Сердце дикаря, стр. 82
— Прежде чем отключиться, — поправил ее Волк. Они подошли к двери в дом, и он обернулся к Кэролайн, стоя на пороге.
— Вам следовало бы отдохнуть. Рано утром мы уезжаем отсюда.
— Уезжаем?! — Кэролайн бросилась к нему и загородила своим телом входную дверь. — Куда?!
— В Чарльз-таун.
— Но...
Волк молча взял ее за плечи и открыл дверь. Ему так хотелось бы заключить ее в объятия, прижать к себе, говорить ей на ухо ласковые, нежные слова. Но он знал, что это невозможно.
— Пожалуйста, Кэролайн, не противоречьте мне. Я действую лишь в ваших интересах. И в интересах нашего ребенка и Эдварда. — «Только не в своих собственных», — мелькнула в его голове тревожная мысль, наполнив его душу скорбью и отчаянием.
Логан лежал в кровати с веревочной сеткой в одной из боковых комнат небольшого домика. Руки и ноги его были раскинуты в стороны. Воздух наполнял удушливый запах рома. Волк удивился, откуда у хрупкой Кэролайн взялись силы, чтобы дотащить его сюда и уложить на кровать.
— Логан! — Волк тряхнул спящего за плечи. — Логан, проснись! Это я, Волк!
— Подите все вы от меня к дьяволу! — раздался хриплый, пьяный вскрик. — Подите к дьяволу!
— Мне надо поговорить с тобой.
Логан нащупал горлышко бутылки, стоявшей у изголовья кровати, и попытался поднять ее, но она выскользнула из его дрожащих пальцев и разбилась о земляной пол. Остатки рома разлились вокруг осколков небольшой лужицей. Логан медленно, со стоном повернулся и сел на кровати. Его зеленоватые глаза, налитые кровью, горели яростью.
— А вот мне, черт возьми, совершенно не о чем говорить с тобой! — Рот его перекосился от ненависти. — Проклятый защитник краснокожих! Черт, какой же защитник, когда ты и есть не кто иной, как самый распроклятый из всех краснокожих! Из этих головорезов-дикарей!
Волк продолжал молча смотреть в глаза брата.
— Ну, и какого же дьявола тебе надо? Чего ты уставился на меня? — заплетающимся языком продолжал Логан. — Никогда не видел человека, оплакивающего своих близких, а?! — Он с трудом поднялся на ноги и встал перед Волком во весь рост. — Твои проклятые родственнички зарезали мою жену и ребенка! Зарубили их томагавками, черт тебя побери! — Голос его прервался, и глаза наполнились слезами. Он ничком бросился на постель и закрыл голову руками.
— Боже мой, я реву как баба! — бормотал он сквозь всхлипывания, содрогаясь всем телом.
— Логан, я понимаю, каково тебе... Мэри была...
— Да что ты знаешь о ней, дерьмо! — Логан снова вскочил на ноги и вплотную приблизился к Волку. — Она любила меня! Женщина, которая здесь живет, так мне и сказала! Она все время вспоминала обо мне, ждала меня! — Он с тоской взглянул на разбитую бутыль и, ломая руки от отчаяния, глухо пробормотал: — Она любила меня, а я оставил ее умирать!
— Ради Бога, Логан, ведь это вовсе не твоя вина!
— Не моя, говоришь? — Логан отпрянул от Волка и помотал головой. — Мы оба с тобой знаем, почему я уехал. Я не переваривал старика. Но почему бы мне было не остаться и не попытаться что-то исправить? — Пошатываясь, он принялся ходить по комнате, обхватив руками плечи. — Я поступил как слабак. Сбежал и бросил Мэри на погибель!
Волк попытался было что-то сказать, но Логан окрепшим голосом продолжал:
— Я удрал сражаться с краснокожими и предоставил своей беременной жене погибнуть от их рук! — Он снова тяжело опустился на кровать и поднял на Волка полные скорби глаза. — Она любила меня, а я ее — нет! Тебя это не шокирует, младший братец? Ведь все любили Мэри. Даже ты. Даже старик был с ней мягче и добрее, чем с кем бы то ни было. Все любили ее и старались ей помочь, кроме распроклятого муженька, который бросил ее и удрал из дома, как последний трус!
Он взглянул себе под ноги и криво улыбнулся, увидев, что в отбитом, с неровными краями донышке бутылки осталось немного рома. Удовлетворенно кивнув, он подобрал осколок и поднес его к губам.
— Логан, по-моему, с тебя и так уже довольно. — Волк, поморщившись, указал на валявшиеся на полу осколки. — Я хочу преложить тебе поехать вместе со мной в Чарльз-таун.
Логан махнул рукой и сделал большой глоток.
— Ничуть не бывало! Я сам знаю, когда мне будет достаточно. — Он вытер рот тыльной стороной руки и обратил свои воспаленные, полные горя и гнева глаза к Волку. — И я вовсе не собираюсь, поджав хвост, удирать с тобой в Чарльз-таун. А если хочешь знать, что я стану делать, то, так и быть, я тебе скажу! Я буду убивать чероки! Я сделаю с ними то же самое, что эти проклятые варвары сделали с Мэри и нашей дочкой! — Лицо его приняло свирепое выражение. — И может быть, если я уничтожу их не меньше сотни, мне будет легче примириться с моей утратой!
— Более вероятно, что ты сам будешь убит! — возразил Волк, обеими руками беря брата за плечи и принуждая его подняться. — Тебе жаль себя, и ты чувствуешь себя виноватым, но поверь...
— Да, черт побери! Именно это я и чувствую! — Логан поднял руку и попытался ударить Волка, но промахнулся на добрый фут. Отпрянув в сторону, Волк разжал руки, Логан воспользовался этим и метнулся к двери.
— Оставьте меня в покое! К дьяволу вас всех! — прорычал он, выбегая в смежную комнату.
Кэролайн подняла голову от шитья, с ужасом глядя на брата Волка, который, шатаясь, пересек комнату и бросился к выходу. Ему пришлось ухватиться за ручку, чтобы не упасть, но лишь только ноги его обрели устойчивость, он с силой рванул на себя тяжелую дверь и вывалился наружу. Комната наполнилась морозным воздухом. Шаги Логана затихли вдали.
В комнату с мрачным, скорбным лицом вошел Волк. Он захлопнул дверь, запер ее на замок и, повернувшись к Кэролайн, спросил:
— Вы все слышали?
— Конечно. — Она воткнула иглу в ткань и, отложив работу, встала с табурета и подошла к Волку. — Что вы собираетесь делать?
— Я собираюсь проводить вас и Эдварда в Чарльз-таун, пока враждующие стороны не блокировали путь на восток.
— Но... что же будет с вашим братом? — Волк печально взглянул на Кэролайн и, понурившись, глухо произнес:
— Я ничего не могу поделать. Мне остается лишь надеяться и молиться.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Жители Чарльз-тауна пребывали в счастливом неведении. Они были уверены, что губернатор Литтлтон уладил недоразумения с чероки, и решительно отметали любые известия, противоречившие этому неоспоримому для них факту. Кэролайн, Эдвард и Волк прибыли в этот город в середине февраля. Путь из форта Принц Джордж оказался тяжелым и небезопасным. Кэролайн чувствовала себя вконец изнуренной и разбитой. Оказалось, что чероки совершили несколько набегов на форт Девяносто Шесть, но продвинуться дальше на восток им пока не удалось.
— Он ничего не желает слушать, — устало сказал Волк, садясь на стул в номере местной гостиницы, который он снял для себя и Эдварда.
Кэролайн занимала отдельную комнату в дальнем конце длинного коридора. Она зашла проведать Эдварда. В это время Волк вернулся после посещения губернатора. Кэролайн была рада представившейся ей возможности услышать из его уст, что происходит в городе, ибо надежды на то, что он зайдет к ней, чтобы обо всем рассказать, она не питала. Покинув пределы форта Принц Джордж, Волк стал обращаться с ней так, словно она была для него лишь вдовой его отца, а не любовницей и не матерью его будущего ребенка. Эта перемена неприятно удивила Кэролайн, и она, как ни пыталась, не могла найти удовлетворительного объяснения. Но ведь не без причины же Волк вдруг так переменился к ней? Мысли об этом не давали Кэролайн покоя ни днем, ни ночью.
— Вы рассказали ему о нападении на Семь Сосен? — спросила она. О прежнем доверительном «ты» теперь не могло быть и речи. Кэролайн опустилась на низкую скамейку у ног Волка. Он взглянул на нее, и ей показалось, что в его агатово-черных глазах мелькнула и тут же снова погасла искра прежней страсти, нежности... и любовь. Волк повернулся к Эдварду и угрюмо пробормотал: