарят попусту. Серьёзные люди должны иметь привычку отвечать за каждое слово. Пусть уж лучше верзила отвечает и за себя, и за Пашку.
— Молчим, Павел Афанассьевич? Может прибавить вам палочек, да и дело сс концом. Лишние-то палочки вам не помешают! А нам сс Колей они уж ни к чему.
На сей раз длинные пальцы полезли в карман Коляну. А тот, дурак, даже не сопротивлялся. Попробовал бы кто-то полезть в карман Пашке. Пашка даже улыбнулся насмешливо от такой картины, но улыбочку тут же сдуло. Сразу же, как только Пашка вспомнил, что минуту назад эти пальчики беспрепятственно отметились и в его кармане.
Ладонь незнакомца замерла вблизи Пашкиного лица. А на ней спокойнёхонько лежали четыре… Нет! Целых пять палочек! И верзила ничуть не возражал против того, что Пашка вот прямо сейчас заберёт их и уйдёт своей дорогой.
Но Пашка не торопился хватануть палочки. Его покупали. А пять палочек стоили дорого. Очень дорого. Возможно, намного дороже, чем невмешательство в Колькины дела. И если цена изначально оказывалась выше, то когда-нибудь Пашку перехватит такой же вот верзила и заставит расплачиваться. Может даже с процентами. По виду верзилы можно предположить, что Пашкин счётчик станет щёлкать ежедневно. Зачем же самостоятельно становиться шариком в лохотроне. Может Колян тоже задолжал и его уже сейчас повели на разборки. Чёртовы палочки. Этак ведь и его, Пашку, в один прекрасный день выдернут из привычной жизни и уведут невесть куда к невесть кому. А такому верзиле Пашкина компаха нипочём. За ним стоит куда более крутая крыша. И Пашка не купился, но и не отступил. Теперь за Коляна стоило заступиться из чувства солидарности.
— Не-а, — замотал головой Пашка, — свои есть. Чужого не надо.
Кроить палочки не стоило. Судя по всему, верзила знал о Пашкиной четвёрке.
Незнакомец удивился и убрал руку.
— Сстранная вы личноссть, Павел Афанассьевич, — сказал он своим беспристрастным голоском. — И ума-то не ссказать что много. И ссилёнки ещё не те. И наглоссть-то невеликая. А на ногах сстоите твёрдо. В ссказки, в миражи вссякие не верите. И не уведёшь-то васс. И очки даже не наденешь. В чём причина, не ззнаете?
Коротким выражением Пашка пояснил, что ни миражи, ни сказки его нисколечки не волнуют. И что настырному мужику неплохо бы отпустить Колю.
— А, иззвините, Павел Афанассьевич, — издевался верзила, — ессли не отпущу, то что мне гроззит. Вы наверняка ссуровы в ссвоём гневе. Вон ссловечки-то какие просскакивают.
И ничего не мог сделать Пашка. Как тот вчерашний прохожий. Но сдаваться он не любил, проигрывать тем более. Вот и тянул время, не желая признавать своё поражение.
— И ззачем он вам? — делано удивлялся верзила, сунув палочки в карман Колиной куртки и мощным рывком поставив Колю перед Пашкой. — Вы же враги? Школу ссвою родную чуть не раззнесли общими уссилиями.
Пашка не отвечал. Отвечать на явные издевательства, значит себя не уважать, а врезать по ноге, обутой в блестящую лаковую туфлю пока рановато. Да и не хотелось ему отвечать. Совсем близко от его лица темнели Колины глаза. Зрачки исчезли. Их наполнял мутный колышущийся туман. Не это ли цена за палочки? Тогда к чёрту такое волшебство. Наварить миллион баксов, да закинуть палочки в реку, чтобы уж никому, да навсегда.
— Ну что же вы, Павел Афанассьевич, — веселился верзила, чувствуя своё превосходство. — Палочки не желаем, тогда может…
Фраза оборвалась. Пашка вдруг понял: что-то изменилось. Что-то невероятно важное для этого верзилы.
— Тёмные Стёкла! — глухо воскликнул похититель. — В ззамке кто-то другой. Другой кто-то в ззамке.
Последнее предложение прозвучало почти жалостливо.
Внезапно верзила отцепился от Колиного плеча, завертелся юлой и унёсся прочь, словно небольшой чёрный вихрь. Пашка стоял и оторопело смотрел на опустевшее место. Он понимал, что ему дико повезло. И внутри что-то радостно раскручивалось, совсем как ковровая дорожка на лётном поле в честь прибытия самого важного генерала.
Коля начал приходить в себя. Пашка догадался об этом по глазам. Туман за блестящими оболочками рассеивался. Из тумана постепенно проявлялись чёрные расширенные зрачки, затопившие почти всю серую радужку. Одна из палочек заманчиво торчала из кармана. Не составляло особого труда подойти и выхватить. И не только её, а все пять. Тогда Пашка стал бы обладателем целых девяти палочек. С девятью-то можно развернуться во всю мощь. Но по каким-то неясным причинам Пашка засмущался. Может быть завтра. Может быть часа через два он подойдёт к Наркоте и стребует свою долю за чудесное спасение. Но только не сейчас, когда в Колькиных глазах танцуют клочки противного тумана.
Пашка хлопнул Наркоту по плечу. Тот вздрогнул, мотнул головой и уставился на Пашку, видимо начиная что-то припоминать. На ногах он стоял неплохо, значит до дома докостыляет. Пашка был в этом твёрдо уверен и поэтому повернулся спиной к манящим соблазнам и рванул ускоренным шагом в первый попавшийся двор. Он уже не видел, что Коля развернулся и смотрел ему вслед удивлённым взглядом.
Тоннель исчез. Коля не мог точно отсчитать миг, когда небо унеслось ввысь, а дуги стен снова превратились в строгие вертикали. Хозяин сбежал. Коля догадывался, что это Пашка прогнал хозяина, но каким способом и, самое главное, почему, понять не мог. Палочки продолжали лежать в кармане. Все пять. И это тоже озадачивало. В ногах чувствовалась слабость. Горло пересохло.
«Аскорбинка! — вспомнил Коля. — Мне же нужна аскорбинка, пока не закрылась аптека».
Мысли прояснились. Ноги встали на верный курс и слаженно затопали в нужном направлении. На свете творилось множество странных вещей и одна из них только что произошла с Колей. Коле повезло — приключения закончились благополучно. Сказка сделала паузу и на время отпустила Колю. Сколько у него осталось этого времени? Голова чуть кружилась, очертания деревьев и домов расплывались. Из верхнего окна пятиэтажки долетала печальная песня. «Ми-и-ира-а-ажи-и, заливались девчоночьи голоса под неразборчивое сопровождение отрывистого баритона. — Это наша-а жи-и-изнь. Это наша-а-а жи-и-и-изнь.»
Глава 36,
в которой в Пашке происходят полезные изменения
Пашка никак не мог успокоиться после неожиданной победы. Вслед за Колькиным спасением ему вдруг дико захотелось помочь кому-нибудь ещё. Пашка шёл по самому центру улицы и переваривал новое для себя ощущение. Надо сказать, оно ему нравилось. Следовало поискать возможности, чтобы поддержать это непонятное чувство, как угасающий костёр. Но никто не подворачивался Пашке из разряда беспомощных и неудачливых. Только в сказках на обочинах стоят бабушки, ждущие, чтобы их перевели через дорогу. В действительности бабушки не любят терять время даром и вовсю рискуют своей жизнью, не дожидаясь канувших в вечность пионеров. В помощи нуждались разве что сурового вида мужики, разгружавшие из крытого фургона мебельный гарнитур. Но туда Пашка соваться не стал. Всяко ясно, что мужики трудились не за так и своей долей с Пашкой делиться не собирались.
И тут пристальный Пашкин взгляд узрел бабушку. Самую настоящую. С авоськой и с палочкой. Бабушка задумчиво посматривала по сторонам, а перед ней проносился бесконечный ряд машин, то и дело притормаживая. Пробка ещё не образовалась, но вот-вот могла состояться. А бабушка, видимо, не могла набраться смелости вступить на опасную территорию. Пашка, на всякий случай сплюнув, немедленно возник рядом с ней. Бабушкин юркий взор тут же повтречался с Пашкиными глазами и не отпустил их.